Диссертация - Марина Столбунская

могу помочь?

– Что скажете об этом? – Егор протянул ему фотографию клочка бумаги.

Доктор взял её в руки и стал внимательно рассматривать.

– Судя по имени на колонтитуле, это клочок моей работы, но какой именно, трудно сказать, слишком маленький фрагмент. Можно, конечно, порыться в файлах и сопоставить, но на это нужно время. Хотите, чтобы я поискал?

– Где вы храните свои работы?

– Те, что читались на защитах, есть в архивах. У меня только электронные копии. Все работы есть в открытом доступе в интернете, и диссертации, и доклады. Возможно, это доклад, который я читал на конференции. А что это вообще за бумага? Где вы её взяли?

– Вы не помните меня, Марк Борисович? 1985 год. Артём Ильин. Нет? Не узнаёте? Так изменился? – Дорохов хитро прищурился.

– Постойте-ка, – доктор всмотрелся в лицо капитана. – Время, конечно, стирает из памяти лица, но после того, что вы сказали, я припоминаю.

– Полагаю, вы слегка лукавите, Марк Борисович. Этот клочок бумаги – ваше послание мне. Не так ли?

– Егор, простите, не знаю, как ваше отчество.

– Антонович.

– Егор Антонович, я понятия не имею, о чём вы говорите. Может, расскажете всё по порядку. Признаюсь, у меня сегодня был нелёгкий день и я немного устал.

– Хорошо, давайте, как полагается по протоколу. Где вы были 19 мая 2003 года в 21:00?

– На турбазе, я был там с прошлой пятницы по вчерашний вечер.

– И не покидали её территорию?

– Нет.

– Взгляните на фото. – Дорохов протянул ему карточку мужчины. – Это лицо вам знакомо?

– Нет, – Марк ответил не сразу, вглядывался и морщил лоб. – Я помню всех пациентов, не забудешь, столько с ними работая. Такого не припоминаю.

– Я не говорил, что он ваш пациент. Или вы общаетесь только с больными?

– Скажу честно, я – интроверт, вне больницы предпочитаю уединение и вот как раз случайно встретившихся людей не запоминаю вообще. Если он не был моим пациентом, а утверждает, что пересекался со мной по жизни, то вполне возможно, что я просто его не запечатлел в памяти. Простите.

– Может, так узнаете? – Капитан протянул ему фото мёртвого мужчины с пакетом на голове, сидящего в машине.

Раевский брезгливо поморщился и отодвинул его от себя.

– С чего это должно быть мне знакомо? – чуть возмущённо спросил он.

– Значит, нет?

– Нет.

– Тогда последний вопрос. Как вы думаете, Марк Борисович, почему клочок вашей работы с чётко читаемой фамилией оказался в кармане брюк убитого? – Дорохов впился взглядом в доктора.

– Любезный Егор Антонович, откуда же мне знать? А версии выдвигать – это ваша работа, не моя.

– Что ж, видимо, я неверно прочёл ваше послание. Думалось мне, что в вас взыграла совесть и вы решили признаться в убийстве Артёма Ильина.

– Ну, вы уж простите, даёте! Где логика, господин капитан? – Раевский был изумлён. – Признаться в преступлении, убив человека? Не проще ли было прийти в участок и дать показания? Я вас не совсем понимаю. Тем более что лично мне признаваться не в чем.

– Мужчина задушен в день вашего рождения, как и в прошлый раз.

– Ну, тогда вешайте на меня все преступления, совершённые в этот день, и не скупитесь, возьмите за все предыдущие года. Замечательная логика! И место для неё подходящее – психбольница, – Марк был искренне возмущён.

– Хм, – Дорохов чувствовал, что сел в лужу. – Спасибо за беседу, господин Раевский. Небольшая формальность. Сами понимаете, ввиду того что одна из улик связана с вашим именем, прошу вас завтра заглянуть в управление для дачи официальных показаний. Вот вам повестка, – он положил на стол бланк. – Жду вас завтра в 14:00. До встречи.

Егор вышел в коридор, лицо его горело, он понимал, что Марк играет с ним как с ребёнком. Раевский же с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла. Он перешёл на новый уровень игры, теперь у него всегда будет партнёр.

Сегодня жизнь Марка изменилась. Он понял, что ему нужно сменить профессию и место жительства. Раевский больше не хотел быть психиатром, ведь он не смог вылечить ни одного пациента и его основная миссия была обречена на провал. Он больше не чувствовал себя нужным в стенах этой больницы, а вот помогать людям в сложных жизненных ситуациях ему нравилось и очень манила частная практика психотерапевта.

Кстати, не мешало бы переехать в просторный дом с хорошим участком в уединённом районе. Так на него повлиял отдых на турбазе, где в голове монстра родилась новая идея осуществления своих ежегодных ритуалов.

– Новый уровень, – мечтательно прошептал доктор и тут же принялся строить планы по осуществлению задуманного.

Глава 10. Мартышка

Облокотившись о метлу, Родион с лёгкой завистью наблюдал, как подросток играл с собакой. Кидал палку в густую молодую траву, псина радостно кидалась за ней, возвращала хозяину, и ему ещё надо было постараться вырвать добычу из её пасти. Сколько себя помнил, он всегда мечтал о собаке, надёжном друге, который никогда не предаст, но прозвище Герасим, каким его окрестили во дворе, останавливало его от того, чтобы завести себе мохнатого друга. Было немного жаль.

Мимо прошла вечно подозрительная соседка и уставилась на Родиона.

«Чё надо?!» – ответил он ей одним взглядом и принялся мести дальше.

Дворником Родион начал работать сразу после окончания школы, и это несмотря на аттестат с серебряной медалью, и с тех пор прошло уже больше двадцати лет. Приметную внешность мужчина прятал за невзрачной одеждой и густой бородой. Прямо в лицо людям смотрел редко, чтобы они не видели его умных и красивых глаз и не задавались лишними вопросами. Родион был от рождения глух и нем.

Его родители, добрые и жизнерадостные люди, не считали глухоту и немоту недостатками, отрезающими их от земных благ и общения. Сами будучи таковыми, они не стеснялись любить, рожать детей и дружить с массой интересных людей, много путешествовали и старались воспитывать Родиона в том же духе принятия себя таким, какой ты есть. Но сын не разделял их оптимизма и считал себя ущербным.

Мальчишкой он учился в специальной школе для глухонемых детей, но одноклассников своих сторонился, дружбу с ними не водил и не внимал маме и папе, которые убеждали его в пользе такого общения. По их мнению, он и девушку себе должен был найти глухонемую и снова рожать таких же несчастных детей. Нет, Родион был категорически против этого. Ему вовсе не было в своей шкуре весело, и никому, тем более своему ребёнку, он бы такой судьбы не пожелал. Никаких детей – было его твёрдым решением, а значит, и