Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI-LXII) - Чарльз Диккенс

- Этого я не знаю, - пробормотал Роб, мельком бросив взгляд даже на колокольню, словно и там мог скрываться мистер Каркер, наделенный сверхъестественно чутким слухом.

- Хороший хозяин? - осведомилась миссис Браун. Роб кивнул и произнес вполголоса:

- Видит насквозь.

- Он живет за городом, правда, миленький? - спросила старуха.

- Да, когда он у себя дома, - ответил Роб. - Но сейчас мы не живем дома.

- А где же? - осведомилась старуха.

- Нанимаем квартиру поблизости от мистера Домби, - отозвался Роб.

Молодая женщина посмотрела на него так пытливо и так неожиданно, что Роб пришел в полное смятение и снова предложил ей стакан, но с таким же успехом, что и раньше.

- Мистер Домби... бывало, мы говорили о нем, - сказал Роб, обращаясь к миссис Браун. - Бывало, вы заставляли меня говорить о нем.

Старуха кивнула головой.

- Ну, так вот, мистер Домби упал с лошади, - с неохотой продолжал Роб, - и моему хозяину приходится бывать там чаще, чем обычно, - или у него, или у миссис Домби, или еще у кого-нибудь. Вот мы и переехали в город.

- Они ладят друг с другом, миленький? - спросила старуха.

- Кто? - осведомился Роб.

- Он и она?

- То есть мистер и миссис Домби? - сказал Роб. - Откуда же мне это знать?

- Нет, миленький, не они, а ваш хозяин и миссис Домби, - ласково пояснила старуха.

- Не знаю, - сказал Роб, снова озираясь вокруг. - Должно быть, ладят. Какая же вы любопытная, миссис Браун. Чем меньше слов, тем меньше ссор.

- Да ведь никакой беды в этом нет! - воскликнула старуха, засмеявшись и хлопнув в ладоши. - Весельчак Роб стал паинькой с той поры, как ему повезло! Никакой беды в этом нет.

- Знаю, что никакой беды в этом нет, - отозвался Роб, снова бросив недоверчивый взгляд на склад упаковщика, склад бутылок и на церковь. - Но болтать незачем, даже если бы речь шла о том, сколько пуговиц на сюртуке моего хозяина. Говорю вам, с ним это дело не пройдет. Лучше утопиться. Он сам так сказал. Я бы даже не назвал его фамилии, если бы вы ее не знали. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Пока Роб снова осторожно обозревал двор, старуха украдкой сделала знак дочери. Это было едва заметное движение, но дочь, ответив ей взглядом, отвела глаза от мальчика; она по-прежнему сидела неподвижно, закутавшись в плащ.

- Роб, миленький, - сказала старуха, поманив его на другой конец скамьи. - Ты всегда был моим любимчиком и баловнем. Ведь правда? Ты это знаешь?

- Да, миссис Браун, - не слишком любезно ответил Точильщик.

- Как же ты мог меня покинуть! - воскликнула старуха, обнимая его за шею. - Как же ты мог, гордец, уйти, скрыться из виду и не прийти и не рассказать своей бедной старой знакомой, какая тебе выпада удача! Ох-хо-хо!

- Эх, да ведь это страсть как опасно для парня, раз хозяин где-нибудь поблизости и смотрит в оба! - вскричал несчастный Точильщик. - Страсть как опасно, когда над ним вот так завывают.

- Ты зайдешь навестить меня, Роб? - воскликнула миссис Браун. - Ох, неужели ты так и не зайдешь меня навестить?

- Да говорю же вам, что зайду. Зайду! - ответил Точильщик.

- Вот теперь я узнаю моего Роба, моего любимчика, - сказала миссис Браун, вытирая омоченное слезами морщинистое лицо и нежно обнимая Точильщика. - Зайдешь ко мне домой, Роб?

- Да, - ответил Точильщик.

- И скоро, Роб, миленький? - спросила миссис Браун. - И часто будешь заходить?

- Да-да-да!! - сказал Роб. - Клянусь душой и телом, приду.

- И если он сдержит свое слово, - сказала миссис Браун, воздев руки к небу и подняв трясущуюся голову, - я никогда не буду подходить к нему, хотя мне известно, где он живет, и никогда не пророню о нем ни словечка! Никогда!

Это восклицание как будто принесло капельку утешения злополучному Точильщику, который тотчас пожал руку миссис Браун и со слезами на глазах умолял ее оставить парня в покое и не губить его надежд на будущее. Миссис Браун, еще раз нежно его обняв, изъявила согласие, по, прежде чем последовать за дочерью, оглянулась, украдкой поманила его пальцем и хриплым шепотом попросила денег.

- Дай мне шиллинг, миленький, - сказала она, и жадность отразилась на ее лице, - или шесть пенсов. Ради старого знакомства. Я так нуждаюсь! А моя красавица дочка, - она оглянулась в ее сторону, - ведь это моя дочка, Роб, держит меня впроголодь.

Но когда Точильщик неохотно сунул ей в руку деньги, дочь потихоньку вернулась и, схватив мать за руку, вырвала у нее монету,

- Как? - воскликнула она. - Опять деньги! Вечно деньги и деньги! Плохо же вы помните о том, что я вам недавно говорила. Вот, возьми обратно!

Старуха застонала, когда деньги были возвращены владельцу, но, не препятствуя их возвращению, заковыляла рядом с дочерью в переулок, выходивший на площадь. Изумленный и испуганный Роб, глядя им вслед, увидел, что они вскоре остановились и завели оживленный разговор; заметил он также угрожающие жесты молодой женщины (по-видимому, относившиеся к тому, о ком они говорили) и попытку миссис Браун подражать этим жестам, и от всей души пожелал, чтобы не он был предметом их беседы.

Утешившись мыслью, что сейчас они ушли и что миссис Браун не может жить вечно и, по всей вероятности, недолго будет нарушать его покой, Точильщик, сокрушаясь о своих проступках лишь постольку, поскольку они влекли за собой такие неприятные последствия, успокоил свои встревоженные чувства, обрел безмятежный вид, подумав о том, как ловко он избавился от капитана Катля (это воспоминание почти всегда приводило его в превосходное расположение духа), и отправился в контору Домби получить приказания от своего хозяина.

Там его хозяин, такой проницательный и зоркий, что Роб затрепетал, всерьез опасаясь, как бы его не выбранили за свидание с миссис Браун, вручил ему, по обыкновению, папку с утренней почтой для мистера Домби и записку к миссис Домби и только кивнул головой, как бы предписывая быть осмотрительным и расторопным, - таинственное внушение, которое, по мнению Точильщика, заключало в себе мрачные предостережения и угрозы и действовало на него сильнее всяких слов.

Оставшись один в своем кабинете, мистер Каркер приступил к работе и работал весь день. Он принял немало посетителей, просмотрел множество документов, не раз уходил по делам и не позволял себе предаваться раздумью, пока занятия не пришли к концу. Но когда бумаги с его стола исчезли одна за другой, он снова погрузился в размышления.

Он стоял на обычном своем месте и в обычной своей позе, уставившись в пол, когда вошел его брат и принес обратно письма, взятые из кабинета заведующею в течение дня. Он тихонько положил их на стол и хотел уйти, но мистер Каркер-заведующий произнес, устремив на него такой пристальный взгляд, точно все это время созерцал именно его, а не пол конторы:

- Ну-с, Джон Каркер, что привело вас сюда?

Его брат указал на письма и снова двинулся к двери.

- Странно, - сказал заведующий, - что вы приходите сюда и уходите, даже не справившись о здоровье нашего хозяина.

- Нам сообщили сегодня утром в конторе, что мистер Домби выздоравливает, - ответил брат.

- Вы такой мягкосердечный человек, - с улыбкой сказал заведующий, впрочем, мягкосердечным вы стали в течение этих лет, - что, готов поклясться, вы бы огорчились, если бы с ним случилась беда.

- Я был бы искренне опечален, Джеймс, - ответил тот.

- Он был бы опечален, - сказал заведующий, указывая на него пальцем, словно взывая к кому-то третьему присутствующему при разговоре. - Он был бы искренне опечален! Вот этот мой брат! Этот маленький клерк, эта никому не нужная рухлядь, повернутая лицом к стене, словно дрянная картина! Он, просидевший у своей стены бог знает сколько лет! Он преисполнен благодарности, уважения, преданности и думает, что я этому поверю!

- Я ни в чем не хочу вас уверять, Джеймс, - возразил брат. - Будьте справедливы ко мне так же, как к любому из своих подчиненных. Вы мне задали вопрос, и я на него ответил.

- И у вас, жалкий льстец, нет никаких оснований сетовать на него? спросил заведующий с несвойственной ему раздражительностью. - Нет оснований возмущаться высокомерным отношением, оскорбительным пренебрежением, чрезмерною требовательностью? Да кто же вы, черт возьми: человек или мышь?

- Было бы странно, если бы два человека, в особенности начальник и подчиненный, не имели никаких причин сетовать друг на друга; он, во всяком случае, их имел, - ответил Джон Каркер. - Но, не говоря уже о моей истории...

- Его история! - воскликнул заведующий. - Она всегда налицо. Она сбрасывает вас со счетов. Дальше!

- Да, не будем говорить об этой истории, которая, как вы намекнули, дает мне одному (к счастью для всех остальных) особые основания быть благодарным... Но здесь в конторе нет никого, кто бы высказывался и чувствовал иначе. Не думаете же вы, что кто-нибудь останется равнодушным, если неудача или несчастье постигнет главу фирмы, и не будет этим искренне опечален?

- У вас, разумеется, есть основания быть признательным ему, презрительно сказал заведующий. - Да неужели вам неизвестно, что вас здесь держат как дешевый пример и знаменательное доказательство милосердия Домби и Сына, что споспешествует славной репутации этой великой фирмы?