Сердце феникса. Все исправить - Елена Белова

Новая пауза. Запястья вновь дергает в стороны, бьет о сталь. Сухой щелчок.

Боль...

Не кричать! Не... не... кричать...

А над Севастополем текла ночь. Темнота кутала улицы и пляжи, иногда отступая перед рекламными огнями и свето- скульптурами, прохладным ветерком остужала нагретый за день асфальт, сочувственно укрывала от чужих глаз влюбленные парочки...

Ночь дарила сон и спокойствие...

Почти всем.

Но где-то высоко над морем парил в воздушных потоках сильф, сердито размышляя, не устроить ли человеческим метеорологам очередной розыгрыш и вместо предсказанной жары побаловать город нежданным дождиком. Ну а человеческим предсказателям погоды, соответственно, сотворить пакость.

Но лихорадочно трудились в своей студии энерговампиры и Координатор Даихи, так что заглянувший в комнату Страж протер глаза и пробормотал что-то про конец света. А один из обнаглевших вампиров поднял голову и сказал, что конец света наступит персонально для Стража в кратчайшие сроки, если он сейчас же не принесет для установки кристаллы такого-то и такого-то вида...

Но устраивали в семье Соловьевых очередное переселение народов, перераспределяя жильцов по комнатам: все отчетливо понимали, что альтер-Дима не стоит селить в комнату нынешнего... И Ян с Игорем, не сговариваясь, уступили свою и даже успели там прибрать. Но кактусы забрать не успели. Поэтому, когда в доме затих наконец шум и Дим уселся на подоконник, его рука наткнулась сразу на два горшка с Яновыми любимыми питомцами. Но у бывшего Темного Повелителя все ругательства застревают в горле, как только на кактусах начинают набухать первые бутоны. Ах да. Координаторы. Маги жизни... он теперь тоже. И он снова садится на подоконник и смотрит, смотрит, смотрит — вверх, туда, где люди видят звезды... А он — ненавистные цветные сполохи. Алекс... как ты там... один?

Но кусала губы девушка-феникс:

— Лёш... ты должен знать. Лиз сбежала...

Но сидела на опустевшей на ночь вышке ведьма-гадательница и перебирала вероятности будущего. Днем это трудней, днем в гадание вторгаются мысли тысяч людей, их желания... а сейчас можно отстраниться и просто смотреть...

Вот эта линия... черная, короткая... для нее короткая. Обрывающаяся через четыре месяца и восемь дней в мертвой хватке серых рук и жадном рычании...

Эта потоньше, вероятности меньше... невеселая. Она начинается здесь и сейчас... потом картинка двух сражающихся людей, похожих, как близнецы. Только один постарше. Он пытается не убивать соперника, остановить, удержать. И гибнет сам. Падает рядом с мертвым темноволосым парнем, совсем молодым. А над Севастополем поднимается стая драконов. И город тонет в дыму и жаре...

А вот еще один вариант. Севастополь останется на месте. А вот полмира — к черту, и с неба все сыплет и сыплет радиоактивный снег. Кто из людей надумал попробовать ударить по серым захватчикам ядерным оружием, можно узнать, но роли это особой не сыграет...

А вот эта линия — почти нить. Хотя еще два дня назад она была куда ярче и ближе. Здесь все на месте, все хорошо. Дай-имоны скованы, барьер снят, и снята осточертевшая конспирация с магомира. Странно, почему же она отошла в маловероятное™?

Боль обрывается быстро.

Кажется, там, за зеркальной панелью, пока еще не определились, что с ним делать.

Я подскажу...

— А еще предлагаю подумать, — Дим стряхивает с рук браслеты и мягко приземляется на пол, точно продолжая ненароком прерванную беседу, — что магов, в принципе, здесь ничего не держит. Кроме такой эфемерной вещи, как... — он оглянулся на все еще гудящую платформу и спокойно к ней прислонился, — как, скажем, верность родному дому. Долгу... Но если люди продолжат так целенаправленно нас... — быстрый взгляд на валяющиеся на полу браслеты, — выживать, нам есть куда уйти. В Сопределье не один безлюдный мир. А вам?

И угроза и пряник в одном флаконе. Классическая ситуация для психолога — переубедить группу людей. Просто-таки студенческая задачка.

Первое — «отзеркалить движения». Дим не осьминог, четверых сразу не потянуть, но главного, как смог, так и отзеркалил. Второе — намекнуть на общность целей. Тоже сделано. А дальше хорошо бы на этих типов посмотреть подольше и...

Дверь открылась.

Типы вплыли.

— Поговорим?

— Как — сбежала? — У вымотанного Лёша, кажется, уже не осталось сил на удивление. — Когда?

Лина потерла глаза, борясь с желанием посмотреть в зеркало. Вроде чувствуешь, что все на месте, в норме, но тянет еще раз убедиться.

— Четыре часа назад.

Она попросила о встрече. Дьявол и преисподняя, она попросила о встрече. Сначала просто так, потом сказала, что у нее есть сведения, важные для клана.. и для мужа дочери. Она говорила правду... возможно. А потом...

Феникс беспокойно «курлыкнул», погладил хозяйку крылом. Чует... Ничего, птичка, прорвемся.

Не трогать лицо. Лёш ведь догадается, а ему и так... Не стоит еще и этим тревожить.

— Лина? Что с тобой?

Догадался.

— Лина... — Теплые руки мягко охватывают лицо, бережно, нежно проводят большими пальцами по щекам, по скулам. — Лина, ты... ты плачешь?

Плачет? Наверное. Наверное...

— Из-за Лиз... — Лёш уже не спрашивал. Он просто чувствовал все: как в горле катается колючий ком, от которого каждое слово — будто глоток кипятка, как жжет глаза уже не от «кислотки», а просто... Как сердце заходится от обиды. Мама-мама...

— Да.

— Было ведь еще что-то? Ну, кроме побега.

— Ага.

— Лина...

Любой выносливости когда-то приходит конец. Как и стойкости. И Лина просто прячет лицо на плече мужа. Молча. Будто греясь. Будто...

— Она плеснула мне в лицо «кислоткой», — наконец вырывается будто само собой. И руки Лёша замирают на ее плечах. — Не знаю, кто ухитрился ей передать. Кто-то в клане... из охраны. Вывела из строя. И ушла, построив телепорт на моей крови.

Лиз ушла. И кто бы сомневался, что она сделает все, чтобы посчитаться. И пусть магии в ней не осталось, но связи-то по-прежнему при ней. И немало информации. И доступ к тайникам, ее личным. Помощницы... И напакостить она может сильно. Проклятье, проклятье, проклятье!

— Что такое «кислотка»? — мягко спрашивает Лёш.

Ох... Хочется или разрыдаться, или рассмеяться. Лина выбирает второе. Нет, не выбирает, потому что смех наверняка получится с примесью истерики. Лёш, ты... ты все-таки ангел. Неотмирный. Ему про угрозу, а он...

А он по-прежнему не выпускает ее из объятий. И кажется, от теплых ладоней по телу разливается покой и энергия. И унимается боль. Та, в сердце...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});