Горсть патронов и немного везения - Олег Приходько

Я зарядил оба пистолета — свой и Давыдовский.

«БМВ» замедлил ход, остановился. Никто из него не выходил. Я тоже остановился. Нас разделяло метров пятьдесят. Противостояние продолжалось довольно долго.

— Вы знаете, чья это машина? — спросил я у Матюшина.

Он помотал головой. Наконец задние двери «БМВ» одновременно распахнулись, отчего он стал похож на вспорхнувшую большую ворону, и из салона вышли два упитанных парня. Один из них не вынимал руку из кармана, другой придерживал под полой ствол, не слишком заботясь о маскировке, так что я мог видеть откидной металлический приклад. По мере приближения неизвестных напряжение нарастало. Я опустил стекло, взял «Майами» в левую руку… и проморгал: Матюшин распахнул дверцу и с криком: «Он здесь! Здесь!..» — выбросился из «Порше».

Оба бандита как по команде вскинули стволы, но я оказался быстрее — попал в одного, а другого заставил упасть на землю. Ответная очередь оставила три пробоины на стекле. Я вылез в пассажирскую дверцу, скатился под откос, интенсивно отстреливаясь.

«БМВ» резко сдал назад, на пригорок, потом рванул в сторону. Я хотел выстрелить по колесам, но эта сволочь Матюшин, петляя и визжа, как подрезанная свинья, перекрывал перспективу. Увидев, что «БМВ» уходит, охранник с автоматом вскочил, и тут моя пуля достала его — он споткнулся, упал, перевернулся на спину и, рывком приподнявшись на лопатках, всадил заряд в Матюшина.

Как же я сразу не сообразил: очень было нужно им заставлять меня рыть могилу! Шлепнули бы сразу, еще там, в гараже на Серебряноборской, 4, а потом отвезли бы в болото, на свалку или закатали в асфальт. Им нужна была Илона или какие-то сведения о Майвине, которые они хотели получить от меня как от его сообщника. Перед тем как вывезти меня сюда, Матюшин созвонился с Ямковецким. В том, что в «БМВ» был именно он, не было сомнения. Потеряв двоих охранников, он решил не рисковать и ретироваться, к тому же Матюшин посеял панику, и выстрел из «Порше», где должен был находиться Давыдов, был для них такой неожиданностью, как если бы во время арии Тоски в партер упала люстра.

«БМВ» очень хорошая машина, — у нее высокая крейсерская скорость и отличные ходовые качества, потому бандиты ее и выбрали. А еще потому, что им не по карману «Порше». Это тоже очень хорошая машина, с вместительным багажником, комфортабельная и скоростная. В том случае, если у нее не прострелены колеса. А если прострелены, то ей не угнаться даже за «БМВ». Метров триста я еще продержался, а потом руль стало вести вправо, скорость не набиралась, захлопала резина и стало ясно, что и эту гонку я проиграл. Для самоуспокоения я послал вдогонку Ямковецкому несколько пуль, но желаемого результата не достиг: он вырвался на трассу и был таков.

Обработав тряпкой руль, дверцы, багажник и все прочее, к чему прикасались мои пальцы, я утопил в Москве-реке «майами» и побрел к остановке маршрутного такси, которое и доставило меня через полчаса на Серебряноборскую.

2

В салоне «фисташки» разрывался телефон.

— Бюро детективных услуг «Шериф»!

— Где тебя черти носят? — сердито спросил Горохов. — Обговнял мне выходной, заставил тащиться в морг вместо того, чтобы пригласить в кабак! — язык его заплетался, видимо, причину смерти Балашовой они с экспертом Башиловки устанавливали в пивной. — Звоню ему, понимаешь, звоню!..

— Не серчай, Сергеич. Ну, отлучился по нужде — с кем не бывает.

— У тебя что, понос? По нужде он отлучился… на три с половиной часа!.. Значит, так. Балашова твоя скончалась от инфаркта, но инфаркт был спровоцирован — у нее отечные легкие, какие бывают при сильном отравлении ядовитым газом. Возможно, брызнули в лицо из баллончика с ортохлорбензоломолонодинитрилом…

— Повтори, я запишу!

— А может, с чем другим — сейчас отдали срез легочной ткани на гистологическую экспертизу. Следователь на основании заключения судебного эксперта вынес постановление…

— Правильно сделал, — не дослушал я его. — Спасибо, Саня! С меня причитается. Ты гений!

Гением был не он, а я. Шаткая, недоказанная версия нетипичного убийства, изложенная мной под дулом пистолета, начинала подтверждаться. Оставалось надеяться, что у следователя хватит воображения и улик, чтобы довести это дело до конца. Жаль только, что окурки, спичку и кусочек клейкой ленты от коробочки с пулями «дьяболо» для пневматической винтовки Давыдов изъял из моего кармана вместе с отпечатками своих пальцев. Жаль, жаль, жаль — лазуритовую «капельку», убитого свидетеля Матюшина, несостоявшуюся встречу с Ямковецким. Частично это окупалось информацией о нем, выложенной Матюшиным в отместку за вероломное убийство тетки. Но Майвину информация была не нужна, ему нужен был сам Ямковецкий.

И кажется, я начал понимать зачем.

Дома меня ждал Шериф. От нетерпения он лаял и бросался на стены, так что пришлось бежать без поводка и ошейника. Наверно, он все это время проклинал меня и ностальгически вспоминал, как они с отцом и дедом жили в горах, пасли овец, всегда были при ключевой водичке, свежем мясе и ни от кого не зависели. Что ему Елисейские поля!

Шел пятый час, я начинал волноваться за Викентия Решетникова. Он должен был приехать в три, а позвонить еще раньше, но ни его, ни звонка не было. Впрочем, возможно, он звонил, пока я работал могильщиком.

На площадке для выгула собак за гаражами меня застал телефонный звонок.

— Это ты, сыскарь? — раздался многозначительно-высокомерный голос Майвина.

— Если вы звоните папе в Ватикан, так его нет дома.

— Остришь? — телефон стал нагреваться от напряжения в его голосе. — Ты зачем моих людей положил, придурок?

Я так растерялся, что даже не отреагировал на оскорбление:

— Каких… людей?

— Тех, которые ехали к тебе на выручку?

Черт возьми! Так это были люди Майвина?! Но… откуда мне было знать? И как они меня нашли?

— Они забыли представиться, — не показал я своего изумления.

— Есть какие-нибудь результаты? — спросил он.

— Незначительные. Десяток трупов, несколько раненых, пять единиц техники, ну и так, по мелочам.

Он помолчал, очевидно, сосредоточившись на дисплее калькулятора.

— Что собираешься делать?

— Обедать, — не стал я корректировать с ним своих планов.

— Что тебе рассказал Матюшин?

Я понял, что это было основной причиной, по которой он звонил.

— Дошел до того места, как его принимали в комсомол. Хотел назвать адрес комсорга, но тут подоспели ваши люди. Если у вас изменились планы, я готов приехать за остатком прямо сейчас.

— Остаток ты получишь тогда, когда привезешь Ямковецкого.

— Понял. А список расходов прислать в Голутвинский или на Подбельского?

Он снова замолчал. От его готовности финансировать дальнейший поиск многое зависело, я терпеливо ждал.

— Сколько? — выдавил он, наконец.

— Три, — приплюсовав к расходам гонорар Викентия, уверенно ответил я.

— Тебе принесут.

Он отключился, оставив меня в недоумении. Получалось, я проявлял инициативу, а люди Майвина все время следовали за мной по пятам? Не охранять же — положись я на таких охранников, давно бы уже был убит. Вероятно, пока я отдыхал в багажнике, Давыдов засек «хвост» и оторвался, и они блуждали по лесничеству, пока не наткнулись на «Порше».

Итак, Майвин решил поймать рыбку на живца. А живец — это я. И как только рыбка клюнет, меня уберут. Такой расклад я предвидел, но, похоже, его просчитал и Ямковецкий: клевать категорически отказывался.

Куда же запропастился этот чертов мент Решетников?!

Глава третья

1

В том, что стоило тратить время на встречу с братом Потоцких, Решетников уверен не был: лицо заинтересованное, да и работает официантом, если что и знает — понаслышке, а ценную информацию неизвестному выкладывать не станет. Он позвонил адвокату Мезину, зная, что буфетчик ловит каждое слово, а кроме того, телефон может прослушиваться, и потому не называл его ни по фамилии, ни по имени-отчеству, а просто «господин адвокат».

— Моя фамилия Решетников, она вам ни о чем не скажет, но мне необходимо встретиться с вами.

Адвокат помолчал.

— Ну что ж… давайте-ка завтра часиков…

— Завтра будет поздно, — сказал Решетников. — Сегодня и немедленно. У меня машина, скажите, куда подъехать, много времени у вас я не отниму.

— Приезжайте ко мне. Адрес…

— Я знаю, буду через полчаса.

«Если Столетник у него побывал… значит, говорить о своей причастности к бюро «Шериф» не нужно изначально», — думал Решетников, медленно продвигаясь по крайней правой полосе Митьковского проспекта. За полчаса езды предстояло придумать повод для разговора с адвокатом — человеком, по всему, умным, хитрым и профессиональным — иному воротилы типа Ямковецкого судебную защиту не доверят.