Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца - Виктор Корчной

В итоге СССР (и Карпов) получил желанный титул. Все Действительно кончилось скандалом. Фишера возмутило, что ФИДЕ отвергла его предложение, чтобы при счете 9:9 в игравшемся до 10 побед матче чемпион сохранял свой титул. Дело тут было в принципе: Фишер требовал сохранения традиционной привилегии всех чемпионов. Федерация же явно поддерживала претендента. Интересно, что Карпов, став чемпионом, добился для себя значительно больших льгот. ...

Нужно отдать должное Карпову: королевский венец не вскружил ему голову. Он проанализировал ошибки предшественников и извлек из них надлежащие уроки. Например, чемпионы предпочитали турниры, которые можно было выигрывать без особых усилий и риска. Карпов заставил себя играть в турнирах сильных и нужных, так что его опыт и класс игры постоянно росли.

И все-таки Карпов — чемпион мира по шахматам — интересен не столько отводом своих слонов на исходные поля сколько тем, что первым из шахматистов (а возможно и спортсменов вообще) сумел стать членом правящего класса номенклатуры. Советские чемпионы мира по шахматам всегда были (по советским масштабам) людьми богатыми и привилегированными. Если следовать классификации профессора М. Восленского, они входили в категорию «декоративной знати» — вместе с космонавтами, знатными овцеводами, прима-балеринами, лауреатами сталинско-ленинских премий. Никакого реального влияния на общественную жизнь это сословие не имело и не должно было иметь. Власть и влияние чемпиона мира по шахматам никогда не выходили за пределы его области, да и там оставались далеко не безраздельными: председатель Спорткомитета СССР и его заместитель по шахматам оставались для чемпиона начальством. В разногласиях, если таковые возникали, последнее слово обычно оставалось за Спорткомитетом. Спорить же с заведующим сектором спорта ЦК было совершенно бессмысленно и даже опасно, ибо партия не ошибается.

Чемпион мира мог выпросить у великого покровителя, из ЦК или даже Политбюро, «Волгу» вне очереди или дачу, но если бы он рискнул заговорить о смещении зампреда Спорткомитета или желательности участия советских шахматистов в турнире в Израиле, его мгновенно поставили бы на место. Использовав свою исключительно благоприятную ситуацию — русский, коммунист, вернул шахматную корону в СССР,— Карпов сумел преодолеть этот барьер и войти в число тех, кто назначает и смещает, принимает решения и распределяет блага, карает и милует. Из пешки в чужой игре он сам стал игроком.

Помогла еще одна счастливая случайность. Отслужив свои срок в ВЛКСМ, Тяжельников, друг и покровитель Карпова, стал заведующим Отделом пропаганды ЦК КПСС. Это крупный пост: всего одна ступенька вверх — и ты уже секретарь ЦК. Но для Карпова особенно важным было то, что Тяжельникову, среди прочего, подчинялся и сектор спорта. Естественно, что приятель Тяжельникова приобрел в глазах цековских чиновников весьма ощутимый вес.

Для председателя Спорткомитета СССР (а им в те годы был бывший «румяный комсомольский вождь» Сергей Павлов) уже завсектором спорта ЦК был начальством. А тут друг «самого». Неудивительно, что и Павлов, и его заместитель Ивонин, курирующий шахматы, быстро оценили ситуацию. Шахматная федерация СССР, шахматные журналы, вообще советские шахматы стали сферой, где Карпов (а точнее, его люди — Рошаль, Батуринский) распоряжались практически бесконтрольно.

* * *

Прочно войдя в номенклатурную элиту, запасшись всеми ее внешними атрибутами (депутат, член ЦК ВЛКСМ, председатель Советского фонда мира) и вещественными благами (кремлевка, лимузин с шофером, Четвертое управление Минздрава), Анатолий Карпов, как и в шахматах, не почил на лаврах и не остановился на достигнутом. К этому времени его характер полностью сформировался: крайний цинизм, расчетливость, бездушие. Держаться на плаву ему помогало и отсутствие сильных природных страстей, кроме одной — любви и вкуса к власти.

Последовавшие в 1978 и 1981 году матчи на первенство мира с Виктором Корчным еще больше укрепили его положение. Более того, открыли ему доступ в личное окружение Брежнева. В те годы впадающего в старческий маразм вождя не принято было обременять серьезными проблемами. И чем больше накапливалось таких проблем, тем меньше о них говорили. Но вождя надо было чем-то занять, отвлечь и развлечь — шахматы для этого подходили идеально. Леонид Ильич уважал спорт, а в матче Карпова с невозвращенцем Корчным отчетливо просвечивал классовый (и этнический) колорит: с одной стороны «наш хлопец», с другой — «изменник родины», нагло требующий освобождения семьи и засыпающий секретариат генсека издевательскими письмами.

По свидетельству очевидцев, маразматически-озабоченный Брежнев по нескольку раз в день спрашивал: «Как там наш Толик?» Как-то раз я был в Центральном шахматном клубе, когда позвонил помощник генсека Цуканов — справиться о положении в отложенной 14-й партии матча (в Багио.— Ред-). Звонил и другой помощник Брежнева— Александров-Агентов. В Спорткомитете, в приемной Павлова, стоял шахматный столик, возле которого с утра до вечера дежурил кто-то из гроссмейстеров, так что Павлов всегда мог дать компетентную справку.

После победы, которая в буквальном смысле слова была победой не только Карпова, но и Советского Союза, посыпались высочайшие телеграммы, награды и лобзания вождя.

В. Батуринский: «По возвращении на Родину на груди чемпиона рядом с двумя золотыми медалями засверкал орден Трудового Красного Знамени. Его вручал Л. И. Брежнев. Как и полагается, Карпов поблагодарил за награду и сказал, что он старался оправдать доверие, но Брежнев его перебил:

— Да, старался, а мы тут при счете 5:5 за сердце хватались.

Написал об этом и подумал: не даю ли козырь тем, кто пытается связать Карпова с периодом застоя? Надеюсь, читатели разберутся. есть связь между выдающимися спортивными достижениями, вкладом в развитие шахмат, многогранной общественной деятельностью двенадцатого чемпиона мира и теми негативными явлениями в жизни общества, которые характеризуют период застоя» («Страницы шахматной жизни», 2-е изд., 1990).

Именно в ту пору Карпову удалось завязать личные связи с помощниками Брежнева. Имея огромное состояние, в том числе в валюте, постоянно бывая за границей, чемпион мог подарить детям начальства видеомагнитофон, жене — модное платье, самому — часы невиданного фасона. Конечно, все это можно было добывать и по другим каналам, но кругом враги, завистники, а Карпов человек свой, молчаливый, надежный.

Победа над Корчным в матче 1981 года в Мерано вознесла Карпова на вершину могущества. Лишь на дальнем горизонте маячило облачко — возможный соперник, 18-летний бакинец Гарри Каспаров...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});