Ксеноцид - Орсон Кард

Интересно, сейчас на Лузитании день или ночь? Бодрствует ли он или погружен в глубокий сон? Для Джейн не существовало риторических вопросов — она либо знала, либо не знала. Поэтому она сразу узнала, что на планете сейчас ночь. Эндер спал, но теперь проснулся, она поняла. Он все еще отзывается на ее голос, несмотря на то что за последние тридцать лет не раз выпадали времена, когда они подолгу не общались.

— Джейн, — в ответ прошептал он.

Рядом с ним сонно заворочалась его жена, Новинья. Джейн услышала ее, почувствовала вибрацию ее движений, заметила тень, упавшую на передатчик, который Эндер носил в ухе. Хорошо, что Джейн так и не научилась ревности, иначе она бы возненавидела Новинью за то, что она лежит там — теплое тело рядом с телом Эндера. Но Новинья, будучи человеком, не раз испытывала это чувство, и Джейн знала, как бурно реагирует Новинья, когда видит, что Эндер общается с женщиной, которая живет у него в серьге.

— Тсс, — шепнула Джейн. — Не разбуди никого.

Эндер ответил ей движением рта, языка, лишь легкое дыхание слетело с его губ.

— Как поживают наши враги? Полет проходит успешно? — спросил он.

Таким образом он приветствовал ее уже много-много лет.

— Не лучшим образом, — ответила Джейн.

— Может быть, тебе не следовало блокировать их. Мы бы нашли какой-нибудь другой способ. Валентина…

— Находится на грани разоблачения. Скоро весь мир узнает, кто скрывался под псевдонимом Демосфен.

— Скоро вообще все откроется.

Ему следовало добавить: «Из-за тебя».

— И все из-за того, что Лузитанию приговорили к смертной казни, — ответила она. Но не стала добавлять: «Из-за тебя». Переваливать вину на другие плечи можно до бесконечности.

— Значит, о Валентине уже узнали?

— Одна девочка что-то учуяла. На планете Путь.

— Не знаю такую..

— Сравнительно недавно организованная колония, возраст — пара сотен лет. Население — китайцы. Предназначение — сохранить весьма нелепую и странную смесь древних религий. С ними якобы разговаривают боги.

— Я посетил не один мир с китайским населением, — заметил Эндер. — И на каждом из них люди верили в древних богов. Боги существуют на каждой планете, они присутствуют даже здесь, в самой маленькой человеческой колонии из всех известных. Они все еще исцеляют у гробницы ос Венерадос. Корнерой недавно сообщил, что где-то в глубинке возникла ересь. Появились пеквенинос, которые могут общаться со Святым Духом.

— Никогда не могла понять этой суеты вокруг богов, — хмыкнула Джейн. — Неужели никто до сих пор не понял, что боги всегда говорят только то, что хотят от них услышать?

— Не совсем так, — возразил Эндер. — Очень часто боги требуют от нас исполнения вещей, о которых мы даже не помышляли, настаивают, чтобы мы пожертвовали ради них всем. Не стоит недооценивать богов.

— Твой католический бог говорит с тобой?

— Может, и говорит. Только я никогда его не слышал. А если и слышал, то не понимал, что слышу голос самого Господа.

— А когда вы умираете, неужели боги каждого народа всех по отдельности собирают и отправляют куда-то на вечную жизнь?

— Я не знаю. Оттуда писем не приходит.

— А когда я умру, меня заберет к себе какой-нибудь бог?

Эндер помолчал немного, а затем начал рассказывать ей древнюю историю:

— Есть одна старая сказка о столяре, у которого никогда не было детей. Поэтому он сделал себе куклу, которая точь-в-точь походила на маленького мальчика. Он носил деревянного мальчика на руках, говорил с ним и всячески притворялся, будто это его сын. Столяр не был сумасшедшим — он отлично понимал, что это всего лишь кукла, поэтому и назвал ее Пиноккио. Но в один прекрасный день с небес спустился бог и вдохнул в куклу жизнь, так что, когда столяр обратился к ней, Пиноккио ответил ему. Столяр не стал никому ничего говорить. Он никуда не выпускал сынишку из дома, но рассказывал ему много разных историй, описывал все чудеса, какие только существуют под небесами. Однажды столяр возвращался домой с верфи, спешил рассказать Пиноккио о далекой-далекой, только что открытой земле, как вдруг заметил, что дом его охвачен пламенем. Он попытался кинуться в горящую хижину, крича: «Сынок! Сынок!» Но соседи помешали ему, сказав: «Ты что, с ума сошел? Нет у тебя никакого сына!» Так он стоял и смотрел, пока дом не сгорел дотла. И тогда столяр вне себя от горя зарылся в еще дымящиеся уголья, начал посыпать себя пеплом и горько рыдать. Он отказывался слушать утешения. Он отказывался заново строить мастерскую. Когда люди спрашивали у него почему, он отвечал, что сын его погиб. Он жил только тем, что выполнял для людей всякую мелкую работенку, а они жалели его, потому что считали, что после пожара он свихнулся. Но прошло три года, и как-то утром к нему вдруг подошел маленький мальчик-сирота, потянул его за рукав и сказал:

«Папа, расскажи мне что-нибудь еще».

Джейн ждала продолжения истории, но Эндер замолк.

— И что, все?

— А тебе мало?

— Но зачем ты рассказал мне эту притчу? Это все мечты и желания. При чем здесь я?

— Мне просто пришла на ум эта сказка.

— А почему она тебе пришла на ум?

— Может быть, ее поведал мне Господь, — ответил Эндер. — Или просто я очень хочу спать и у меня нет ничего, что бы удовлетворило твоим желаниям.

— Да я даже сама не знаю, чего хочу.

— Зато я знаю, — сказал Эндер. — Ты хочешь ожить, получить человеческое тело, стать независимой от филотической сети, которая объединяет анзибли. Если бы я мог, я бы подарил тебе свободу, о которой ты так мечтаешь. Если ты придумаешь, как это сделать, я пойду ради тебя на все, что угодно. Но, Джейн, ты ведь даже сама толком не знаешь, кто ты есть. Возможно, когда ты выяснишь, как ты появилась на этот свет, что создало тебя, мы сможем что-нибудь сделать, если тебя, отключив анзибли, попытаются убить.

— Ага, значит, вот в чем суть твоего рассказа? Может быть, я сгорю вместе с домом, но потом моя душа вдруг переселится в тело трехлетнего мальчика-сиротки?

— Выясни, кто ты есть, что ты есть, и мы подумаем, нельзя ли переселить тебя куда-нибудь в более надежное место, пока все это не закончится. У нас есть анзибль. Может быть, нам удастся снова вернуть тебя.

— На Лузитании слишком мало компьютеров, чтобы вместить меня всю.

— Этого ты не знаешь. Ты не знаешь, что ты такое.

— Ты отправляешь меня на поиски души. — Произнося это слово, она подпустила в голос насмешку.

— Джейн, чудо состояло не в том, что кукла переродилась в мальчика. Чудом было то, что кукла ожила. Что-то произошло — и бессмысленные компьютерные связи вдруг превратились в разумное создание. Что-то создало тебя. Вот где отсутствует всякий здравый смысл. После того как ты справишься с этой задачей, все остальное тебе покажется незначительным.

Его речь превратилась в бессвязное бормотание. «Он хочет, чтобы я ушла, он не может бороться со сном», — подумала она.

— Я поработаю над этим.

— Спокойной ночи, — прошептал он.

И почти сразу отключился. Джейн еще подумала: «А он, вообще, просыпался? Вспомнит ли он утром, о чем мы говорили этой ночью?»

Но тут она почувствовала, как заходила кровать. Новинья — ее дыхание изменилось. Только тогда Джейн осознала. Новинья проснулась во время их с Эндером беседы. «Она знает, что означают эти почти неслышные причмокивания и выдохи-вдохи — Эндер шевелит губами, про себя разговаривая со мной. Эндер, может быть, и забудет, что сегодня ночью мы о чем-то говорили, но Новинья запомнит. Словно она поймала его в постели с любовницей. О, если б она могла относиться ко мне иначе! Как к дочери. Как к внебрачной дочери Эндера, появившейся на свет в результате одной давно забытой связи. Как к его ребенку, возникшему из сказочной игрушки. Интересно, продолжала бы она ревновать меня к нему?

Неужели я действительно дитя Эндера?»

Джейн начала рыться в собственном прошлом. Она стала изучать свою природу. Начала потихоньку открывать, кто же она на самом деле и кто породил ее.

Но все-таки, еще не успев обратиться в человека, она оставалась прежней Джейн, поэтому одновременно занималась несколькими делами. Помимо этого она следила, с каким упорством Цин-чжао хватается за любую подробность из жизни Демосфена. Девочка все ближе и ближе подбиралась к разгадке.

Однако перво-наперво Джейн должна была отыскать способ, как заставить Цин-чжао отказаться от расследования проблемы исчезновения флота. Вот это было труднее всего сделать, ибо, несмотря на весь опыт, который приобрела Джейн, сталкиваясь с человеческим образом мышления, несмотря на долгие беседы с Эндером, человек все еще оставался для нее загадкой из загадок. Джейн сделала один-единственный вывод: даже если ты прекрасно знаешь, что совершил данный человек, что он думал, пока делал это, и что он думает о содеянном сейчас, ты никогда не сможешь предсказать, как он поступит дальше. Но у нее не было выбора. Она должна была попробовать. Поэтому она начала следить за домом Хань Фэй-цзы так, как наблюдала только за действиями Эндера и с недавнего времени за поступками его пасынка Миро. Она не могла больше ждать, пока Цин-чжао и ее отец введут соответствующую информацию в компьютер, и уже после разбираться с ней. Теперь ей пришлось взяться за домашний компьютер, чтобы превратить аудио- и видеорецепторы, встроенные в разбросанные по всему дому терминалы, в свои глаза и уши. Она внимательно наблюдала за обитателями дома. Большую часть своего внимания она посвятила им одним, изучая и анализируя их слова, поступки, пытаясь понять, что они значат друг для друга.