Ловушка для адвоката - Майкл Коннелли

Я обернулся и кивнул Босху. В конце концов, идея с «немым свидетелем» принадлежала ему. Я видел всем понятный жест Гарри, видел и глаза Джессапа.

Однако заседание еще не закончилось.

— Мистер Ройс, — произнесла Брайтман, — вы будете продолжать?

— Одну минуту, ваша честь…

Над вопросом судьи и в самом деле следовало поразмыслить. В сложившейся ситуации Ройс мог либо списать потери и прекратить допрос, либо ходатайствовать о признании Романа предубежденным свидетелем, дающим показания в пользу противной стороны. Хотя последнее едва ли полезно для профессиональной репутации, однако дает некоторую свободу, позволяя задавать более изощренные вопросы с целью выяснить, почему свидетель вдруг изменил показания. С другой стороны, здесь имелась определенная опасность, поскольку Ройс не включил ожидаемые показания в материалы для обмена сведениями.

— Мистер Ройс, — прикрикнула Брайтман, — наше время не резиновое! Задавайте вопрос, или я передаю слово обвинителю для перекрестного допроса.

Ройс мрачно кивнул, принимая решение.

— Прошу прощения, ваша честь. У защиты больше нет вопросов.

Он понуро побрел к своему столу, где ждал не менее подавленный клиент. Я встал и пошел к трибуне, не дожидаясь приглашения судьи.

— Должен признать, мистер Роман, что ваши показания несколько удивили меня. Так говорила Сара Глисон, что ее сестру убил отчим, или не говорила?

— Нет, не говорила. Меня научили это сказать.

— Кто научил?

— Защитники — женщина-следователь и Ройс.

— Вам что-нибудь обещали за это, кроме номера в отеле?

— Они сказали, что позаботятся обо мне. Сказали, что тут большие деньги…

— Протестую! — выкрикнул Ройс, вскакивая на ноги. — Ваша честь, свидетель явно враждебен и придумывает…

— Он ваш свидетель, мистер Ройс! — прервала Брайтман. — Пускай отвечает.

Роман продолжал:

— Они сказали, что тут большие деньги на кону, мол, на всех хватит.

Джессап с Ройсом не поднимали глаз. Однако излишнее злорадство могло покоробить присяжных, и я перешел к более важному:

— Так что именно рассказывала Сара об убийстве сестры?

— Я уже говорил: она пряталась и видела, как чужой человек схватил ее сестру.

— Она говорила, что опознала не того человека?

— Нет.

— Говорила, что полицейский подсказал ей, кого опознать?

— Нет.

— Говорила, что в убийстве сестры обвинили невиновного?

— Нет.

— Спасибо, больше вопросов нет.

Вернувшись на место, я взглянул на часы. До обеда оставалось двадцать минут, и судья предложила Ройсу вызвать следующего свидетеля, которым оказалась следователь Карен Ревелл. Я знал, что последует, и приготовился к отпору.

Карен Ревелл была мужеподобного вида, в куртке и брюках. Суровые черты лица выдавали бывшего агента полиции. Ройс сразу перешел к делу, торопясь хоть немного восполнить потери:

— Где вы работаете, мисс Ревелл?

— Я частный следователь в юридической фирме «Адвокатская контора Ройса».

— То есть вы работаете у меня?

— Совершенно верно.

— Вы разговаривали второго марта этого года с неким Эдвардом Романом?

— Да.

— Что он сказал вам?

Я встал и заявил протест, попросив обсудить мои возражения на судейском совещании в присутствии сторон.

— Хорошо, подойдите, — сказала Брайтман.

Мы с Мэгги и Ройсом приблизились к судейскому креслу. Разговор шел тихий, чтобы не слышали присяжные.

— Прежде всего, — начал я, — свидетель может дать показания по рассматриваемому делу лишь с чужих слов, но главное — мистер Ройс с помощью этих показаний пытается опорочить другого своего свидетеля, и кто-то из этих двоих лжет под присягой — перед нами подкуп и лжесвидетельство!

— Решительно протестую против подобных оскорблений в мой адрес, — набычился Ройс. — Подкуп и лжесвидетельство? Я занимаюсь юридической практикой более…

— Свою репутацию, мистер Ройс, — прервала Брайтман, — отстаивайте, пожалуйста, в другом месте. Мистер Холлер прав по всем пунктам. Если я разрешу свидетелю выступать, мы получим не только показания с чужих слов, но и лжесвидетельство под присягой. Из этой ситуации вам не выкрутиться. Сделаем так: вы убираете своего следователя из свидетелей, а я удовлетворяю ходатайство мистера Холлера об исключении из дела тех показаний, которые она уже успела дать. Потом мы идем обедать, и во время обеда вы с вашим подзащитным решаете, как быть дальше. Не думаю, что у вас очень широкий выбор. Все.

Полчаса спустя мы с Мэгги и Сарой Глисон сидели за столиком в «Уотер-гриле», в том самом, где для меня началось это дело. Нам было что отпраздновать, и к тому же заведение находилось через дорогу от отеля Сары. Не хватало лишь Босха, который повез Соню Рейес в наркоклинику.

— Да-а, ну и дела! — Я расплылся в улыбке. — Такого мне в зале суда наблюдать еще не приходилось.

— Мне тоже, — кивнула Мэгги.

— Как вы думаете, мистер Ройс на самом деле обещал заплатить Эдди за ложные показания? — спросила Сара.

— Конечно.

— Ну, не обязательно, — возразил я. — Мы с Клайвом давно знакомы, как-то не верится.

— Ты хочешь сказать, Эдди Роман это из пальца высосал?

— Нет, но говорил-то он сначала не с самим Ройсом, а с его следователем.

— Гнилая отмазка, — фыркнула Мэгги. — Ты у нас добрячок, Холлер. Ловкач он и есть Ловкач.

Почувствовав, что страсти разгораются, Сара предпочла переменить тему:

— Так что, значит, все теперь?

Подумав немного, я кивнул.

— Думаю, на месте Клайва я не стал бы доводить дело до приговора, а подумал бы о соглашении. Это в интересах его клиента. Возможно, он позвонит прямо сейчас.

Я достал телефон и положил перед собой на стол. Тут подошел Босх и сел напротив, рядом с Мэгги. Я поднял бокал с водой:

— Поздравляю, Гарри! Отличный ход ты придумал. Защита рассыпалась как карточный домик.

Босх поднял свой бокал, и мы чокнулись.

— На самом деле Ройс попал в точку, — ухмыльнулся он, — это гангстерский прием. В «Крестном отце» было, не помню в какой серии. — Он отсалютовал бокалом обеим дамам: — Поздравляю, вы теперь настоящие звезды… Ну а что теперь?

— Как раз перед твоим приходом я говорил Саре, что Ройс скорее всего пойдет на сделку. У него просто нет выбора.

Босх помрачнел.

— Я понимаю, что тут крутятся большие деньги и для вашего босса они важнее всего, но этому типу место в тюрьме.

— Согласна, — заявила Мэгги.

— Кто же спорит? — Я пожал плечами. — После утреннего заседания у нас все козыри. Джессапу придется согласиться на любые…

Мой телефон, лежащий на столе, зазвонил. Номер не определялся.

— Возможно, сегодня ты все-таки улетишь домой, — сказал я Саре, отвечая на вызов.

Голос был знаком.

— Микки, это Уильямс, окружной прокурор. Как дела?

Я взглянул на компанию и отрицательно покачал головой. Это был не Клайв.

— Нормально, Гейб, а у вас?

Моя фамильярность его не обескуражила.

— До меня дошли хорошие новости из зала суда.

Прокурор ни разу не появлялся на процессе, но в осведомителях, судя по всему, у него недостатка не было.

— Да, мы надеемся на успех, — скромно сказал я. — Посмотрим, что будет после обеда.

— Вы думали о соглашении?

— Пока нет, ждем предложений от защитника. Сейчас он, по-видимому, как раз обсуждает этот вопрос с клиентом. По крайней мере так бы я поступил на его месте.

— Смотрите, без моего ведома ничего не подписывайте.

Я помолчал, обдумывая ответ. В этот момент телефон зажужжал и у Босха в кармане.

— Не забывайте, Гейб, что я независимый обвинитель. Вы узнаете о соглашении, когда мы его обсудим.

— Я хочу присутствовать на обсуждении! — настаивал он.

Босх прижал телефон к уху, глаза его насторожились, потом потемнели. Я понял — что-то случилось.

— Прошу прощения, господин прокурор, я еще перезвоню — надо ответить на другой вызов, это может быть Клайв Ройс.

Я захлопнул телефон одновременно с Босхом. Он встал из-за стола.

— В чем дело? — встревожилась Мэгги.

Лицо у Гарри было серым.

— Перестрелка в конторе Ройса, четыре трупа.

— И Джессап? — быстро спросил я.

— Нет… Джессап ушел.

40

Четверг, 8 апреля, 13:05.

Макферсон настояла на том, чтобы ехать с Босхом. Холлер с Сарой вернулись в суд. Держа руль одной рукой, Босх нашел визитку с номером лейтенанта Райта, достал телефон и попросил Мэгги набрать номер.

— Соединяет, — сказала она, — держи.

Он приложил телефон к уху.

— Это Босх. Только не говорите, что вы его снова упустили.

— Увы.

— Черт побери! Как? Почему не следили?