Рожденные волшебницами (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

– Что, всё сразу? – деланно удивилась Тера.

Свистнуло, и по пелене-защите с силой ударил камень размером с полголовы Анны. Девушка вздрогнула, а камень, словно мячик, свистнул обратно и даже в кого-то попал.

– И ещё давайте постараемся не срываться друг на друге, – продолжила Анна. – Что до Вэл, то лично я не вижу причин беспокоиться за неё… – Выражение лица Макса ей не понравилось сразу. – Потому что она… э-э…

«Ушла со Скаром добровольно», – подсказала Фелис.

«Во всяком случае нет никаких признаков, что Скар как-либо издевался над ней, – добавила Алин. – Её запах ещё сохранился в коридоре и… хм, туалете, но страха в нем… в запахе, конечно, не туалете… не ощущается».

– …волшебница!

Тера задумчиво кашлянула.

Лили, всё это время молчавшая как застенчивая барышня, вдруг опустилась на край постели, заморгала, изучая шёлковые клочья под ногами.

– Знаете, по-моему, Вэл влюбилась в Скара, – произнесла она тихо, но отчётливо.

Особенно в наступившей после первых её слов тишине.

– – –

Агхраашр никуда не торопился. Чарры сунулись в логово Арра – такого шанса вождь упустить никак не мог. Чарры потратили свои чары на его воинов, возвращавшихся из логова, и теперь были беспомощны. Агхраашр воспользовался этим, загнав чарр в ловушку. А возведённая чаррами преграда… всего-навсего временная помеха. Чары истают – рано или поздно. И тогда Агхраашр и его воины получат добычу лучшую, нежели Арр и какая-то девица. И уж тем более лучшую, чем женщина Арра…

Надо только подождать.

– – –

Предрассветная серая мгла клубится за окном. Белый тюль колеблется на сквозняке. Воздух в остывшей комнате напряжён, натянут, словно струна, до опасного предела.

Соблазн. Так близко, так маняще… так непреодолимо.

Клыки скользят по доверчиво открытой шее, горячее дыхание касается нежного изгиба. Синяя жилка под тонкой белой кожей пульсирует маленьким живым маяком.

Соблазн. Близко. Слишком близко.

– Ммм?

Клыки замерли.

– Да?

– Что ты там делаешь?

Соврать. Что-нибудь приторно-романтичное или вызывающе откровенное. Едва ли она заметит… особенно в такой момент. В конце концов, боль и удовольствие связаны неразрывно.

Она шевельнулась в его руках, потянулась, прижимаясь ещё ближе, ещё теснее, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. Обронила вскользь, мурлычающим тоном:

– Попытаешься укусить – лично клыки обломаю.

От неожиданности он даже вернул челюсть на место. Подумал и убрал клыки.

– Хм?

– Что?

– Надеюсь, ты там не уснул?

Ещё и издевается, зараза. Нет, спать он пока не собирается. И она тоже.

– – –

– Здесь должен быть потайной ход, – заявила Лили, тщательно ощупывая стену напротив слабо мерцающего проёма. – Скар и Вэл как-то же выбрались. Сомневаюсь, что, прожив в этих катакомбах больше полувека, Скар не исследовал их вдоль и поперёк и не подготовил себе путей отступления. Должна же была ему передаться хотя бы капля материнской практичности…

– В детстве он практичным не был, – вздохнула Жасмин. – Скорее застенчивым и тихим. Но в подростковом возрасте это довольно быстро прошло.

– Что прошло? И о ком вы говорите? – спросила Анна, сидевшая в кресле. У её ног лежали два чёрных катуса.

Лили и Жасмин переглянулись. Макс бросил медитировать на собственное творение и обернулся. В ту же секунду из сумрака центрального коридора вылетел очередной булыжник (иначе и не назовёшь), впечатался в пелену и бодро отправился по обратному адресу. Монстры повторяли сей фокус уже не первый час, проверяя защиту на прочность, но штурмовать своими телами пока не решались. Хотя Анна подозревала, что, рискни они, и от защиты останутся лишь горькие воспоминания. В конце концов, все щиты такого рода построены по одному принципу.

– О Скаре, – сказала Лили.

– О Джеймсе, – сказала Жасмин.

Из небольшой, отделённой кремовыми занавесками нише, которую погибшая девушка использовала вместо стенного шкафа, храня в оной свои немногочисленные наряды, выглянула Тера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Каком-таком Джеймсе? А… Случаем, не о том Джеймсе?

– О нём самом, – снова вздохнула Жасмин. – Я знаю, это не моя тайна… но обета молчания я тоже не давала. Поэтому расскажу.

Тера подошла к постели, села рядом, готовая поддержать бывшую коллегу.

– Безусловно, для половины здесь присутствующих не секрет, что настоящее имя Фиалки – Иоланта Оринна. Выйдя замуж за лорда Бернда Уиндера она стала, соответственно, леди Уиндер. В этом браке у Иолы родился сын Джеймс, мальчик, скажем так, с весьма необычными способностями. Не совсем маг, не совсем вампир, не совсем оборотень и, понятное дело, уж точно не совсем человек. Столь, хм-м, разнообразные таланты не могли не сказаться на характере ребёнка. Он рос тихим и замкнутым, однако начавшееся в подростковом возрасте развитие повлекло за собой не только традиционные изменения.

Фелис подняла голову.

«Содержательно. А кто отец?»

«Факт: не Бернд Уиндер, – заметила Алин, щурясь на свет ночника. – Знавала я одну катессу, у которой то ли мать, то ли бабушка в девичестве была Уиндер. У таких маги и через десять поколений не рождаются. А сие странное сочетание может достаться либо посредством тесного общения с подобным существом, либо по наследству».

Анна содрогнулась. Без сомнения, Жасмин знала, кто настоящий отец сына Фиалки, но делиться информацией с непосвящёнными явно не собиралась.

– Отношения Джеймса с матерью стали очень напряжёнными, – продолжала молодая женщина. – В один отнюдь не прекрасный день они серьёзно поругались, и Джеймс сбежал. В лес, полный кровожадных монстров, с целью доказать свою самостоятельность. На следующий день на лес наложили заклятие. – Жасмин опустила глаза, но лишь на мгновение. Голос её был ровный, спокойный, без намёка на лишние эмоции. – Тогда проникнуть за кольцо заклинания было невозможно, равно, как и выйти из-за пределов оного. С тех пор Джеймс считался погибшим.

Катусы переглянулись.

«Сухое досье», – мысленно фыркнула Алин.

«Это из-за Макса», – уточнила Анна, искоса наблюдая за бесстрастным лицом парня. Тщательная дозировка. Впрочем, даже если среди волшебниц детали этой истории не разглашались, что тут говорить об эненах?

– – –

Жасмин умолкла. Осталось то, о чём энену знать не стоило, да и «Грациям» тоже. Даже Тера и Лили не знали этого…

Кто он, настоящий отец Джейми…

Как Бернд Уиндер, невысокий, субтильный молодой человек, движимый благородными (наверное) побуждениями и давлением со стороны родни («пора бы мальчику остепениться»), героически опустился на одно колено и сделал Иоле предложение руки и… имени.

Сколько было косых взглядов и недобрых шёпотков, когда особо доходчивые на пальцах посчитали и соотнесли дату свадьбы и дату рождения ребёнка…

Сколько их стало, когда Джейми впервые бросился на Габриэллу, причём прилюдно…

Как Иола пыталась забыться в работе, что не пошло на пользу ни работе (магия штука тонкая и чувствительная), ни раздираемой бесконечными ссорами и склоками семье…

Как на глазах Жасмин был сделан страшный выбор: довести до конца начатый ритуал или отправиться на поиски сына, сбежавшего, судя по всем признакам, именно в лес…

И сколько потом было истерик, слёз и метаний, вины, отчаяния и безысходности…

Нет, девочки этого не знали. Даже среди коллег по группе эта история не распространялась, ибо так хотела Иола.

– Погибшим? – наконец изрёк Макс.

Жасмин устало посмотрела на него. Честно говоря, сейчас она предпочла бы торчать здесь в обществе надежного Лукаса, а не энена с его вроде бы благородными порывами и праведным гневом.

«Ничего не поделаешь: я сама настояла, чтобы Лукас остался с Иолой. А ведь он хотел пойти. Очень хотел».