Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

Она прошла в свою туалетную комнату, чтобы освежить легкий макияж. Сережки – «жемчужная слеза»– идеально подходили к овалу ее лица и подчеркивали белизну зубов. Затем девушка направилась в гардеробную комнату, чтобы переодеться к выходу. Домашнее платье черничного цвета из тонкой шерсти слегка обтягивало ее – чуть широкие, если сравнивать с современными представлениями о женской фигуре – бедра. Красивые лодыжки были слегка загорелые, а одну из тонких щиколоток украшала цепочка из белого золота, сверкающая в солнечных лучах брильянтовым напылением. Своими параметрами она напоминали женственную фигуру Мерелин Монро, сводившую с ума миллион мужчин и даже ставшую своего рода брендом. Адель обладала более стройными и длинными ногами, чем незабвенная кинодива, но тем не менее мадемуазель Домье сознательно копировала походку звезды экрана.

Для поездки в Корте девушка выбрала шелковую рубашку цвета мяты и сине-зеленую юбку из плиссированного шелка. Придирчиво оглядев себя в зеркало, Адель осталась довольна своим внешним видом. Захватив клатч из крокодильей кожи на длинной цепочке и надев полуоткрытые туфли на пробковой платформе, она спустилась в гараж к своей любимой коралловой «феррари».

Мадам Оливия видела из окна, как уезжает ее дочь, с которой они давно перестали быть близки. Когда-то Адель делилась с матерью своими секретами, но эти времена уже канули в Лету. Чувство глубоко огорчения уже давно сформировали в сознании женщины какой-то болезненный шрам, отзывающийся в ее душе не переходящей болью.

За весь период взросления Адель мадам Виар испытывала обычное беспокойство и тревогу, возникшие у нее еще в момент понимания своего интересного положения; (будучи беременной Жюльетт, она не испытывала подобных ощущений). Впоследствии ее старшая дочь никогда не доставляла ей каких-то особенных переживаний, и Оливия до некоторой поры даже гордилась ею, как, впрочем, и Сержем, хотя в какой-то момент, не так давно, Жюльетт изменилась, и не в лучшую, по мнению женщины, сторону.

… Она и Патрик очень хотели ребенка, и их молитвы были услышаны. Старшая дочь родилась здоровым и удивительно красивым младенцем. Или им так казалось? Тем не менее Жюльетт росла очаровательным ребенком: улыбчивой, смешливой и любознательной. Супруги и сын Серж не чаяли в ней души. Жесткий в делах бизнеса, Патрик буквально таял на глазах, когда общался с дочерью и, надо сказать, та отвечала ему взаимностью. Спустя год год после рождения Жюльетт Оливия поступила в университет Корте на факультет биохимии. Тем временем бизнес ее супруга развивался на Корсике весьма успешно. Патрик купил небольшое поместье и перестроил старый особняк в современную виллу. Серж учился в частной школе-интернате, в пригороде Грасса. Все складывалось замечательно. Оливия нашла общий язык с Сержем и очень скучала по пасынку, резко повзрослевшему, но не утратившего своего обаяния. Молодая женщина с жадностью погрузилась в учебу; в воспитании Жюльетт ей помогала тридцатилетняя гувернантка. Девочка росла смышленым и умным ребенком. После окончания университета мадам Виар стала активно помогать своему супругу в его бизнесе. А вскоре она поняла, что вновь ждет ребенка. Адель тоже родилась здоровым и очаровательным ребенком. Но семейная идиллия продлилась около тринадцати лет: в какой-то момент у Патрика начались проблемы со здоровьем; свой страшный диагноз мужчина скрывал до того момента, когда уже маскировать свои внешние изменения было весьма сложно. К сожалению, обратился он к врачу достаточно поздно, и уже что-либо предпринять было просто невозможно. Однако этот мужественный человек и перед смертью пытался работать и быть в курсе всего происходящего как в бизнесе, так и в семье. Его смерть стала для многих невосполнимой утратой, но больше всего уход месье Домье ударил по его старшей дочери. Жюльетт в тот момент вступила в сложный возрастной период, и обрушившееся на юную девушку горе, не могло не сказаться на ее характере и поведении. Она стала очень замкнутой, хотя это обстоятельство не помешало Жюльетт проявлять агрессивность, упрямство и раздражительность по отношению к окружающим ее людям. Правда, спустя несколько лет девушка смогла смягчить эти качества и поменять такое негативное восприятие внешнего мира. Впрочем, как сейчас думала мадам Виар, Жюльетт просто смогла хорошо скрывать свой цинизм и эгоцентричность: она так легко надевала на свое лицо улыбку радушия, будто наносила ее с ежедневным макияжем. Но постоянно прятать свои истинные чувства под маской доброжелательности невозможно, и люди, хорошо знавшие мадемуазель Домье, иногда могли ощутить на себе ее жесткость, надменность и даже презрение. Впрочем, благодаря природному уму и воспитанию Жюльетт редко афишировала свое превосходство над окружающими в совсем уж нарочитой форме. Осознание того факта, что к ней испытывают любовь только мать и брат, совсем не огорчало девушку. Она хорошо окончила факультет биохимии университета, но продолжать свое обучение на кафедре не захотела, и уж тем более ей претила сама мысль о преподавании в школе (детей мадемуазель Домье не любила). Однако административная деятельность ей нравилась. Став совладелицей школы-интерната при монастыре Святой Анны, Жюльетт почувствовала интерес к предпринимательской деятельности и в этой сфере достигла немалых успехов, проявив коммерческую хватку вкупе со своей жесткостью и решительностью. В общем, мадемуазель Домье была довольна своей жизнью, а то, что ее взгляды и личностные качества не нравились ее матери… это, собственно говоря, проблемы самой Оливии.

И сейчас мадам Виар в который раз спрашивала себя: почему ее любимые девочки стали такими циничными и равнодушными? В чем заключалась ее материнская вина? Старания женщины развить в своих дочерях общечеловеческие ценности и моральные принципы оказались бесплодными. Но разве она сама постоянно соблюдала их в своей жизни? Пыталась, но не всегда у нее получалось следовать собственным принципам и общепринятым правилам нравственности в нашем, так сказать, гуманном социуме. А разве он действительно гуманен, полон добра, любви и гармонии? Нет, конечно. Однако имела ли она моральное право вносить в этот мир и свою толику разрушения посредством обмана, хитрости и зла? Не имела, но делала это, хотя и пытается теперь замаливать свои грехи благотворительностью (крупные пожертвования стали обязательным аспектом деятельности Оливии). Самое плохое состояло в том, что ее дочери не были по-настоящему близки между собой – мало того, они не испытывали друг к другу любви. Такие разные и такие одинаковые: Жюльетт, умеющая хорошо скрывать свое пренебрежение к окружающим, холодная и равнодушная, и Адель, не считающая нужным маскировать отсутствие в себе таких качеств, как сострадание и доброта. В современном мире формы выживания человеческой особи претерпели принципиальные изменения, и ее дочери впитали в себя, как губка-влагу, не самые хорошие черты этой новой технократической эпохи. Вероятно потому, что и общечеловеческие ценности тоже изменились – стали в порядке другие правила и приоритеты: виртуальное общение и секс, однополые браки, различные формы семейных отношений, а отсутствие гуманности – вообще и милосердия – в частности, становятся нормой. И немалое количество людей задаются вопросом: почему бы не исповедовать Зло и не служить Ему, коль именно оно постепенно овладевает миром? А что в результате будет с человечеством? Так это когда еще будет?… А что будет с собственной душой? Так это неизвестно… Может, и Там есть Зло? Главное, чтобы Сейчас, в эту минуту, было в кайф… Что делать с людьми, запрограммировавших себя на саморазрушение?… Оливия не знала. Она не знала, что делать со своими дочерьми… как тут управиться со всем миром?… Да и надо ли? Если люди этого хотят… Одни вопросы… Может, Жюльетт и Адель правы, обвиняя ее в заскорузлости мышления? Да, наверно. Видимо, поэтому, в некоторых ситуациях мадам Виар чувствовала себя, как девственница на мужском стриптизе.

Оливия тяжело вздохнула и провела по своим волосам тонкой, до сих пор изящной, но уже слегка тронутой пигментацией старости рукой, как будто пытаясь стереть из своих невеселых размышлений совсем уж мрачные мысли. «К работе нужно приступать с желанием и оптимистичной установкой», – печально подумала она и… расплакалась впервые за столько лет.

* * *

Как мы и ожидали: почти никакой важной информации наш кейлоггер (электронный шпион) не сообщил, но кое-какую, весьма удивившую нас, новость узнать все же удалось. Оказывается, Кристель Ферра была знакома с Энн Старлингтон! Судя во их скудной переписке, мы сделали вывод, что девушки познакомились в США. Хотя чуть позже меня поразила другая информация, повергнувшая меня то ли в шоковое состояние, то ли в тяжелый транс, впрочем, точно парализовавшая мои органы чувств на некоторое время.