Будущее в тебе. Комбриг - Олег Кожевников

Проснулся я от осторожных и аккуратных толчков. Будил меня, командир бронеавтомобиля сержант Ковалёв, оказывается, мы уже подъехали к штабу 681-го артполка. Автоматически посмотрел на часы, было один час двадцать три минуты. Да, добирались мы довольно долго, наверное, дороги изрядно забиты разбомбленной техникой. Всё-таки лётчикам Черных не удаётся преодолеть бешеный напор самолётов люфтваффе.

— Эх, что же дальше будет, — с тоской подумал я, — силы 9-й авиадивизии убывают, а подпитывать их неоткуда. Фашисты раздолбили практически все тыловые аэродромы. Пока придёт помощь с восточных округов, люфтваффе нас раскатает в блин.

Но стонать и наматывать сопли на кулак, не в моих правилах. Задавив в себе эту минутную слабость, я вылез из бронеотсека. Около бронеавтомобиля меня встречал начальник штаба 681-го капитан Сиделин. Командир артполка майор Чекалин находился на новом НП в районе намечающейся операции. Не заходя в штабной блиндаж, я переговорил с капитаном и узнал последние новости о положении дел. В первую очередь выяснил, что в самом полку всё шло по намеченным ранее планам. Даже приказ о передислокации дивизионов в место проведения большой засады не застал подразделения врасплох.

Ещё в середине июня мы прорабатывали вопрос с организацией засады. Согласно плану Б, все командиры подразделений провели на выбранном участке трассы рекогносцировку. Даже больше того, были подготовлены укрытия для орудий, и 20 июня мы проводили там учебные стрельбы. Из каждого дивизиона стреляла одна батарея. Так что, этот двенадцатикилометровый участок шоссе был не просто изучен, но ещё и пристрелян нашими орудиями. Никаких трудностей с передислокацией подразделений не возникло. Даже потерь от воздушных налётов удалось избежать. Основные передвижения дивизионы осуществили ещё до начала военных действий. Вовремя натянули маскировочные сети и уже под их прикрытием сегодня весь день занимались дооборудованием позиций.

После выслушивания доклада о ходе подготовки подразделений полка к намеченной операции, я спросил:

— Ладно, капитан, с нашим полком всё ясно, но первую скрипку будут играть не сорокапятки, а приданные бригаде 152-мм гаубицы. Доложи, как обстоят дела с прибытием и размещением по позициям артполков РГК?

— Товарищ подполковник, как и было, доведено до нас из штаба бригады, в наше расположение прибыло восемь гаубичных полков. Первые четыре уже заняли предусмотренные распоряжением майора Пителина огневые позиции. И сейчас они занимаются оборудованием орудийных укрытий и изучением своих секторов обстрела. Остальные четыре полка только час назад проследовали к запланированным для их размещения местам. Командиров, хорошо знающих местность, а также, места где должны быть оборудованы позиции гаубиц, я приставил к каждому прибывшему полку РГК. Так что, даже в темноте они не заплутают, хоть и будут двигаться по просёлочной дороге параллельно шоссе. Добрались все полки более-менее нормально. Потери понесли только полки, прибывшие последними. Несмотря на довольно плотное воздушное прикрытие, осуществляемое нашими истребителями, немецким самолётам всё-таки удалось прорваться к колонне с орудиями. Хотя нашими зенитными пулемётами мы не давали самолётам люфтваффе прицельно метать бомбы, но несколько штук всё-таки попало в колонну. В результате этого полки потеряли шесть гаубиц и около ста человек личного состава убитыми и тяжелоранеными. Слава Богу, что тягачами у этих орудий были мобилизованные трактора, и эти потери не коснулись нашей бригады.

— Сиделин, а вы учли эти потери, когда доводили до полков сектора их обстрела? Нужно же плотность огня на всём протяжении участка шоссе постараться сделать максимально возможной.

— Так точно, товарищ подполковник! Начальник штаба бригады предусмотрел это в доведённом до нас плане. В нём даже сделан допуск, что для достижения нужной плотности огня потери могут составить до тридцати процентов орудий всех восьми полков. А фактически они составили меньше двух процентов. Это позволило нам сформировать артиллерийскую группу из двух гаубичных полков, которые будут работать только по местности перед мостом.

После доклада Сиделина, я почувствовал некоторое облегчение. Наверное, впервые за последние сутки. Кажется, задумка с организацией огненного мешка для наступающего вермахта начала осуществляться. Первоначальная безумная идея — дать хорошего пинка фашистам, начала материализовываться. Мысленно нарисованные пункты обороны, обрастать конкретными подразделениями. И, может быть, сейчас, здесь занимали позиции последние значительные силы Красной армии. И что немаловажно, концентрация таких сил на этом участке фронта немцами не была замечена. Об этом можно было судить по обычной активности их авиации. Шоссе было запружено беженцами и бессистемно мотающейся военной техникой. Наши колонны были там как песчинки на пыльной дороге. Что касается повышенной активности наших истребителей над этими двумя шоссе, то это объяснялось просто — именно по этим дорогам шёл основной поток беженцев из Бреста и близлежащих городков. Многочисленное польское население Белостокской области эвакуироваться не собиралось, поэтому дорога из Белостока до Слонима была менее забита гражданской техникой. Наверное, с точки зрения немцев, было вполне естественным, что мы пытались защищать в первую очередь коренное население своей страны.

Меня очень обрадовали небольшие потери прибывших артполков РГК, и я подумал:

— Неужели сбудется моя мечта, смешать с говном гитлермразей, которые непременно соберутся у моста через Зельву. А куда они, на хрен, денутся? По шоссе от госграницы, не доезжая Ружан, расположен небольшой мост над рекой Зельвой. Она здесь неширокая, но берега топкие, с ходу не форсируешь. А у нас там расположен заслон, который тормознёт немцев. Бой там будет долгий, и пока передовая часть вермахта будет упорно грызть наш орешек, следующие за ними подразделения, непременно сконцентрируются в полутора километрах от моста, на большом поле, окружённом со всех сторон болотистой местностью. Подходящие части второго эшелона растянутся по шоссе, может быть, до самых Пружан. Когда моим ребятам у моста держаться станет уже невмоготу, вот тогда я и дам команду — огонь. Удар почти полтысячи орудий смешает с грязью всю эту мразь. И им не поможет уже никакая их хвалёная авиация. Даже если они и успеют вызвать авиационную поддержку, то за время подлёта немецких самолётов к месту сражения, дело уже будет сделано.

Немецкие асы увидят только горы трупов своих солдат и разбитую технику, а наши орудия уже будут стоять в укрытиях под маскировочными сетями. Только зенитные пушки и пулемёты будут работать по стервятникам. Пусть знают, что можно получить и по мозгам, это вам не у Пронькиных, это совсем не то, что бомбить беженцев и беззащитные города.

Но бриллиантовый дым в моей голове очень быстро рассеялся, и ответственность за происходящее накатила с новой силой. Нужно было ещё так много сделать, чтобы мои мечты хоть в какой-то мере превратились в реальность. В первую очередь, пока темно, и немецкая авиация отдыхает, нужно было прибывшие со мной подразделения рассредоточить по ранее задуманным позициям. Я хотел штабной батареей усилить наш заслон у моста через Зельву. Нужно было создать полное впечатление у немцев, что оборона восточного берега реки серьёзная и, чтобы преодолеть её, нужно будет потратить не менее 5–6 часов, да и то, если атаковать будет крупная часть, а может быть, даже и полк.

Моторизованные взводы и бронеавтомобили должны были следовать в расположение танковой роты Петрова. Там мой заместитель по строевой майор Вихрев уже сколачивал моторизованную группу. Все наши лёгкие броневики, сопроводив гаубичные полки до мест сосредоточения, должны были прибыть в его распоряжение. С прибытием моторизованных взводов, мотоциклистов и средних бронеавтомобилей, формирование этой группы будет завершено.

Зенитные пулемёты, установленные на полуторках, остались при артполках РГК. Они должны были хоть как-то противодействовать самолётам люфтваффе, если всё-таки гаубицы будут подвергнуты бомбардировкам. В самих артполках средств, для отражения воздушных налётов вообще не было.

Отдав необходимые распоряжения и дождавшись сопровождающих, наша колонна тронулась дальше. Перед мостом через Зельву, остановились. Я вышел из бронеавтомобиля, чтобы дать последние напутствия Ивакину. Теперь именно старший лейтенант становился командиром нашего заслона у моста. До него эту обязанность выполнял старший лейтенант Пикин, командир батареи сорокапяток из второго дивизиона. Вместе с его батареей оборону восточного берега Зельвы должна была осуществлять пехотная рота того же дивизиона. Переговорив ещё некоторое время с подошедшими командирами этого узла обороны, я тепло со всеми попрощался, забрался в бронеавтомобиль, и наша, значительно уменьшившаяся колонна, тронулась дальше. Время было уже 2-30, через час должно было светать, и могли появиться немецкие самолёты.