Галактическая баллада - Эмил Манов

- Но как это возможно? Как можно уничтожить намерение?

- Путем уничтожения вознамеривающихся... Процесс был продолжительным и благотворным. Чем больше прогрессировала селекция, тем голубее и яснее становились глаза эргонцев, а их улыбки - веселее и жизнерадостней. Этим результатам мы обязаны, главным образом, Третьему Доорству, которое еще при своем вступлении в Храм Статус-кво направило энергию эргонцев на борьбу против Двух зол: насекомых и книг... Вы заметили, какой сейчас чистый воздух на Эргоне?

- Заметил, - сказал я вежливо. - А что находится в этом сундучке?

- Рукопись Йауиюайя, древнего эргонского мудреца. Он первым открыл возможность редуцирования движения до состояния абсолютного покоя. Он же предсказал и появление Доорства еще во времена Моорства... Одним словом, в этом сундучке находится все, что нам нужно.

- А что вы здесь делаете?1 Юй Оа?

- Охраняю сундучок. Каждый день я протираю его no три раза.

- Но замок заржавел...

- О, мне запрещено дотрагиваться до него. До замка никто не дотрагивается.

Сами понимаете, дорогие братья земляне, что мои "но" не имели бы конца, если бы Юй Оа не пригласил нас последовать за ним, чтобы рассмотреть другие три корпуса Пантеона. И все-таки, в то время как мы поднимались и опускались по каким-то бесконечным и ослепительно золотым лестницам по пути во второй корпус, я высказал какую-то ироническую мысль об отношениях между книгами и образованием на Эргоне, но Юй Оа просто-таки заткнул меня, холодно заметив:

- Образование у нас - всеобщее, землянин. Вы сами в этом убедитесь.

Второй корпус по своему внутреннему устройству не имел ничего общего с библиотекой Пантеона. Он был разделен на этажи, коридоры, залы и кабинеты, как всякая Академия наук.

Сначала мы вошли в зал, где я нашел прямой ответ на мой вопрос об образовании. Зал имел вид амфитеатра. На его скамейках, доходящих до потолка, сидели сотни белобородых и седовласых интелохахохов. Они были очень заняты и даже не взглянули на нас. Они почесывали себе шеи, вздыхали и тихонько сморкались в полы своих белых ряс. Через равные промежутки времени они бодро вскакивали на ноги и кричали: "Ay", "ay, ay", что означало: "Да, это так, мы согласны!" С чем же были согласны эти почтенные старцы?

Ах, да. В нижней части зала возвышалась красивая трибуна для ораторов, огражденная коричневыми щитами. На щитах блестели зигзагообразные золотые молнии - эмблема Эргона. На трибуне стоял великолепный, крупный робото-доор, сделанный из чистого золота. Его зрительные линзы представляли собой изумруды, обработанные с большим искусством,- они заливали слушателей зеленым светом. Робото-доор стоял на задних ногах, а остальными тремя парами конечностей энергично размахивал в воздухе:

- ... и приступить к еще более рациональному сокращению знаний. Когда молодой эргонец кончает низшую школу, он должен знать в три раза меньше, чем знал до того, как поступил туда, а окончив высшую - в десять раз меньше... А что мы имеем сейчас? Мы все еще не можем ликвидировать ни знания, приобретенные до пятилетнего возраста, ни внешкольное воздействие на умы юношей. Странно ли тогда, что девиации не совсем еще исчезли с Эргона? Не странно...

- Какой чудесный робото-доор, - прошептал я, любуясь этим изумрудно-золотистым животным. - И какой мелодичный голос!

- Это робото-доор Прим, - также шепотом ответил мне Юй Оа. - Для педагогов это большая честь...

Я не услышал, что было большой честью для педагогов, потому что робото-доор Прим в это время повысил голос: - А вы что делаете, грязные свиньи? (На Эргоне, конечно же, не было свиней, но мой дешифратор, видимо, не мог перевести иначе эмоциональную вспышку робото-доора Прима).

Тут старцы вскочили на ноги так энергично, что некоторые даже взлетели в воздух и ударились головами о потолок. Последовало трехкратное "ау". Белые бороды педагогов тряслись от восторга.

- Что делаете вы? - Продолжал робото-доор Прим еще более вдохновенно. - Вы развиваете антимнемонику? До какой же степени вы ее развили? Почему перцепции и ассоциации все еще существуют? Какого рожна они нужны охахохам? До каких пор мы будем вас учить? - Робото-доор сделал усталый трагический жест, после чего продолжал более спокойно. - Итак, грязные свиньи, запомните, школа Эргона является местом, где преподается антинигилианство и применяется антимнемоника. Главной образовательно-воспитательной задачей остается развитие бицепсов, трицепсов, грудных мускулов и голосовых связок..

Зал в очередной раз вскочил на ноги, прервав речь Робота. На этот раз восторженное "ау" продолжалось бесконечно - старцы пытались доказать, что их голосовые связки отвечают всем требованиям.

Робото-доор Прим стал продолжать, но Ртэслри повел нас к двери.

- Обычный педагогический инструктаж, - сказал он, едва сдерживая зевок.

И был прав. Единственное, что произвело на меня впечатление в речи Робота, была необыкновенная искренность. Юй Оа кивнул и добавил, что такая искренность существует только в стенах Пантеона.

Когда мы вышли в коридор, он быстро провел нас мимо целого ряда закрытых дверей. Я захотел узнать, что находится за этими дверьми.

- Ничего, - ответил Юй Оа. - В прошлом здесь размещались разные неточные науки и искусства. За этой дверью, например, сидели скрипторы и звукторы, но после ликвидации эргонской письменности, о которой я уже говорил, имитаторы и фокусники взяли на себя эту функцию, и в настоящее время они прекрасно развлекают население.

Таким же образом, пока мы проходили мимо остальных закрытых дверей, Юй Оа объяснил нам исчезновение некоторых наук, которые оказались лишними для эргонцев. Так, например, история была заменена одаистикой и футурологией; мнемоника - антимнемоникой; психология - хиромантией; экономика гастрономией; социология - астрологией; статистика, как одна из наиболее неточных и ненадежных наук - иллюзионизмом и белой магией; эстетика косметикой; риторика - пасологией; логика - софистикой и т. д. Та же участь постигла и ряд точных наук, в отношении которых не могли установить, насколько они точны, и самое главное - каков их вклад в поддержание дисциплины на Эргоне и для будущей победы над Ни Гил.

- А искусство? - спросила Лала Ки, надеясь обогатить превенианское искусствоведение.

- О, оно стало жертвой своих собственных болезней, - ответил Юй Оа. Недавно, при попытке лечения, они погибли.

- Кто они? - спросила Лала Ки.

- Все виды искусства.

- От чего же они погибли?

- От вульгарной анемии. И вот как это случилось. Однажды утром Фелисите узнал, что Верховный Доор проснулся от сильного зуда в очень неудобном месте. Он не мог ни лежать, ни сидеть. Бег по покоям ему тоже не помог. Врачи установили какую-то неизвестную болезнь и долго ломали головы, как ее назвать. Наконец ей дали странное название "геморроиды", несмотря на то, что один из врачей настаивал на названии - геморрой. Но от этого Доору не стало легче; героически преодолевая зуд, он задумался и установил, что зараза идет от симфонического оркестра, который каждый вечер играл ему на сон грядущий. Он вгляделся и в остальные искусства - они также были полны бацилл,.. На следующий день на специальном собрании Доорства было констатировано, что, в сущности, искусства веками только развращали наш целомудренный Эргон и под личиной своей развлекательности распространяли всяческие заразы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});