Шлепок гнева (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

…или почти.

Грамма на моем запястье снова дернулась, а я, спустившись к ожидающим, украдкой погладил её пальцем. Где-то там, наверху, лежит бездыханное тело Виолики Радиган, служившее вместилищем демонессы по имени Ханапиосса Дедрикадея.

Надеюсь, они его не сильно повредили.

Неожиданно, причем для всех, подземный зал качнуло. Коротко, но довольно зло, заставив рэтчедов панически запищать. Они, правда, почти сразу успокоились, почуяв своими подземными чувствами, что зал устоял.

— Время, господа, — объявил фальшивый пастор, стоявший перед всей это толпой, — Это был взрыв. Прошу вас выдвигаться за мной. Пришла пора вернуться в Канадиум!

Глава 20

Всегда есть рыба крупнее…

Тот мужик, который дал Саркату по башке Мечом Карающим-и-Спасающим, умудрился прославиться еще одной штукой. Перед тем, как двинуть кони, где-то лет за пять до этого грустного события, он ляпнул нечто эдакое:

— Возвышаясь, мы всегда низвергаемся.

Так вот, никто не был уверен в точном знании смысла того, что он ляпнул. Наиболее популярной точкой зрения было то, что основатель Омниполиса и первый начальник Управления предупреждал нас насчет вреда наркотиков, но какие они были в те времена? Грибы орков, что ли? Гашиш? Не, кажется, мужик, в то время довольно сильно наполучавший по голове от Короля, имел в виду что-то другое.

Нечто, что я понял прямо сейчас, взбираясь вслед за гребаным интернационалом предателей на поверхность. Каждый мой шаг предавал частичку меня в угоду хитроумия агентов Канадиума. Блюститель в смертельной опасности, даже двое, это делает мои полномочия чрезвычайно широкими, а круг ограничений чрезвычайно малюсеньким, но это не значит, что всё, что я должен — мне по плечу.

Совсем нет.

Возвышаясь, я низвергался, позволяя себе лишь время от времени класть руку на плечо Алисе и нежно гладить большим пальцем ей по уху. Девушке очень не нравилась бомба на её животе, от чего она периодически на ходу оборачивалась и смотрела на меня большими жалобными глазами.

Сказать мне ей было нечего. Да и опасно. Завершающие нашу процессию пастор и блондинка были собраны и напряжены, ожидая от меня фокусов. Вроде того, что я провернул, чтобы спасти задницу Виолики… или, как минимум, того, кто в ней сидел. Задниц на свете много, в некоторых случаях можно и поменять. Хотя, конечно, уж что-то, а задница Виолики Радиган всегда занимала почетное место среди моих мыслей. Не каждое столетие монашка предлагает тебе анал и гримуар за снятие проклятия.

— Конрад, — говорит идущий сзади Эммануил Заккери, настолько неожиданно, что Алиса сбивается с шага, оступаясь на очередной ступеньке. Ловлю её, ставлю назад, а агент Канадиума продолжает, — Мы тебе ничего не обещаем, потому что ты ни во что не поверишь, но подумай сам, подумай… как Блюститель. Подчинение и сотрудничество будут вознаграждены так, как ты себе представить не можешь. Безопасность девочки гарантирована. С ней будут обращаться как с королевой. У вас… у вас впереди вечность. Не надо шутить с нами. Пожалуйста.

— Шутить… шутить я не буду, — подтолкнув Алису, я продолжаю подниматься, держа взглядом спины шагающих перед нами, — Хулиганить тоже. Но кое-что… кое-что я обязан сделать. Как Блюститель.

Замыкающие не просто напрягаются, а едва ли не начинают искрить.

— Я прошу вас сдаться, — спокойно и уверенно произношу я, — Сложите оружие и разоружите бомбы. Поверьте, так будет лучше для вашего же блага.

Теперь спотыкается один из гномов, слышащих мои слова. Он с проклятиями падает вниз по лестнице, пока я не ловлю его за шкирку до того, как он собьет с ног Тарасову. Смотрю на него, гневно пыхтящего, своим мудрым, добрым и умным взглядом, а затем аккуратно ставлю на ступеньки. Он смачно плюет мне под ноги перед тем, как вновь устремиться вверх.

— Эммануил, вампир свихнулся? — зло интересуется позади женский голос.

— Отнюдь, Зелисса, — спокойно отвечает ей мужской, — Кажется, он просто выполнил свой долг. Ты сама не забыла, что это такое?

— У тебя он в жопе и вагине своими когтями не ковырялся! — взвивается женщина, чуть не заставляя того же гнома снова отправиться вниз, — Ненавижу нежить!

— Успокойся, — отдает мертвенным металлом голос «пастора», — Немедленно!

— Они… они… — тяжело дышит Зелисса, — Неделями сидели у нас в голове, Эммануил! Неделями кричали нам в лицо! Эти отвратительные дохлые хари… Думаешь, один спокойный сон может это исправить⁈ Заставить всё забыть⁈

— Соберись, — опасно шипит «пастор», — Осталась сотня метров!

Человеки странные, вот серьезно. Позади меня идёт оркофилка, которую не раз и не два полюблял плотный такой деревенский орчище, а ненавидит она почему-то чистеньких вампиров, которые от кошерного человека отличаются только в лучшую сторону. Мы мало потеем, намного лучше пахнем, трахаемся до упаду… Возражать вслух я, конечно, не буду, но… обидно, честно.

В животе нещадно ныло, Алиса перестала давать гладить ухо, книжка, которую я нес в левой руке, почему-то начала раздражать, секунды подъёма потянулись тягостно и медленно.

Вспомнились первые дни, как я оказался на службе Блюстителем. Почти сразу после того, как был представлен Королю как полноценный (ирония) член нашей расы. С корабля на бал, практически. Вот я склоняюсь перед черным троном, а вот уже меня в затхлой избе при горящих лучинах знакомят с презрительно кривящей губки молодой полудемоницей, у которой, как окажется чуть позже, шило в заднице куда длинней хвоста. А затем первый мир, первое задание.

Мы останавливаемся в блуждающем трактире, напарник, опытный старый полуэльф, оказывается слишком опытным и пьяным, забывая предупредить меня, что трактир собирается мигнуть. В итоге меня вышвыривает в случайную точку, где благополучно теряюсь. Блуждаю трое суток, убегаю от медведя (мерзавец, кажется, был озабоченным), обкрадываю цыганский лагерь (оставляя им вместо еды выслеживавшего меня медведя). Выхожу на большак. По ночам. Слишком печет солнце, а из-за проклятого медведя моя одежда наполовину похожа на лохмотья. Как сейчас.

Тогда нам повезло. Дикий грифон напал на караванчик контрабандистов и полностью разорил его. Всех убил, всё сожрал, даже переписанные свитки Пустынной империи, за которыми мы и шли. Тысячелетнее творчество джиннов (их копии), записанное на специальный многослойный пергамент, так здорово забило пузо грифону, что и он околел, причем прямо там же. Аве бешеному птичьему метаболизму и злосчастному клею, с помощью которого и были склеены слои этого пергамента. Правда, мы это обнаружим далеко не сразу, а только после того, как отыщем друг друга в ближайшем городе…

Эх, были времена. А самое интересное, что именно тогда, жадно жуя ворованный цыганский сыр и слушая звуки знакомства медведя с табором, я и почувствовал, что моя старая жизнь наконец-то исчезает, а наступает новая. Жизнь вампира и жизнь Блюстителя.

…что «Песнь Слёз» стала обычной балладой, одной из десятков тысяч.

Наконец, мы выходим на поверхность. На совершенно чистую от всего поверхность, представляющую из себя просто перемешанную с камнями почву. Тут нет ничего, кроме чудовищного количества пыли в воздухе, мечущейся туда и сюда. Почему? Потому что тут что-то взорвали, что-то запредельно мощное. Мы стоим там, где должна была быть крепость, окружающая портал, ведущий в Канадиум, но теперь вместо неё только пыль в воздухе.

Алиса кашляет. В воздухе туча пыли и какой-то странный запах. Как будто неподалеку что-то сдохло недельки две назад.

— Время! — отрывисто бросает пастор, чуть ли не прижавшийся к моей спине с автоматом, — Прогресс?

— Опознавательные знаки заброшены! — докладывает один из незнакомых мне канадианцев, подбежавший трусцой к нам, — Осталось семь минут!

— Горизонт? — выдает Зелисса что-то непонятное.

— Чист! — с некоторым возбуждением докладывает ей человек, — Граильня их заняла, всех! Чувствуете запах⁈ Даже досюда добивает!