Последний Шаман 2 - Никита Бондин

с каждым выкриком он продолжал вколачивать меня в стену таверны и если бы не защитные ауры, моя бы грудная клетка превратилась в мешок с костной пылью.

Взявшись за его голову я подгадал момент, размахнулся и со всей силой впечатал свой лоб в его. Раздался сухой стук и Яков запрокинул голову назад, глухо мыча.

— Яков. Приди в себя. Вспомни, кто ты! — велел ему, и тут же с его лихой подачи отправился в полёт по трактиру.

Метнул он меня мощно, но всё же не так сильно, как тот же Одержимый. Затормозившись не без помощи разгромленных столов и деревянного столба, подпирающего верхние этажи, я вновь постарался воззвать к нему.

— Яков Кравец, вспомни кто ты есть!

— Я ПОМНЮ! — взревел он в бешенстве и пришлось уворачиваться от куска столешницы, которую он с лёгкостью выдрал из пола и кинул в меня. — Я всё помню! Абсолютно всё, всё, всё-всё-всё! Я ничего не могу забыть… ничего… ничего… ничего…

Сквозь тёмную пыль мне удалось разглядеть, как его грузная фигура обессиленно рухнула на колени после вспышки активности. Спрятав лицо в ладони, он повторял и повторял слова, пока полностью не согнулся и не упёрся лбом в доски пола.

— Ну и чего ныть-то, раз всё теперь помнишь? — задал ему вопрос, присаживаясь напротив. — Или тебе тупое небытие слаще горькой реальности? Раз так, то настала пора проснуться.

— Ты ничего… ничего… ничего не понимаешь!!! — заревел он и стартанул из своего положения прямо на меня.

Пришлось ловить Якова в борцовской стойке, вминая стопы в доски и проламывая их на всём протяжении его рывка. Вылетев из таверны, мы покатились по земле и ребята Хенвлоу бросились в рассыпную. Кто-то из молодых достал тазер, сдуру выстрелил в могучее плечо Якова и жёлтая стрелка отрикошетила ввысь.

И будучи в полузверином обличии, Яков этот укол если и не почувствовал, то почуял точно.

Тут же попытался вырваться из моей хватки и броситься в сторону стрелявшего, но сделать этого я ему не дал. Всадил коленом в грудь, а после дёрнул и перебросил его тушу через себя, тяжело ударяя оземь. Навыки рукопашного боя тут же подкачивались из памяти Сергея Кравец и я принялся методично выбивать из Якова всю его дурь.

Метил в основном в места, где мышцы крепились к костям и в нервные сплетения, чтобы максимально сократить его возможности к сопротивлению. Но даже так, будучи вымотанным и ослабленным, он давал достойный отпор, пытаясь сбросить меня и подняться.

В конце концов помог только одновременно болевой и удушающий захват, который отбитые до потери страха тренера в Семье Кравец называли капканом дьявола. Перевернув Якова спиной вверх, я свои ноги сложил в замок на его шее, а руку его заломал назад и потянул.

Сам не знаю, как умудрился в такое скрутиться и вряд ли бы смог ещё раз повторить, но Яков оставил попытки встать и лишь глухо рычал, пуская пену.

— Да придиж! Ты! В себя! — хрипел ему в ответ, держа на пределе своих сил.

— Яков! Это я, Елизавета! Пожалуйста, не сопротивляйся! — моя умница-разумница Лизка таки додумалась сбегать до комнаты Якова и теперь прижимала розоватую тряпку к его лицу.

Тот сперва головой отмахивался, рычал, но вскоре движения его замедлились. И уж не знаю, что подействовало сильнее, удушение или запах с тряпицы, но в моих руках он обмяк и я смог наконец-то его выпустить.

Так он и остался лежать на плитках мостовой, дыша глубоко и сипло. Жестом попросив ковбоев и вышедшим из домов праздным горожанам отойти подальше, я попросил Лизку молчать, а сам прислушался. Яков что-то шептал. Едва слышно, но мне удалось разобрать.

— Энэн… я помню тебя, моя дорогая. Теперь я тебя не забуду… ни в коем случае… прости меня, Энэн.

Подсев поближе, я узрел, что здоровяк пускает слёзы прямо на тряпицу, а взгляд его становится человеческим.

Тело его сдавало в пропорциях, сбрасывало лишнюю шерсть и переставало выпускать струйки тёмной пыли. С каждой секундой Яков становился всё более узнаваемым, но всё же кое-что в нём неизгладимо поменялось. Теперь он не выглядел любезным и учтивым увальнем, а скорее походил на матёрого, мускулистого и опасного хищника в человеческом обличии.

Собственно, если вспомнить его прошлое и вычесть последние десятилетия полу-жизни, им то он по сути и являлся. Переведя взгляд, он посмотрел на меня не в пример осознаннее, чем раньше, и выдавил.

— Если ты от ублюдка Гаррета и это его новое истязание, то лучше убей меня сразу… — попросил он зло, медленно пытаясь подняться. —…пауки, это прям что-то новое.

— Нет, Яков. Я никакого отношения к семье Хенвлоу не имею, — ответил ему, предлагая руку помощи, но он оттолкнул её, продолжив собственные попытки. — Я Семён. Пришёл к вам недавно. Мы Елизаветой решили тебя…

— Я помню, кто ты! — огрызнулся он и скривился от боли. Приняв сидячее положение, он переводил хмурый взгляд с меня, на Елизавету и с каждым разом задерживался на мне всё дольше. — Я помню всё. Помню тебя, Семён и тебя, Елизавета. Я помню всё в мельчайших подробностях, вплоть до начала падения этого чёртового города. Сколько я спал?

Вопрос прозвучал хлёстко, совсем не в духе того Кравец, которого я знал. Это был голос человека, привыкшего повелевать и держать всё под своим контролем.

— Почти двое суток… — пробормотала Елизавета, с мостовой поднимаясь и к нам подходя.

— Вот сссобаки… Барьер уже поста…? Ааа. Вижу, — выругался хрипло, наткнувшись взглядом на алую стену. Попробовав встать, он просипел сквозь стиснутые зубы, прижимая руку к отбитой груди. — Уффххсс. Чёрт, кто тебя учил бою, Семён⁈

— Что, мало попал? — заботливо осведомился и получил от Якова короткий хмык. — Могу добавить, если хочешь.

— Лучше встать помоги, товарищ «спец», — сказал он, как сплюнул, но руку я ему всё же протянул. Не смотря на состояние, хватка у него оказалась всё такой же крепкой. Оперевшись на моё плечо, он указал в сторону разгромленной таверны и пробухтел. — Но за пауков я тебя не прощу…

— Твоё дело Яков. Можешь хоть под дверь наср*ть, останавливать не буду. Просто заселюсь к тебе на этот день, чтобы оба порадовались, — ввинтил шутейку, пока тащил здоровяка обратно в его обитель. — Ты только скажи, как ты понял, что с пауками это был я? Вроде не светился.

— Почуял, — простым был его ответ, но всё же он мне его более подробно развернул. — Они пахнут тобой, светятся тобой и каждый раз, когда я хочу что-нибудь забыть, сплетают это вновь. Прямо перед глазами. Это невыносимо!

— Ну звиняй. В тот раз либо ты нас задрал бы, либо вот это вот всё. Ты же ведь помнишь тот момент, когда ты в звере был? — поинтересовался у него и тот нехотя ответил.

— Смутно, но да.

— Ну вот и не воняй тогда.

— Я не воняю.

— Воняешь ещё как, двое суток не мылся.

— Да пошёл ты к дьяволу…

— Мальчики, не ругайтесь. — влезла в разговор Елизавета и мы синхронно на неё посмотрели. И к чести её, наш совместный взгляд она с лёгкостью выдержала. — Все склоки потом, а пока что…

Договорить она не успела, так как вернувшиеся ковбои окликнули нас на самом пороге. Самый старший из них, вроде как Томми, вопросил.

— Семён, всё в порядке? Что нам Дейву сказать? — и вместо меня ему ответил Яков Кравец, чей голос звучал очень не добро.

— Скажи ему что прежний старина Яков вернулся и очень хорошо его помнит. Прямо так, слово в слово. Уверен, ты справишься.

Дабы Яков не наговорил лишнего, я тряхнул его и понёс дальше, говоря напоследок парням.

— Вы уж его простите, ребята. Головой стукнулся, осерчал, с кем не бывает. Дейву передайте, что всё в порядке, мы с Елизаветой справились. И если он спит, то не будите, ничего серьёзного уже не случится. Вы молодцы. — те хмуро покивали нам в след и я наконец переступил проломанный порог таверны, ища, куда бы Якова сгрузить.

В этом деле помогла Елизавета, найдя во всём древесном ужасе один единственный, оставшийся целым, стул. На него то мы Якова и посадили. Я тут же занялся его лечением, а Лизка метнулась в погреб и принесла трёхлитровую бутыль с морсом и пищевые брикеты. Или, как я пошутил, набор зверского мужика, да только никто мою шутку не оценил по достоинству.

Одним махом выпив две трети морса, Яков принялся отправлять вовнутрь себя брикет за брикетом. Да так быстро, что Елизавета банально не успевала их открывать. Вливая в него эфирку, я всё ждал, когда же он начнёт разговор, но он всё ел и молчал, уставившись в пространство.

И только после того, как брикеты начали съедаться медленнее, Елизавета решила спросить.

— Яков. Ты действительно вспомнил всё?