Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Аст всё больше напоминал зверя: волосы взъерошены, взгляд разъярён, он скалился и грозно сжимал кулаки.

— Ври, ври, как всегда, как умеешь, — прорычал демон. — Игра уже началась.

Нелан встал. В голосе мелькнуло что-то отеческое:

— Рейн, ты делаешь себе хуже. Просто ответь на несколько вопросов и сможешь уйти.

Ригард закатил глаза и раздражённо махнул рукой.

— Ты ему ещё слюни подотри, этому щенку. И такой-то подходит, говоришь?

Рейн переглянулся с Астом. Шанс ускользал. Непонятно, на что был этот шанс, зачем ему нужен, но он чувствовал, что должен ухватиться за него всеми руками и ногами.

Рейн сделал несколько глубоких вдохов, чтобы подавить желание броситься вперёд и вцепиться инквизитору в горло.

— Кир В-Бреймон. Я сижу связанный. С волос до сих пор капает вода — меня чуть не утопили. Чего вы ждёте? Я не знаю, какой дурак тут же поднимет лапки кверху и спокойно улыбнётся. Я хочу служить Инквизиции и готов отвечать, но что я сделал, чтобы получить всё это?

Ригард потёр щёку, заросшую тёмной щетиной. Аст разжал кулаки, пригладил волосы.

— К чему ты идёшь, Рейн? — спросил В-Бреймон.

«К моменту, когда окуну тебя в помои». Вместо этого Рейн серьёзно ответил:

— Я хочу подняться выше. Знаю, ноториэсам нет места — но разве не смог я стать старшим инквизитором?

— Что тебе даст это «выше»? Ты же так и останешься ноториэсом.

Рейн растерялся. По-настоящему он никогда не мог ответить на вопрос, а в глубине души догадывался, что ответа на него вовсе нет. Но только эта иллюзия и была опорой, которая связывала всё внутри воедино и давала силы день за днём заходить в Чёрный дом, играть роль пса и откликаться на презрительное «ноториэс».

Рейн вспомнил слова Анрейка.

— Мой род издавна служил Церкви. Пусть туда мне дорога закрыта, но я могу служить Инквизиции. Я не хочу подвести родителей. Не ещё раз. Может, когда-нибудь я снова смогу назваться Л-Арджаном, и видя меня и слыша это имя, другие перестанут презрительно хмуриться или отворачиваться.

— Ты так привязан к семье? — спросил Нелан с интересом и придвинул стул к Рейну. Тот мог разглядеть каждую веснушку на его лице и каждый волосок на усах.

«Противная ты морда», — Рейн хотел скривиться, но опустил взгляд и тихо ответил:

— Нет, но из-за меня родители лишились всего. Я должен вернуть им хоть что-то.

— А твой брат?

Рейн вздрогнул.

— Скажи, что надо, он бы понял, — подбодрил Аст.

— Отец выгнал Кая, когда ему было ещё четырнадцать. Да, я и сам послушал своего демона, но Кай не знал границ. Он связался не с той компанией. Может, хорошо, что его убили. Родители бы не пережили, если бы узнали, что творил Кай.

— Рейн, что ты думаешь по поводу демонов?

Он пожал плечами.

— Ничего. Это как думать о своей пятке — она просто есть, но вспоминать о ней вовсе не обязательно.

— А что ты скажешь о других членах Совета?

Рейн напрягся. Какой ответ понравился бы Ригарду?

— Кир В-Бреймон, я хочу ответить честно, какими бы резкими ни показались вам мои слова. Нол Я-Эльмон — лживый праведник. Крейн У-Дрисан — настоящий торговец, хитрый и жадный толстяк. Ньяр О-Ренек, как все гвардейцы, тупой и грубый. Симан И-Ильман — кабинетная крыса, не знаю, за что его выбрали главой учёных. Судья Парен Е-Мик выглядит жалко, но про него ещё мало что слышно.

Ригард провёл рукой по коротко стриженым тёмным волосам и рассмеялся.

— Весьма точно. А что тогда ты обо мне скажешь?

Область под коленями, куда ударил Лидар, заныла. Надо подбирать слова осторожнее.

— Кир В-Бреймон, вы единственный член Совета не из великого рода. Как и я. Служить лучше тому, кто сделал то, что немногим удавалось.

Нелан едва заметно покачал головой, будто предостерегал, и Рейн замолчал. Лесть хороша в меру. Ригард скрестил руки на груди и спросил:

— Говорят, практики Д-Арвиля узнали об Я-Эльмоне что-то интересное?

— На протяжении пятнадцати лет он жертвует деньги людям и организациям, которые связаны с Детьми Аша. Его дочь не раз видела, как он с кем-то разговаривал, но в комнате не было никого, кроме него самого — и демона, конечно. Также Я-Эльмон тесно дружит с главами учёной и торговой гильдий. Настолько тесно, что хочет отдать свою дочь за сына У-Крейна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рейн говорил медленно, лениво, но сам жадно наблюдал за В-Бреймоном. А что, если Энтон не рассказал ему этого? Пусть глава Инквизиции видит, что Рейн готов сменить хозяина.

— Крыса ты, — усмехнулся Аст. — Кай и Вир одобрили бы.

Рейн едва сдержал улыбку. Интересно, они знали, как действовал Ригард? Не это ли подразумевал Витторио, когда говорил про «жёстко»? И он же отправил его, как овцу на убой.

«Ещё ответишь, ублюдок», — Рейн представил перед собой лицо Вира, хотя настоящей злости к нему не почувствовал. Это было частью платы по долгам. О себе переживать уже поздно.

В-Бреймон расхохотался.

— Занятно, но недостаточно. Я-Эльмон может творить что хочет, я знаю, как его переиграть.

Рейн оценивающе посмотрел на главу. Это уловка, или он проболтался? На словах Церковь и Инквизиция заключили соглашение, а на деле? По-прежнему каждый сам за себя?

— Рейн, если ты узнаешь, что Я-Эльмон — один из Детей Аша, что ты сделаешь? — спросил Нелан и пригладил курчавые волосы.

Всё внутри задрожало. Рейн почувствовал, что Ригард и Нелан уже подошли к тому, ради чего затеяли этот спектакль. Ну и что им ответить? Заявить о преданности заветам Яра? Кто был нужнее В-Бреймону: глупый, но покорный, или думающий, но со своей волей?

Рейн переглянулся с Астом. Демон покачал головой.

— Детей Аша убивают или отправляют в Чёрный дом. Сколько я получу за Я-Эльмона?

Надо играть роль ноториэса до конца. Они ведь даже не ждут другого и не поверят ни клятвам верности, ни словам о заветах Яра.

Ригард встал и наклонился к самому лицу Рейна.

— А что, если мы тоже из Детей Аша? Что если ты нужен нам, Рейн?

Он вздрогнул. Вир говорил те же слова. Так мог ли В-Бреймон…? Аст покачал головой.

— Вир бы сказал, — в голосе демона не слышалось настоящей уверенности.

А сказал бы? Что этот Вир вообще говорил? Пожаловался, что его лишили демона. Похвастался, что спас Кату. Признался, что план может измениться десяток раз. Вот и всё.

— Он был честен, — заметил Аст. — И не обещал ничего.

— А если так, что это значит? — осторожно спросил Рейн. Ригард поднялся и стал ходить по камере взад-вперёд.

— Встань на нашу сторону. Мы вернём тебе всё, чего тебя лишили. Ты перестанешь быть ноториэсом.

Аст покачал головой. Лучше не верить тем, кто давал много обещаний.

— Ну же, Рейн! — воскликнул Ригард, замер и тяжёлым взглядом уставился на него. — Хочешь денег? У нас они есть. Хочешь признания? Я сделаю тебя вторым советником. Хочешь, чтобы другие перестали пялиться? Что же, это будет сложнее, но избавиться от клейма тоже можно. Ты нам нужен, понятно? Тебя больше никто не назовёт ноториэсом.

— Я сроднился с этим словом, — уверенно ответил Рейн. Аст подобрался ещё ближе. — Я готов носить его и дальше.

— Роль ноториэса до конца, — подбодрил демон.

Рейн продолжил:

— Я не хочу потерять остатки того, что у меня есть. Моего брата убили, потому что он выбрал не ту компанию. Я сам лишил себя своего будущего, когда послушал демона. Я не хочу поддерживать тех, кто находится на стороне теряющих. Пусть называют ноториэсом, пусть ничего не ждут. Я принимаю это.

Ригард сел и скрестил руки.

— Ты говоришь, что хочешь денег. У нас они есть. Больше, чем у Инквизиции и Церкви.

В животе закрутился неприятный холодок. Ригард тоже играл роль? Или это он ошибся, Дети Аша добрались даже до главы Инквизиции?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нелан снова едва заметно качнул головой. Холодок в животе превратился в судорогу. Рейн хотел согнуться, но ремень удерживал крепко. Неужели Ригард и Нелан были по разные стороны? И кто тогда на его стороне?

Рейн набрал в грудь побольше воздуха и ответил: