Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Упряжка не двинулась. Вожак сел на задние лапы и завыл. Протяжно и тоскливо голос вожака подхватили все ездовики. Тревожно, предвещая надвигающуюся беду, отозвались скулежом собаки с противоположной стороны острова.
Данилка жестом указал казаку, чтобы тот встал, а сам подал собакам условный знак и, подтолкнув нарты, прыгнул в них. Казак уселся позади.
Пока объезжали крутоносую косу острова, Юха уже стоял на нартовом следу и поджидал. За поворотом Данилка увидал и сразу узнал упряжку стадухинского рыбака Тихона Пушкарёва. Тихон и рыбак с Еломенской заимки Егор Аммосов лежали связанными у нарт на снегу. Опухшие, потемневшие лица, обмороженные руки, разорванные кухлянки… ноги перехвачены тонкими ремнями из оленьей кожи.
– Всех порешим! – Бандит встал с нарт и подошёл к Юхе. – Антихристы…
– Дитё сгубить? – недовольно отозвался Юха. – Грех!
– Грех, Юха, будеть, ежели живыми оставим. Сотник сказывал, что изничтожать их надыть. В шкурах ходють! – И, выхватив из-за голенища валеного сапога нагайку, он принялся остервенело полосовать Данилку, приговаривая: – Бей, Юха, полосуй!
– Дурень! – налетел на рассвирепевшего земляка Юха, оттолкнув с такой силой, что тот не удержался на ногах. – Мальца-то за что?!
– Уйди, Юха, – скрежетал зубами казак, поднимаясь, – не встревай! Не то!.. – И он ожесточённо передернул затвором карабина. – Пригвоздю как последнюю…
Договорить не успел: Юха так двинул его по уху, что он, грохнувшись о корявый береговой наст, замер, шевеля кровоточащими губами, изумлённо прошептал:
– Земеля?..
Потом вдруг разом вскочил, надломился и, осаживаясь назад, дернулся. Шипящая смертоносная вспышка вырвалась из ствола его карабина, ударилась в Юху и погасла. Юха беззвучно распахнул в стороны руки и дровяной вязанкой рухнул на лёд.
Звериная ненависть клокотала в убийце. Он подскочил к бездыханному телу и стал яростно колотить по нему ногами. Передёрнул затвор, повернулся к Данилке, но вскинуть карабин не успел. Данилка дважды нажал на спусковой крючок своего винчестера…
Трупы уложили на подготовленное казаками место, наспех присыпали подсохшим снегом. Вышли из тальника. Тихон и Егор передвигались с трудом. Данилка помог им спуститься к упряжкам, запихнул непослушные скрюченные пальцы в рукава кухлянок.
– Совсем жить не думал… – медленно проговорил Тихон. – Глаза у тебя, Данила, цепкие.
– Рука крепкая – каюр добрый… – похвалил Данилку Егор.
– В Нижний не ходи, – посоветовал Тихон. – На Анюйск иди. По Лесоковке большой отряд идёт. Банду бить будем. С Иннокентием Батюшкиным и братьями Куриловыми со Стадухина двинем. Красным отрядникам путь покажешь. Завтра у Шошина в Керетове будем.
– Больно? – Данилка осторожно притронулся к плечу Егора.
– Переболит…
– А вы Фросю не встречали?
– В Нижний прошли две нарты, однако, на атаманшу несхожи…
Данилка помог Тихону и Егору разогнать нарты. Подмёрзлые полозья очистились, и застоявшиеся собаки подхватили. Вскоре рыбаки скрылись за крутым поворотом Стадухинской протоки.
– Тундра – могила для плохих людей, – тихо сказал Данилка, глядя на мрачный островок, сурово нахмурившийся в вечерних бликах. – Дедушка так говорит…14
Стараясь быть менее заметным, Седалищев время от времени обходил ярмарку, приглядывая за ревкомовцами. Улучив момент, когда ревкомовцы остались одни, он поманил керетовского рыбака Котельникова, приказно шепнул ему:
– Пора…
– Да, да… – закивал головой рыбак и направился к Шошину, опасливо озираясь.
Седалищев был доволен. Он видел, как приветливо встретили торговые люди его посыльного, как просто и уважительно распрощались. Даже ему, служаке из тюремной охранки, повидавшему на своём веку многое, а это многое складывалось из замученных в тёмных казематах якутского острога людей, они нравились. Завидовал он их молодости, силе.
– Что ещё нужно? – спросил Иван Шкулёв Шошина.
– На вечеринку приглашает.
– Это затея, Гавриил.
– Говорит, у дочери день рождения.
– Не ходите, – мрачнея, предупредил Шкулёв.
– Отказать неловко.
– Котельников с Цапандиным и Седалищевым знается.
– Иван прав, – согласился Волков.
– Напакостить могут, – сказал Иван Шкулёв.
– Может быть. – Шошин нервничал. – Отряд Байкалова должен уже быть… Что же могло их задержать?
– Округа блудная, – вставил Иван Шкулёв, – закружить может. А вот к Бочкарёву с побережья два офицера прибыли.
– У Цапандина в яранге? – спросил Волков.
– Там.
– Им на Чукотке крепко поддали, – сказал Шошин.
– Запамятовал я, Гавриил Кузьмич, – спохватился Шкулёв. – Привет вам всем, товарищи, от Федоски Протопопова с Каменки!
– Встретил? – обрадовался Волков.
– Виделись.
– Где же?
– Шаман Мотлю не пережил большого срама и ушёл к верхним людям. Федоска всем каменским агалом с тойоновскими стадами в верховьях Большого Анюя кочует. Советскую власть сам делает…
* * *На окраине Нижнеколымска у бревенчатого тордоха есаул остановил загнанную упряжку.
– Гляди за Нелькой, – приказал Мишке Носову.
– Не уйдёт! – хмуро отозвался Носов. На неуютный древний Нижнеколымск опускались вечерние тени. Было тихо, первозданно. Незакатное июньское солнце серебрило сосулистые крыши одиноких ветхих лачуг, окрашивая потемневшие заструги и гребни надувов в серовато-лиловый цвет.
Нелькут, будто припаянный, неподвижно сидел на нартах. Одутловатое лицо его перекосило страдание. Ему опостылели эти люди, их гадостные делишки, их крысиная возня. Из-под припухших воспалённых век холодно, ненавистно смотрел он на Мишку Носова.
– Не пужай, – Носов с опаской косился на Нелькута, – враз нажму! – вскидывал он ствол карабина.
– Уберись… – будто бы нехотя, лениво цедил каюр.
Но забыл, видно, Мишка, что под напускной флегматичностью Нелькута скрыта барсовая ярость. Носов щурил слезоточивые глаза, чувствовал своё превосходство. Но мгновенный удар в челюсть распростёр его на снегу…
К тордоху подъехала Фрося. Взъерошенный Нелькут виновато насупился, пожаловался:
– Мишка стрелять хотел…
– Слава Богу, успела… – глянула на корчившегося Носова и сухо сказала: – Смотри за ним, Нелька, а я с есаулом переговорю.
– Зачем говорить? – Нелькут вытащил из-за пазухи наган и протянул ей.
– Нет, нет!.. – отрицательно замахала Фрося и юркнула в тордох.
Короткую тишину вдруг разорвал ледяной треск. Нелькуту показалось, что обломилась промёрзшая до звона лиственница, и её стон тупо ударил ему в спину. Он обернулся, и тут же опустошительная слабость стала окутывать его вязкой изморозью. В наплывающей пелене всё покачнулось, сдвинулось, стало наваливаться на него тяжестью. Он увидел Мишку Носова скрюченного, раскоряченного, карабин в его короткопалых руках змеился. Мишка пытался разрядить его вторично, теперь уже в Нелькутову грудь. Падая, Нелькут неуловимым движением, как это он делал всегда при отлове оленей на корале, нагоняя вёрткого самца, отделил от пояса чаут и метнул, крепко затянув удавку на шее Мишки.
- Напиши обо мне песню. Ту, что с красивой лирикой - Алена Никифорова - Биографии и Мемуары / Прочие приключения / Путешествия и география
- Золотой вулкан - Жюль Верн - Путешествия и география
- To be or not to be, или Нам тоже есть, что рассказать этому миру… Рассказы - Николай Павлов - Путешествия и география
- Амур. Между Россией и Китаем - Колин Таброн - Прочая документальная литература / Зарубежная образовательная литература / Прочая научная литература / Прочие приключения / Публицистика / Путешествия и география
- Тайна аварии Дятлова - Евгений Буянов - Путешествия и география
- Япония, я люблю тебя! - Катерина Дмитриевна Падрон - Публицистика / Путешествия и география
- День рождения (сборник) - Ольга Гедальевна Марголина - Биографии и Мемуары / Путешествия и география
- По нехоженной земле - Георгий Ушаков - Путешествия и география
- Чезар - Артем Михайлович Краснов - Детектив / Путешествия и география / Русская классическая проза
- Хельгор с Синей реки - Жозеф Рони-старший - Путешествия и география