Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента. - Анатолий Гуревич

Для меня было весьма важно знать и то, что происходило в Уругвае в годы, предшествовавшие моему приезду на нелегальную работу.

После 1917 г. Уругвай, заявивший в начале Первой мировой войны о своем нейтралитете, порвал отношения с Германией. В самом начале XX в. в стране началось развитие рабочего движения. Под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции оно особенно активизировалось, что породило движение солидарности Уругвая с Россией. В 1917–1921 гг. происходили довольно крупные забастовки рабочих. В 1920 г. в Уругвае уже образовалась Коммунистическая партия.

Законспектировав изученные материалы, я обнаружил, что в 1926 г. между Уругваем и СССР были установлены нормальные дипломатические отношения. В то же время с удивлением узнал, что в результате экономического кризиса и, возможно, не без влияния США в 1935 г. эти отношения были прерваны. К этому времени в стране у власти находился Габриэль Терра, представитель крупной буржуазии, помещиков и банкиров. Помимо всего прочего, он пользовался поддержкой иностранных империалистических кругов.

В 1938 г. президент был свергнут и к власти пришло правительство, возглавляемое Альфредо Бальдомира. Он восстановил конституционный режим, но продержался у власти, как я узнал, находясь на нелегальной работе по паспорту уругвайца, только с 1938-го по 1942 г., в то время как Габриэль Терра сохранял свою власть более продолжительное время (1931 – 1938). Признаюсь, мне было не понятно, какова разница в проводимой этими двумя руководителями политике. Не мог я разобраться в этом еще и потому, что оба политических деятеля принадлежали к одной и той же партии «Колорадо», объединявшей торгово-финансовую буржуазию.

Поскольку у меня не сложилось собственного мнения по этому вопросу, я решил посоветоваться с комбригом Брониным.

Комбриг рекомендовал всегда ссылаться на полную материальную обеспеченность моих родителей, их стремление дать мне хорошее образование и на то, что именно поэтому меня они и направили в Европу. Что касается политики, в том числе проводимой различными партиями и группировками в стране, мне, по его мнению, следовало бы демонстрировать свою аполитичность. Мне показалось, что этот совет вполне оправдан, и должен признать, что жизнь нелегала за рубежом абсолютно подтвердила его обоснованность.

Заранее согласившись с советом комбрига, мне показалось, что для меня более значимыми могут явиться некоторые статистические данные об Уругвае и Монтевидео – моим «родным» городом. Я понимал, что эти сведения пригодятся при любом разговоре, который мне предстоит с моими новыми знакомыми и друзьями, даже если я буду демонстрировать свою полную аполитичность.

Так, например, я установил, что территория Уругвая примерно в шесть раз больше территории Бельгии и более чем в три раза меньше территории Испании. По численности населения цифры вообще несопоставимы. Если в Бельгии население в то время приближалось к 8 млн человек, во Франции составляло около 45–50 млн человек, в Испании – почти 30 млн, то в Уругвае было немногим больше 2 млн человек.

В те годы Уругвай принадлежал к числу малоразвитых в экономическом отношении стран. Доходы населения в большинстве своем приходились на сельскохозяйственное производство. Выращивались пшеница, кукуруза, подсолнечник. Мне было непонятно, что такое масличный лен, а он тоже выращивался в стране.

Мне не удалось как следует коснуться таких важных вопросов, как просвещение, литература и музыка. Принял решение попытаться пополнить эти знания, уже находясь за рубежом.

Мой «родной» город, столица Уругвая, являлся уже в те годы экономическим и культурным центром страны.

Я поинтересовался, откуда произошло само название города. Точно установить не удалось. По картам и справочникам я установил, что первая часть наименования города, видимо, произошла от того, что рядом с ним находилась довольно большая гора. Гора по-испански означает – «монте». Мое мнение потом подтвердилось.

Мне показалось также интересным, что на этой горе в 1720 г. португальцы основали крепость. Много лет шла борьба за право владеть заложенным в 1726 г. городом. Она продолжалась долго. Шли бои также между Испанией и Португалией. В эту борьбу вмешались и англичане, сумевшие оккупировать Монтевидео уже в 1806 г., и только в 1828 г. он был объявлен столицей вновь признанного государства.

У меня не было ни времени, ни возможности полностью изучить экономическое развитие города. Большое внимание я уделил знакомству с городом, его культурой.

Во всех встречаемых мною описаниях Монтевидео подчеркивалось, что он является вполне современным городом, по большей части с хорошими улицами и застройками, обилием зеленых насаждений. Парки, всевозможные скверы и палисадники, бульвары, которыми гордятся местные жители, – проявление любви к своему городу, бережное отношение к различным деревьям и кустарникам, различным видам цветов, особенно к разнообразию роз.

Вполне естественно, что любовь к природе и красоте «с раннего детства привилась и мне», что я всячески подчеркивал во время моего пребывания на работе за рубежом.

Рассматривая снимки, я убедился, что Монтевидео изобилует памятниками. К великому сожалению, в те годы в моей памяти не сохранились названия проспектов, бульваров и улиц. О чем я до сих пор сожалею.

Из различных источников я узнал, что в Монтевидео уже в 1849 г. был основан университет, много различных по своим программам и срокам обучения школ, различных институтов. В городе находятся музеи, в том числе муниципальный исторический, изящных искусств и другие, театры.

Возможно, я слишком подробно остановился на вопросах, касающихся Уругвая и Монтевидео. Однако считаю это абсолютно обоснованным. Все это мне очень пригодилось.

Затрачивая достаточно средств на разведывательную работу, неужели нельзя было предварительно отправить в туристическую поездку или даже в командировку в ту страну, паспортом которой будет пользоваться нелегал? Конечно, в некоторых случаях не как гражданина СССР, так как дипломатические отношения, скажем, с Уругваем были восстановлены только в 1943 г., но под видом коммерсанта какой-либо страны.

К этому вопросу я возвращался неоднократно. В особенности после того, как прочитал в одной из книг, посвященных дипломатии Великобритании, что там при подготовке работников дипломатических ведомств до полного окончания курса занятий будущих работников направляют в ту страну, где им предстоит работать, или в близкую ей по историческому развитию соседнюю страну для ознакомления с той страной, где они будут работать легально.

К великому сожалению, находясь на нелегальной работе, соприкасаясь с некоторыми советскими разведчиками, выдающими себя за граждан той или иной страны, я все больше убеждался, что они абсолютно ничего не знали о их «родине».

Об этом мне придется еще не раз говорить. Сейчас же мне хочется спустя много лет выразить еще раз благодарность лично комбригу Бронину за ту помощь, которую он, вопреки рамкам порученной ему работы со мной, оказал. А она мне очень пригодилась. К сожалению, дальнейшая судьба комбрига мне абсолютно неизвестна.

Перед окончанием подготовки в Москве, в День Красной армии, в Главразведупре были приведены к присяге некоторые «вольнонаемные» работники. В числе таковых оказался и я. Никого из других присягавших я раньше лично не знал.

Как было общепринято, мы поклялись в верности и преданности Советскому Союзу и его народу. Не знаю, как другие, но лично я всю свою жизнь старался не нарушить данную присягу.

После того как все стали расходиться, ко мне подошел только один из присягавших и заговорил о моем учителе в национально-революционной войне в Испании. Фамилию этого человека я не запомнил. Знал ли он мою фамилию, запомнил ли, естественно, сказать не могу.

Подобную ситуацию считаю себя вправе отнести к ошибке ГРУ РККА.

Находясь на работе в бельгийской резидентуре, я «познакомился» с одним из ее членов, хочу особо подчеркнуть – «уругвайским гражданином» Карлосом Аламо. Только значительно позже я узнал его настоящую фамилию и имя – Михаил Макаров. Что же меня удивило и продолжает удивлять? Во-первых, правильно ли поступило ГРУ, вызвав для принесения присяги двух будущих «уругвайцев», которым предстояло работать в одной и той же нелегальной резидентуре, в одной стране? Как же соблюдалась конспирация? Во-вторых, в издаваемой за рубежом литературе, подчас не отрицая подлинное предательство Макарова после его ареста гестапо, который стоил многих жизней честных людей и провала в советской разведывательной сети, сегодня его возводят в героя испанских боев. Утверждают, что он был старшим лейтенантом советских ВВС, совершил неповторимый полет на истребителе и нанес врагу огромные потери. Тогда я лично слышал его утверждения о том, что он был переводчиком у танкистов. Почему опытнейшие комментаторы, подчас даже бывшие работники ГРУ, не постараются восстановить правду?