Новая Зона. Все сокровища мира - Виктор Точинов

Но что я мог сделать? Только ждать, чем все закончится, и надеяться, что сегодня крайним окажусь опять не я.

Мои спутники не издавали ни звука. Теоретически я мог их слышать, но по себе знал: оказавшись в Египетской Тьме, что-либо произносить и вообще каким-либо образом шуметь не хочется. Атавизм, наверное, доставшийся нам от тех времен, когда ночь была полна хищников, вышедших на ночную охоту, – и те, кто шумел, привлекая их внимание, погибли на клыках, не оставив нам своих генов.

Так и здесь, в Египетской Тьме, – очень хочется стать маленьким, незаметным, не привлекающим внимания… Впрочем, встречаются, хоть и нечасто, люди иного склада. На них Тьма действует особым образом: приводит в бешенство, в неистовство. Вот они-то как раз кричат, пытаются совершать всевозможные телодвижения и даже открывают беспорядочную стрельбу, если имеют под рукой оружие. Ладно хоть стрельба не способна почти никому принести вреда – пули вязнут в Египетской Тьме, эта субстанция выпивает любую энергию, в том числе и кинетическую энергию летящего свинца…

Дальнобойность практически любого оружия падает до нескольких метров, и убойная сила пуль уменьшается пропорционально. Причинить вред или даже убить можно только одним способом: стрелять в упор, плотно прижав ствол к цели.

Но пока вокруг тихо… Нет сомнений, что, натаскивая «каракалов», их инструкторы не упустили из виду, как надлежит вести себя в Египетской Тьме, о майоре и говорить нечего, он знает о Зоне на порядок больше своих подчиненных. А Ильза имеет даже практический опыт, ей уже приходилось сталкиваться с этой аномалией.

И я приготовился ждать… Все пройдет, и это тоже пройдет. Так или иначе закончится. Лучше бы, конечно, так, как проходило до сих пор при встречах с Тьмой, а не иначе, но тут уж как карта ляжет…

И я принял позу эмбриона, став маленьким и незаметным. Можно не торопясь помедитировать о жизни, о судьбе, о смерти и бессмертии…

5

Но нет, и в предвечной непроглядной Тьме не бывает спокойной жизни. Я услышал голоса – искаженные, абсолютно не дозволяющие понять, с какого расстояния доносятся: с равным успехом говорившие могли находиться в метре от меня и в миллионе парсеков. Такая уж в Египетской Тьме заковыристая акустика.

– Это он? – спросил кто-то у кого-то.

– Вроде бы он, – ответил кто-то кому-то.

Интересное кино… Эти кто-то способны-таки видеть во Тьме? Или же проводят исследования на ощупь? Вопрос был риторическим, ответ меня не интересовал: они сами по себе, а я сам по себе, сижу тут, маленький и незаметный.

И тут же выяснилось, что не все так просто, что слова чужаков имеют ко мне самое прямое отношение… Потому что к моей спине прижалось что-то твердое, обернулось стволом оружия и немедленно начало стрелять…

С внешними ощущениями в Египетской Тьме негусто, зато в качестве компенсации внутренние обостряются в разы, а то и в десятки раз. Я прекрасно чувствовал, как каждая из пуль входит в мое тело, мог описать траекторию каждой… Вернее, каждой из первых четырех – четвертая коснулась позвоночного столба, изменила направление, пошла левее и выше, а затем пробила правое предсердие и глубоко вошла в сердечную мышцу. Возможно, и на этом дело не закончилось, кинетическая энергия у кусочка свинца еще оставалась достаточная, чтобы продолжить разрушительное движение… Но дальнейшего я уже не чувствовал. Я умер.

Глава 17

Проблемы раздвоения личности

1

Все повторилось… Вновь я держал ответ, как школьник у доски, за свою земную грешную жизнь. Доска, как и в прошлый раз, предстала в виде студенистой стены, вытянувшейся вертикально, насколько хватало взгляда.

– Экий ты непутевый, Лорд, – приветствовал меня Всевышний. – Опять вляпался в дерьмо по самую макушку. Ну, вот что мне с тобой делать?

– Ты не Шмайсер, – сказал я вместо приветствия.

– Серьезно? Поздравляю с эпохальным открытием. Но я, помнится, такого и не утверждал.

– Намекал вполне конкретно.

– Намек на то и намек, чтоб каждый понимал его в меру своей глупости. Ну, какой же из Шмайсера я? Смешно. Он, разумеется, часть меня, но ставить между нами знак тождества несколько опрометчиво.

– Тогда кто ты? – поставил я вопрос ребром.

– Тебе как отвечать – правду или общедоступно?

– Правдиво, но так, чтобы я понял. И желательно, не расшатывая материалистические основы моего мировоззрения.

– Ну, ты загнул, Лорд… Тогда получай: я Суперэго, суперпозиция всех личностей, погибших когда-либо в Зоне, получившая материальное наполнение лишь в твоем сознании, претерпевшем структурные изменения под воздействием химических веществ, влияющих на восприятие реальности. Кстати, Лорд, ты не пробовал уменьшить потребление этой гадости?

– Да как тут уменьшить… Уменьшил бы – дальше Волковки не прошел бы, разве что «космонавты» на руках бы понесли. Сам ведь все знаешь, так зачем спрашиваешь?

– Потому что надоело с тобой общаться.

– То есть лишь эта не сертифицированная химия дает возможность общения? Только она?

– Зришь в корень. Ты же не предполагаешь, что я действительно существую в таком вот виде? Да я б свихнулся тут, в пустоте, от скуки. Но ты своей одурманенной воображалкой раз за разом превращаешь меня в безразмерный сгусток Слизи, и это начинает утомлять. Так что ты уж попробуй как-нибудь переломаться. Ладно, опять мы заболтались… Давай уж как заведено: один вопрос или одна просьба на выбор – и ты проваливаешь восвояси.

– Скучно и однообразно… Опять в трамвай?

– Это уж как получится… Смотря что спросишь. Или что попросишь.

– Кто меня убил? – спросил я, не раздумывая.

Имелась у меня нехорошая мыслишка, что после неудачи последней пеленгации майор и Ильза могли решить, что я им больше не нужен. Или один майор мог решить. Правда, при последнем варианте получалось, что он разговаривал во Тьме с одним из своих бойцов, а те до сих пор болтливостью не отличались. Но ведь все когда-то происходит впервые. Короче говоря, я хотел внести ясность.

– Тебя убили те же, кто и в первый раз. Ты называешь их черными сталкерами. Правильный вопрос ты задать не сумел и отправляешься на нулевой левел.

– То есть они на самом деле не сталкеры? Что они вообще ко мне привязались? Чем я им насолил?

– Извини, но это уже второй вопрос. И третий. И четвертый. А я не справочное бюро и не поисковая система Интернета. Уговор есть уговор. Но есть один человек, с которым ты можешь обсудить эти темы. Одна голова хорошо, а две лучше.

2

Студенистая стена исчезла. И я оказался в трамвае, катившем по кругу. По кругу из рельсов, проложенному по зеленой траве. Круг… Баранка… Ноль… Нулевой левел… В чем тут смысл и толк, я не мог понять. Наверное, и в самом деле надо уменьшить потребление обезболивающего. Потерпеть, переломаться…

В бок мне ожидаемо ткнулся локоть. Я повернулся, уверенный, что увижу Шмайсера. Как бы не так… Рядом – на сей раз слева – сидел отнюдь не Шмайсер, а я сам. Неожиданная встреча… Не тот юный я, что до сих пор мог оставаться где-то в этой нулевой локации. Двойник походил на меня сегодняшнего как зеркальное отражение, даже царапина на щеке имелась – та самая, что я заполучил, когда «космонавты» открыли пальбу по окнам.

– Подбери челюсть, – посоветовал второй я. – Мог бы и сам сообразить: если бродишь кругами по времени, рано или поздно встретишься с собой.

– Покажи-ка левую ладонь, – сказал я подозрительно.

Бинта на руке не виднелось, но, может быть, остался шрам от ножа…

Он продемонстрировал ладонь. Шрама не было никакого, ни старого, ни свежего.

– Значит, ты более старый я… – сделал я-первый логичный вывод. – Ты – это я, подстреленный у погрузчика.

– Не угадал, – отверг вывод двойник. – Я просто чуть поумневший ты, не ставший себя резать.

– Тебя-то как угораздило?

– Египетскую Тьму я обошел. Ты тоже обойди, она локальная, меньше квартала. Так что обходи по Второй Советской и не мучайся. Но в Овсянниковском саду оставаться на ночевку нельзя. Будет ночное нападение, и ты получишь пулю в голову. Причем даже не поймешь, откуда она прилетела. Есть подозрение, что сзади, от своих. Но скорее сработал снайпер из близлежащего дома.

– А кто нападал?

– Да все те же… Неугомонные ребята.

– Похоже, они охотятся конкретно за нами… В смысле, за мной и за тобой.

– Угу… Похоже на то.

Помолчали. Трамвай наматывал бесконечные круги по кольцу. Я посмотрел на заднюю площадку: ездит ли сегодня с нами Чеширский? Не ездил, парящей в воздухе головы не обнаружилось.

– Кто они такие? – спросил второй я. – Есть светлые мысли?

– Трудно понять… Не новички в Зоне, это очевидно. Но черные сталкеры, все, с кем я ни сталкивался, – ребята практичные. Если идешь с хабаром, они завалят, не задумываясь. А рисковать раз за разом просто так, не имея никакого профита… Не похоже на них.