Операция начнётся в полдень - Олег Красин

— А если взять кредит в банке? — вдруг вспомнил Забелин про курируемые им кредитно-финансовые учреждения, — по-моему, это нормальный выход, поможет перебиться, запустить процесс, а там, глядишь, прибыль пойдет, рассчитаешься.

— Это было бы нормально, если бы я до этого не брала кредитов. А сейчас и так на мне висит несколько. Можно взять у частников, но там процент зверский — потом не отдать.

— Ну, не расстраивайся. Выход все равно должен быть, — попытался приободрить её Сергей.

— Должен… — не очень уверенно отозвалась Маргарита.

— Я всё хотел спросить, матвеевские на тебя не наезжают? Ничего не слышно?

— Нет и, слава Богу! Без них проблем хватает. Ты почему ко мне не приходил? — вдруг спросила она.

— Ты же вроде сказала, что хочешь побыть одна. Чтобы я не мешал тебе… — Сергей помялся, — вот я и решил сделать перерыв в наших отношениях.

Взяв Забелина под руку, Маргарита решительно повлекла его из здания на свежий воздух. Она шла торопливо, словно стремилась убежать, так что Сергей, который ходил широко, размашисто, едва поспевал за ней.

Они прошли мимо лотков, мимо рабочих с бригадиром, потом выскочили наружу, ослепленные ярким солнечным светом.

Рита повела его еще дальше, за угол здания, где между стеной Центра и бетонным забором было небольшое пространство. Туда не попадали прямые лучи солнечного света, и в тенистой полосе густо разрослась трава, лопухи и полынья. Маргарита обвила его шею руками, прильнула к нему и они начали целоваться как безумные в этих плывущих в воздухе запахах краски и высыхающей травы.

В этом не было никакой романтики, но Сергею показалось, что это лучшие запахи, которые он ощущал в своей жизни, несравнимые, ни с каким ароматом французских духов.

У него поплыла голова.

— Ты, дурачок! — сказала Рита, когда оторвалась от него, учащенно дыша — разве я просила тебя забыть обо мне?

— А ты почему мне не звонила? — спросил Сергей, обнимая её за плечи.

— Дурацкая гордость! Ты же знаешь, я ужасно гордая. Подумала — раз не приходишь, значит, не любишь, зачем тогда я буду тебе навязываться?

— Давай забудем! Но, я прошу тебя, не ревнуй! Ни к чему это. У меня работа такая — должен встречаться с людьми, разговаривать, в том числе и с женщинами. Мне приходится водить их в кафе, дарить подарки, цветы, но это ничего не значит. Если ты будешь устраивать сцены, из-за каждой такой встречи…

— Я это понимаю умом, но себя трудно сдержать. Как представлю, что ты с кем-то, а не со мной — хочется закатить скандал по полной программе…

— С истерикой и битьем посуды?

— Именно! Знаешь, любовь носишь в себе, словно ребенка — бережно и осторожно. Так хочется, чтобы ему ничего не угрожало!

Сергей пожал плечами.

— А мне кажется, что влюбленный похож на больного — все время бросает то в жар, то в холод… Во всяком случае, так происходит со мною.

— Милый, придется тебя лечить! — громко рассмеялась Рита, — когда ты, наконец, познакомишь меня со своей сестрой? А то, как-то неудобно — встречаемся с тобой несколько месяцев…

Она знала о матери Забелина и о том, что отец, еще до её смерти покинул их семью, ушел к другой женщине. Сам Забелин его почти не помнил, только, от матери слышал, что он исправно платил алименты.

— Ты знаешь, я с удовольствием тебя познакомлю, но…мне надо узнать у неё, когда она сможет. Понимаешь, сестра ждет второго ребенка.

— А когда срок?

— Месяца через два, насколько я знаю. Давай, ориентировочно, я договорюсь на субботу? Поедем к ним на дачу, попаримся в бане…

— В такую жару, Сережа, мы там сваримся вкрутую.

— Это вряд ли. Во-первых, к выходным обещали, что жара спадет, а потом, рядом небольшое озерцо — не будем париться, тогда искупаемся.

— Уговорил, — улыбнулась Рита, — мне пора возвращаться. Еще кое-что здесь доделаю и поеду в офис. Ты сегодня придешь вечером?

— Конечно!

Они медленно вышли из своего укромного угла, и Сергей проводил Риту до входа в здание.

Машина везла Забелина назад, а он не особо отвлекаясь на дорогу, механически поворачивая, притормаживая у светофоров, ехал и думал о своей встрече с Ритой. Как хорошо, что у них все наладилось, что обиды ушли в прошлое! Он, словно сбросил с себя тяжелый груз. А проблемы с её бизнесом? Они все равно решаться, ведь безвыходных ситуаций не бывает.

Сергей повернул на улицу братьев Стругацких, подъехал к воротам Управления. Прапорщик на вахте через телекамеру увидел вазовскую шестерку, закрепленную за отделом экономической контрразведки, и ворота стали медленно открываться.

Город Уральск, кабинет председателя областного Комитета по управлению имуществом Плотникова М.Я., 8 августа, 16.55.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила Красовская едва вошла в кабинет Плотникова.

— О чем ты?

Михаил Яковлевич оторвал взгляд от бумаг, лежавших у него на столе, и слегка затуманенным взглядом посмотрел на Екатерину. От долгого чтения документов у него немного покраснели глаза, и он с силой растер веки пальцами, почувствовал небольшое облегчение.

— Как о чем, — не унималась Красовская, — об иностранцах? Мне кажется, это предложение стоит рассмотреть. Там солидные люди — не чета нашим доморощенным богатым выскочкам, почти все иностранцы. Может быть, один или два русские…

Посмотрев на слегка взволнованную Красовскую, Плотников иронично вскинул бровь:

— А Димы Якубовского там нет? А то знаешь, все они здесь иностранцы, а поскребешь каждого по шкуре, и оттуда вылезет нашенский мужичок.

— Нет! — отрицательно покачала головой Красовская, — где-то, быть может, ты прав, но не здесь. Я Соколовского давно знаю, у него хорошо развита деловая хватка, как у всех евреев. Если он говорит, что тут можно наварить бабки — так оно и есть. Какой смысл ему нас кидать? Ты основное лицо, которое может дать добро на допуск к аукциону, а может и послать нафиг. Твои интересы никак не обойдешь! Хочешь, сам посмотри на этих людей.

Открыв небольшую черную сумочку, висевшую у неё на плече, Красовская достала сложенный в несколько раз бумажный лист. Она развернула его, осторожно разгладила ладонью, словно боялась стереть написанные там фамилии, и положила перед Плотниковым. Михаил Яковлевич торопливо пробежал список глазами. Фамилии в списке ему, как и Красовской, ни о чем не говорили.

Плотников снова потер глаза и, нажав одну из кнопок на стоявшем рядом телефонном аппарате, сказал своей секретарше по громкой связи:

— Настя, принеси чаю! — Красовской пояснил: — С утра спины не разгибаю, даже на обед не ходил. Развели бюрократию в Москве — запросами завалили, и всем нужен срочный ответ. Будто я должен все бросить и заниматься только ими. А у меня своей работы полно — надо готовить для утверждения план послечековой приватизации.

— Я тебя понимаю, — согласилась с ним Екатерина, — сама часто сижу допоздна.

— Что касается этой фирмешки… — Плотников хотел что-то ответить, но открылась дверь и с подносом в руках вошла Настя.

Она расставила чашки, в которых уже лежали пакетики чая, сверху залила их кипятком. Открыла коробку с конфетами.

— Спасибо, Настя, — поблагодарил её Михаил Яковлевич и, дождавшись ухода, продолжил: — Что касается этой фирмы…как её там?

— «Вест финанс».

— Да, «Вест финанс», я думал после твоего звонка об этом. Признаться, ситуация с появлением этих мутных ребят становится более запутанной. С одной стороны Генералов, с другой Матвей, а сейчас еще и эти…

— Ты не знаешь, на кого сделать ставку?

— Это не преферанс, Катя и не «очко». За Генераловым и за Матвеем реальные силы, а есть ли они за этими «московскими иностранцами» не знаю. По ходу, кроме бабок у них ничего нет. Деньги, конечно, сильная вещь, но…не все ими решается.

— Не знаю, не знаю, по-моему, тут и думать нечего. Надо допустить их до аукциона, получить с них свою долю, а там пусть разбираются друг с другом. Дальше не наша забота. Победит, как говориться, сильнейший.

— Ты слишком легковесно рассуждаешь, тебе все кажется простым. Если я допущу эту московскую команду к пирогу — станет известно всем: и Генералову, и Матвею, и губернатору и гэбэшникам. Мне могут оторвать башку за такие дела, а я этого не хочу, мне башка еще пригодиться.

— Боже мой! Не пугай себя и меня. Если всё так обстоит серьезно, черт с ними, с этими иностранцами! Денег и так нам хватит, — решила отступить Екатерина, приняв доводы Плотникова близко к сердцу.

Она понимала, что игра, к которой ею усиленно подталкивался Плотников, действительно была рискованной. Здесь никто не мог угадать дальнейшего хода событий, это была лотерея чистой воды. На улице пачками валили всех: и бизнесменов, и чиновников, и банкиров, словно некто — может в Кремле, а может на небесах, выдал лицензию на отстрел. Эти лишние люди в «галерее лишних людей», очевидно, были не нужны новой России в таком количестве.