Девушки здесь все такие милые - Лори Элизабет Флинн

Это мой долг перед ней.

Мне не верится, что Кевин так уж любил Флору. Но тут нечто большее, чем любовь. Его мучает чувство вины – то самое, к которому я вечно поворачиваюсь спиной. Если Кевин считает своим долгом отомстить ради памяти Флоры, он может копнуть очень глубоко, лишь бы добраться до правды.

– Ладно, если отвлечься от твоей занимательной теории, мы здесь все по одной и той же причине. – Салли постукивает солонкой по столу. – Мы хотим выяснить, кто взял нас на прицел. Только тогда мы сможем жить дальше.

У нас троих и в былые времена было не так уж много общего. Флора. И по сей день только она нас и объединяет.

– Но когда они перейдут от слов к делу? – задается вопросом Кевин. – И как мы поймем, что именно они задумали? Как поймаем их с поличным?

– Сегодня как раз вечер памяти, – говорит Салли. – Тот, кто написал записки, наверняка хочет, чтобы мы там появились. Думаю, если что-то и произойдет, то именно там.

– Возможно, – соглашается Кевин. – Вопрос, что этот человек заготовил для меня…

К нам наконец подходит официантка и спрашивает, что мы хотим заказать.

– Да мы скоро уже пойдем, – отвечает Кевин. Его улыбка восстает из пепла сияющим белым фениксом – и знакомый укол ревности тут как тут: Кевин любой девушке способен внушить чувство, будто она – центр его вселенной.

Салли бросает взгляд на телефон.

– Вечер памяти уже через пару часов. Скоро наверняка придет письмо-напоминалка.

– Думаю, вам надо держаться друг друга, – говорит Кевин. – Присмотритесь, кто ошивается рядом и лезет с вопросами. Кто все время на вас пялится.

Салли фыркает:

– Да на нас все пялятся! Ничего не изменилось.

– Я серьезно, Салли. Я буду поблизости. Конечно, в кампус мне путь заказан, но я буду держать нос по ветру. Я не вернусь домой, пока не выясню, кто это сделал.

«Кто это сделал». Кто отправил записки – или кто ее убил? У него ведь и мысли нет, что это была я.

– Я тоже. – Я стискиваю зубы. – Мы пойдем на вечер памяти.

– Никому не верьте, – говорит Кевин, все черты его лица протравлены параноидальной тревогой. – Кто знает, на что этот человек способен, раз он… раз он так расправился с Флорой.

Я встречаюсь с ним глазами – они словно умоляют меня ему поверить. Помнится, я боялась, что, если увижу его снова, он прочтет правду на моем лице. Но он только хочет, чтобы я прочла правду на его.

– Вы просто не понимаете, девушки. Я пытался заставить их расследовать это дело. Полицейских, детективов. Но их полностью устраивало, что козел отпущения уже найден. Мол, я единственный, кто мог это сделать.

Выражение лица у Салли напряженное, она нетерпеливо постукивает мыском, словно ей хочется поскорее уйти.

– Мы выясним, кто стоит за этими записками. И я, и Амб – мы этого просто так не оставим.

Салли встает и подталкивает меня к выходу, но я протягиваю руку и касаюсь плеча Кевина. Он никак не реагирует – ни в сторону не шарахается, ни навстречу не подается. Не знаю, чего я ожидала, – что это прикосновение что-то воскресит или подтвердит, – но кончики моих пальцев дотрагиваются до его толстовки – и ничего больше.

– Ты ему веришь? – спрашивает Салли, когда мы уже шагаем по парковке. – Он, похоже, и впрямь считает, что Флору кто-то того… Вот уж не думала, что он до такой степени одержим теорией заговора!

– А вдруг он прав? – тоненьким голоском лепечу я. – Мы же не знаем, что произошло на самом деле…

Я уж не говорю о том, что, как ни чудовищна теория Кевина, она может стать оправданием для нас. Для меня.

– Вообще-то, насколько я помню, мы там были, – отрезает она. – И знаем все получше многих.

Мы садимся в машину, и она ладонью зажимает кнопку громкости. Наверное, действительно лучше нам слушать радио, чем перетягивать канат воспоминаний.

– Что теперь? – спрашиваю я, когда мы возвращаемся в кампус.

– Думаю, нам лучше разделиться. – Салли захлопывает дверцу машины. – Все на забеге. Самое время осмотреться. Я лично думаю заглянуть в комнаты Эллы и Лорен – вдруг что-нибудь обнаружу.

– Хорошо, – говорю я. – Сомневаюсь, правда, что они оставляют двери нараспашку – но попытка не пытка. Я пойду с тобой. Кевин сказал, чтобы мы держались вместе.

Она выгибает бровь:

– Ты всерьез намерена его слушать? У нас не так много времени до вечера. По отдельности мы успеем больше. Ты лучше разыщи Фелти. И не спускай с него глаз.

Я смотрю ей вслед: руки засунуты в карманы, ее обычная развязность пронизана напряжением. И неохотно выдвигаюсь в другом направлении. Искать Фелти я не собираюсь. Я прохожу мимо людей, которые устанавливают тенты на Андрусе для очередной выпускницкой пирушки, и забираю от Олина в сторону Хай-стрит, где за безукоризненной изгородью высится Бета, чьи окна сверкают на солнце. Вон крыша, где мы с Салли сидели, болтая ногами, голова к голове, и наш смех брызгами сеялся в воздухе.

Внезапно у меня перехватывает дыхание. Нет, нужно убираться из кампуса, из этой пыточной камеры воспоминаний, у которых один исток – Слоан Салливан.

Дойдя до аптеки «Райт-Эйд», я покупаю бутылку воды, журнал и в последнюю секунду прихватываю еще кое-что – тест на беременность, который сую в сумку, стараясь не смотреть в глаза кассирше. Я и раньше, бывало, делала эти тесты в общажных туалетах – замирая от страха, с колотящимся сердцем и мокрыми подмышками, – а испытав облегчение при виде результата, давала себе очередной зарок, что в следующий раз я непременно буду осторожнее и в придачу к контрацептивам, которые сама принимаю, заставлю их надевать презервативы. Конечно, вряд ли я беременна – я уверена, что мутит меня просто от стресса, связанного с пребыванием здесь, – но все же мне будет спокойнее знать наверняка.

Когда я взбираюсь на Фосс-Хилл, направляясь к Никсу, ко мне трусцой подбегает Лорен. Видимо, забег уже закончился.

– Как себя чувствуешь? – щебечет она. – Адриан сказал, ты решила прилечь! Помню-помню, сон – лучшее средство от похмелья!

– Все в порядке.

На большее я не расщедриваюсь. Хотела бы я знать, что Лорен успела наговорить Адриану во время забега. Ох уж эти ее зубастые комментарии, четко просчитанные, вонзающиеся в ничего не подозревающих жертв!

– Вот и хорошо! Знаешь, я тут говорила Джемме: надо же, все как прежде, вы со Слоан снова зависаете вместе. – Она всегда упорно называла Салли Слоан, хотя больше никто так не делал.

– Не знаю, не знаю, – говорю я. – По-моему, все изменилось.

– Многие тогда думали, что Слоан