Камни его родины - Эдвин Гилберт

– Блум. – Рафф окинул взглядом своего спутника: должно быть, окончил «Стерлинг дивинити» года два тому назад, не больше.

– Здорово получилось! – повторил Кеннет Стрингер. – Вы архитектор?

Рафф кивнул.

– Где?

– Теперь в Нью-Йорке. Но... – Рафф поглядел в окно и тотчас же снова повернулся к собеседнику. – А вы священник? – спросил он, стараясь скрыть свое удивление.

– Да. В Смитсбери. Бывали там? – Рафф сказал «нет», и священник начал рассказывать о церкви кон-грегационалистов в Смитсбери. – Она красавица, но совсем уже обветшала. Построена в тысяча восемьсот девятом. Я из кожи вон лезу, чтобы собрать деньги на постройку новой, но... В общем, трудностей хватает. И серьезных.

– А в чем трудности? – У Раффа появилось суеверное чувство, что эта случайная встреча – неспроста. Она была подготовлена целым рядом сложных и важных обстоятельств. Если бы ночь с Мэрион Мак-Брайд не кончилась так странно и безнадежно, он не почувствовал бы именно сегодня, что не может больше оставаться в городе, не позвонил бы Эбби, не сел бы в этот поезд, в этот вагон, на это место, – ничего бы не было... Нет, это не просто беседа Двух случайных попутчиков!

– Трудностей у нас хоть отбавляй! – сказал преподобный Стрингер. – Все понимают, что нам нужна новая Церковь, тем более что участок уже есть. Но вот денег на постройку никак не собрать. А если бы и собрали... Словом, обычная история. Конфликт между личностями. Не буду Докучать вам этим. – Он помолчал. – Боюсь, что это звучит не очень возвышенно, но должен сказать вам, что мы все время теряем прихожан. Они переходят в церковь святого Марка. Многие конгрегационалисты вдруг стали добрыми епископалистами. Особенно молодежь. – Священник подождал, не скажет ли что-нибудь Рафф, потом снова заговорил: – Разумеется, церковь святого Марка выдержана в самом что ни на есть готическом стиле, и ей всего десять лет. Нам такой не построить. Да я и не хочу. А хочу я, – и ради этого готов в лепешку разбиться, – чтобы у нас была настоящая современная церковь. Конечно, она должна быть вместилищем духа, но, кроме того, люди должны чувствовать себя в ней хорошо и легко, как дома. И тогда они охотно пойдут к нам. – Он снова сделал паузу. – Вы понимаете, что именно я имею в виду?

– Да, – ответил Рафф.

– Действительно понимаете?

Рафф кивнул.

– Добейтесь, чтобы вас поняли прихожане. Это будет потруднее.

– В том-то и дело, – сказал Стрингер. – Похоже, что мне это не по плечу.

– А мне, пожалуй, было бы по плечу, – услышал Рафф свой голос. – Так мне, во всяком случае, кажется.

Молодой священник впился в него глазами.

– В последнее время выстроено немало чудесного, – продолжал Рафф. – Я много поездил в этом году, и кое-что меня очень порадовало. – И он рассказал Стрингеру о новых церквах, которые он видел, путешествуя по стране: прелестная и очень простая пресвитерианская церковь в Коттедж-Гроув, штат Орегон, спроектированная Пьетро Беллуски, построенная в основном из нестроганых пихтовых досок и крытая дранкой; унитарианский молельный дом в Медисоне, штат Висконсин – вдохновенное создание Фрэнка Ллойда Райта; чешуйчатая католическая церковь в Сент-Поле, работы Гарри Брайна; методистская церковь, построенная Швейкером и Элтингом в Айове, бессмертно прекрасный храм Христа в Миннеаполисе по проекту Элиеля Сааринена и церковь Олдена Дау с верхним светом над алтарем в Мидленде, Мичиган[36]...

Преподобный Стрингер покачал головой и сказал:

– Вот это да! – Потом, придя в полный восторг, он воскликнул: – Если бы я мог прихватить вас с собой, чтобы вы рассказали все это кое-кому из нашего строительного комитета! Можно задать вам один вопрос?

– Конгрегационалист ли я? – перебил его Рафф. – Блум – конгрегационалист?

– Нет, совсем не то, – сказал Кен Стрингер. – Впрочем, это неважно. Но, ох, как было бы здорово, если бы наши прихожане услышали все, что вы мне сейчас рассказали! – Он вдруг запнулся. – В общем, наберусь храбрости и спрошу... Как вы относитесь к современной церковной архитектуре? Нет, не то. Тут мне все ясно, ошибиться я не мог. Я говорю о философской стороне вопроса. Мне важно это знать.

Рафф закурил новую сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

– Что ж, – сказал он, – я думал об этом, и не раз. Когда смотришь на новые церкви, начинаешь размышлять. Мне кажется, главное тут – как-то согласовать или, если хотите, примирить целый ряд противоречивых положений. Как примирить, скажем, атомную бомбу с ощущением бессмертия? Бессмертия человеческого духа, разумеется. – Рафф внимательно изучал свою сигарету. – Как слить все это в новой форме? По-моему, старый архитектурный язык тут неприемлем. Нужно создать такую форму, которая выражает современность, гармонирует с ней и в то же время не рвет с символикой прошлого. В общем-то проблема церковного строительства мало чем отличается от проблемы строительства жилых домов...

Кен Стрингер согласился, и беседа продолжалась.

– Как я рад, что сел в этот поезд! – счастливо улыбаясь, сказал священник. – Я собирался ехать в одиннадцать десять. Когда вы к нам приедете?

– К вам?

– Простите. Я не собираюсь хватать вас за глотку, – просительно сказал Стрингер, – но вы так разохотили меня, что теперь я только и думаю, как бы затащить вас к себе.

– Куда это?

– В Смитсбери. Знаете что? Я позвоню вам. Где вы живете?

Рафф сказал.

– Устраивают вас воскресные дни?

– Вполне.

– Тогда приезжайте в любое воскресенье. – Потом он спохватился: – Конечно, после церковной службы.

– Отлично, – сказал Рафф.

– Да, забыл вам сказать. Существует еще одна сложность. У нас в конгрегации есть архитектор. Этакий старый холостяк. Любитель строить по старинке. Он сделал нам несколько эскизов. Допотопный хлам. Но просто так отмахнуться от него я не могу. – Секунду подумав, он объявил: – Так или иначе я покажу вам окрестности, и наш участок, и... Словом, я хотел бы, чтобы вы изобразили ваши идеи на бумаге.

– Я не стану подставлять ножку другому архитектору, – возразил Рафф.

– Ножку беру на себя, – шутливо отмахнулся священник. Потом уже серьезно: – Имейте в виду, денег у нас пока очень мало, так что все это весьма проблематично.

– Неважно, – сказал Рафф. – Будь у меня только возможность попробовать...

Они продолжали беседовать. Энтузиазм рос как на дрожжах. Они даже набросали проповедь о новой церковной архитектуре. Начиналась она рассказом о разрыве Кристофера Рена[37] с традициями английской церковной архитектуры, о произведенных им радикальных изменениях, о переносе кафедры из середины в угол и объединении галерей. Они ни на минуту не умолкали, пока Стрингер вдруг не спросил:

– А куда вы едете?

– В Тоунтон.

– Тоунтон? Мы уже проехали две остановки после Тоунтона.

– Что? – Рафф вскочил.

Так быстро завязавшийся дружеский разговор тут же оборвался. Вскоре Рафф уже стоял в огромном буром, обветшалом здании бриджпортского вокзала. Он сразу побежал к телефонной будке, вспоминая слова Эбби: «Пожалуйста, не заблудись!» Позвонил в Тоунтон – телефон Остинов не отвечал. Наверно, бедняга Эбби стоит на вокзале, злится, из вежливости не уходит, а Нина устраивает ему сцену за испорченный воскресный день.

В Тоунтон Рафф поехал автобусом. На вокзале никого не было. Он взял такси до дома Эбби; это обошлось в доллар девяносто центов. Наплевать: он все еще был во власти счастливого волнения. Поездка казалась ему необычайно знаменательной. Да, видимо, архитектор иной раз может вполне обойтись и без конторы: ее заменяет поезд и случайное соседство юного стопроцентного американца в стандартном оформлении, то есть в костюме от «Брукса; американца, который оказывается его преподобием, но преподобием весьма прогрессивным.

Рафф направился к дому Эбби – симметричному стеклянному дому со строгими, почти классическими пропорциями. Легкие, вдохновленные Мисом очертания как-то не вязались с добротной, точно у Булфинча, кладкой цоколя и аметистовыми переливами оконных стекол, но вполне вязались с характером его владельца: та же уравновешенность, сдержанность, аккуратность.

Лимузин Эбби стоял на подъездной дорожке, входная дверь была приоткрыта. Рафф вошел. Ни души. Он сделал несколько шагов по гостиной, такой просторной, такой безупречно опрятной, что она выглядела нежилой, и хотел уже позвать, но откуда-то снаружи – должно быть, с террасы – до него донеслись голоса.

Так Рафф случайно узнал правду о браке Эбби.

Эбби говорил спокойно, но в голосе его звучали резкие нотки.

– Не в том дело, Нина. Но почему ты так настаиваешь на этом? Как тебе не стыдно? Даже слепой увидел бы, что ты флиртуешь с ним. И вообще с каждым, кто подвернется под руку...

– Я не флиртую! Что за дурацкое слово!