Преемники: от царей до президентов - Петр Романов

Под этим углом и стоит проводить сравнительный анализ фигур Андропова и Путина.

Легенд об интеллигентности Андропова много, но фактами они подкреплены слабо. Читал о том, как замечательно Юрий Владимирович владел английским языком. Но читал и свидетельство личного преподавателя генсека, который рассказывал о том, как тяжело давался его высокопоставленному ученику иностранный язык, хотя он честно старался преодолеть все лингвистические ухабы. Конечно, очень многое трудолюбивый Юрий Владимирович наверстал за счет самостоятельной подготовки, но систематического и уж тем более высшего образования у него не было. А без этого оторваться от догм, прописанных в трудах основоположников марксизма-ленинизма, очень сложно.

Путин на звание интеллигента, насколько мне помнится, нигде вслух не претендовал, хотя у Владимира Владимировича, в отличие от Андропова, солидное юридическое образование. Да и диссертацию позже он защитил на вполне серьезную экономическую тему. И с языками в ладах. И в вопросах внешней и внутренней политики чувствует себя как рыба в воде, не в пример многим его зарубежным коллегам.

Это первое различие между Путиным и Андроповым.

Но есть и второе. Для интеллигента на совести Андропова слишком много крови. Причем даже там, где ее совершенно точно можно было и не проливать.

Только один пример. Стенограмма заседания Политбюро июня 1968 года, где решался вопрос о вводе наших войск в Чехословакию. Характерная пикировка между Андроповым (в ту пору председатель КГБ) и Косыгиным (председатель Совмина).

Андропов:…вы зря, Алексей Николаевич, наступаете на меня. Они (руководство Чехословакии. — Я. Р.) сейчас борются за свою шкуру, и борются с остервенением…

Косыгин: Я на вас не наступаю, Юрий Владимирович, наоборот, наступаете вы. На мой взгляд, они борются не за свою шкуру, они борются за социал-демократическую программу. Вот суть их борьбы. Они борются с остервенением, но за ясные для них цели, чтобы превратить на первых порах Чехословакию в Югославию, а затем во что-то похожее на Австрию.

Кто был прав, ясно. А ведь до того была еще Венгрия, а после того — Афганистан.

И Путин вел войну, но лишь ту (вторая чеченская кампания), которую просто не мог не вести. Это была, конечно, его война, хотя формально она началась еще в ту пору, когда Путин был премьером, а Ельцин президентом. Ее инициатором был Путин, он взял на себя всю политическую ответственность за это решение, наконец, лично руководил действиями российских войск от начала и до конца.

В свое время пришлось лично разбирать архив прокуратуры Ичкерии, захваченный федералами. Грязные, подпаленные огнем документы. Сделать что-либо в обстановке полнейшей анархии и всевластия полевых командиров ичкерийская прокуратура, даже если бы и хотела, не могла, однако сама бюрократическая машина учреждения все же работала, факты и свидетельства преступлений ее работники тщательно собирали и фиксировали. И это, уверяю, страшные факты и свидетельства. Действия против русскоязычного населения в период существования де-факто независимой Ичкерии по своим масштабам и жестокости ближе всего к термину "геноцид". Масхадов убедительно доказал, что не каждый начштаба может управлять государством.

К тому же тогдашний бандитизм в Чечне вовсе не собирался оставаться в рамках своих границ; вспомним вторжение в Дагестан и страшнейшие террористические акты, потрясшие всю Россию.

Наконец, даже жестокость очередной кавказской войны досталась Путину по наследству от очень давних предков. Факт, который никогда не желали учитывать как наши, так и зарубежные правозащитники. Сказалась все та же историческая безграмотность.

Каждая из кавказских войн, что вела Россия, не была игрой без правил, но вот сами эти правила диктовал Кавказ с его вековыми традициями, нравами и дикой природой, а вовсе не Европа. Здесь регулярная армия никогда не воевала с регулярной армией, а лишь со смертельной пулей, прилетающей из тьмы или тумана, где враг и мирный житель просто неразличимы. Бесчеловечность, замешанная на страхе и чувстве мести, всегда была главной составляющей этих полупартизанских-полубандитских столкновений. Вот и на последней чеченской войне новым было только оружие.

Теперь пункт второй. Оба, и Андропов, и Путин, служили в КГБ (ФСБ). И здесь тоже есть свои плюсы и свои минусы.

Самый очевидный плюс — информированность, профессионально присущая спецслужбам. То, что Буш-старший до избрания на пост президента руководил ЦРУ, в глазах американского избирателя было лишь преимуществом. Это означало, что к власти в стране приходит не профан, а человек глубоко осведомленный.

Минусы также очевидны и прямо вытекают из корпоративности и фактической неподконтрольности спецслужб, какие бы парламентские комитеты за ними ни пытались присматривать.

Явление это не российское, а общемировое. Нашей особенностью, ахиллесовой пятой отечественных спецслужб является их прошлое, в первую очередь, конечно, сталинский период. Не может не накрывать этот шлейф негативной памяти и Путина. Иначе бы просто не возникла мысль подтянуть к нему фигуру Андропова.

Не смущают авторов этой версии даже весьма существенные разночтения.

Во-первых, Андропов руководил КГБ долгие годы, а Путин ФСБ совсем немного.

Во-вторых, большую часть своей службы будущий президент России провел во внешней разведке, а это все-таки особая категория спецслужбистов. Работают эти люди преимущественно "там", а не "здесь". Причем в свободное от работы время нередко проводят сравнительный анализ того, что происходит за рубежом и дома. А это дело, между прочим, весьма полезное. Кстати, во всем мире именно разведчиков принято считать элитой офицерского корпуса.

В-третьих, профессиональным разведчиком является только Путин. Андропов все-таки был политиком, на время откомандированным партией в КГБ. Так что Юрия Владимировича уместнее сравнивать с Бушем-старшим, чем с Владимиром Владимировичем.

Наконец, самое главное. Во главе спецслужб Андропов и Путин (когда он уже и сам стал политиком) стояли в совершенно разные эпохи. А следовательно, и выполняли совершенно разные задачи. Андропов дослуживал марксизму-ленинизму, Путин работал уже на новую Россию.

Впрочем, добавим еще несколько слов — уж очень неприятна, на мой взгляд, для господина Путина аналогия с товарищем Андроповым.

Исключить, что самому президенту сравнение с бывшим главой КГБ в глубине души даже льстит, конечно, не могу, но многие ли граждане сегодняшней России снова захотели бы очутиться под присмотром КГБ, да еще не на пятнадцать месяцев, а на пятнадцать или бог его там знает сколько лет?

Поэтому и продолжим. Вдруг хотя бы доля истины в сравнении Путина с Андроповым все же есть?

Поскольку Юрий Андропов сегодня в умах наших исследователей умудряется существовать сразу в трех ипостасях — сталиниста, либерала и державника, попробуем "приложить" для сравнения фигуру Путина ко всем трем этим вариантам.

Итак, Андропов-сталинист.

Что говорит о Сталине сам Путин? Подчеркиваю — говорит. Что политик на самом деле думает, нам знать не дано. А вот что он высказывает вслух, известно.

Примеров много. Возьмем один, где от российского президента добивались оценки сталинской фигуры достаточно настырно. Делал это, само собой, не карманный кремлевский пул, а языкастые польские журналисты. Да еще на своем поле, в Варшаве.

Цитирую:

A. Михник (А. М.): А какое место Сталина в истории России?

B. Путин (В. П.): Это такой несколько провокационный вопрос.

A. М.: Немножко.

B. П.: Ну, не немножко. (Смеется.) Сталин, конечно, диктатор. Это без всякого сомнения. Это человек, который руководствовался в значительной степени интересами сохранения личной власти, и этим очень многое, на мой взгляд, объясняется. Проблема заключается в том, что именно под его руководством страна победила во Второй мировой войне, и эта победа в значительной степени связана с его именем. И игнорировать это обстоятельство было бы глупо. Вот такой неполный ответ вас должен удовлетворить.

A. М.: Он ближе к Ивану Грозному, с вашей точки зрения, или к Петру I?

B.П.: К Тамерлану.

Конечно, Владимир Путин, как и любой опытный политик, всегда делает соответствующую поправку на аудиторию, что также нужно учитывать. И тем не менее.

Не знаю, как относится читатель к Тамерлану, но я — не очень хорошо, поэтому лично меня ответ президента в целом удовлетворил. Как бы то ни было, это, конечно, не реплика сталиниста.

Естественно, оценку "диктатор и Тамерлан" нельзя считать и шагом к реабилитации Сталина. В понимании Путина, шаг надо сделать к более взвешенному подходу к истории. Совершенно правильный, кстати, шаг. Только он среди прочего предполагает, что окончательную оценку различным историческим событиям, в том числе и роли Сталина в годы войны, выставляет не национальный лидер, а специалисты, историки, общественное мнение.