Врата жизни - Брэм Стокер

Последнее утверждение оказалось для Леонарда чрезмерным, так что он резко бросил в ответ:

– Нет уж, спасибо! Хватит с меня всех этих лекций и снисходительных поучений, не говоря уж про стеклянный глаз ужасной старухи, я не намерен…

Стивен встала, опираясь рукой на гонг.

– Мистер Эверард, если вы забыли, что находитесь в моей гостиной, и позволяете в таком неподобающем тоне упоминать мою дорогую и уважаемую тетушку, я вас больше не задерживаю!

Леонард изменился в лице и угрюмо пробормотал:

– Прошу прощения, я забылся… Просто меня бесит, что…

Он сердито прикусил кончик уса. Стивен снова села и сняла руку с гонга. Не давая гостю передохнуть, она продолжила:

– Вот и хорошо! Потому что ваши долги оплатила именно мисс Роули. Сперва я обещала сделать это сама, но кое-что в ваших высказываниях и манерах заставило ее настоять на том, что такой поступок не подобает женщине в моем положении. Если об этом стало бы известно в обществе, у многих наших друзей могло сложиться неверное впечатление.

Леонард презрительно фыркнул, но Стивен проигнорировала его реакцию.

– Так что она заплатила деньги сама, из своего состояния. Должна сказать, что не заметила с вашей стороны должной благодарности.

– Что такого я сказал или сделал, чтобы вы отказались от намерения заплатить самой?

– Скажу прямо: прежде всего, потому что вы несколько раз – словами и поступками – совершенно недвусмысленно дали понять, что готовы шантажировать меня тем, что знаете о моем нелепом, неприличном для девушки поступке. Никто не может осуждать этот жест больше, чем я сама, так что – вместо того чтобы обвинять вас – я готова была принять общественные последствия, которые могут мне грозить. Я собиралась сделать то, что послужило бы вам компенсацией за неудобство, в ложной надежде, что вы поймете меня и проявите благородство. В итоге тетушка приняла миссию на себя, она сама связалась с вашими кредиторами, перечислила им деньги, так что ничьи чувства и интересы не пострадали. Теперь, когда вы выслушали, можете судить о ситуации спокойно и трезво. Да, я готова вынести общественное осуждение, если возникнет такая необходимость, но советую и вам оценить неприятные последствия, к которым это может привести вас самого. Сдается мне, что вы тоже понесете немалые потери в репутации. Впрочем, это не мое дело, вам принимать решение. Я могу представить, как все это истолкуют дамы, вам виднее, что скажут мужчины.

Леонард точно знал, как на известие о предложении Стивен отреагировал единственный мужчина, который об этом услышал. И та реакция не обнадеживала!

– Дрянь! Ты отвратительная, дьявольская, жестокая, злоязычная дрянь! – закричал Леонард, окончательно утративший способность контролировать свои чувства.

Стивен резко встала, пару секунд пристально и холодно смотрела на побагровевшего юношу, а потом заявила:

– Еще кое-что скажу, и прошу принять это к сведению. Очень советую услышать и запомнить мои слова! Вы не можете больше являться на территорию моих владений без особого моего разрешения. Я не позволю вам каким бы то ни было образом ограничивать мою свободу. Если у вас появится необходимость посетить этот дом, обращайтесь с официальным письмом, в соответствии с правилами приличия, а потом следуйте по основной дороге, как это делают все гости. Вы можете обращаться ко мне на публике при встрече, вежливо и любезно, и я надеюсь, что смогу не менее вежливо отвечать вам. Но непозволительно нарушать формальные границы. Если вы сделаете это, я вынуждена буду во имя защиты собственных интересов избрать иной курс. Теперь я вас прекрасно знаю! Я желаю вычеркнуть прошлое, но, увы, пришлось бы вычеркивать слишком многое!

Она прямо смотрела в лицо молодому человеку. Он видел строгие черты ее лица, орлиный нос, серьезные глаза, решительную складку рта, властную и уверенную позу. Не оставалось сомнений, что у него ни малейших надежд на ее расположение. В ней не было ни любви, ни страха.

– Ты воплощенный дьявол! – прошипел Леонард.

Стивен ударила в гонг, вскоре в комнату вошла ее тетушка.

– О, это вы, тетя? Мы с мистером Эверардом разговор закончили, – затем Стивен обернулась к слуге, который вошел вслед за мисс Роули: – Подайте экипаж мистера Эверарда. Кстати, – она снова развернулась к гостю, но теперь заговорила подчеркнуто дружелюбно, – не останетесь ли с нами отобедать, мистер Эверард? Надеюсь, ваше общество развлечет мою тетушку.

– В самом деле, оставайтесь, мистер Эверард, – жизнерадостно поддержала ее мисс Роули. – Мы сможем приятно провести время.

Леонарду стоило большого труда отвечать со светской любезностью:

– Необычайно благодарен за приглашение, но сожалею: я обещал отцу вернуться домой к обеду! – и он торопливо прошел к двери, которую перед ним распахнул слуга.

Юношу переполняли гнев и отчаяние, а также – от чего он был в особенной досаде – невероятное, пламенное желание, которое он называл любовью. Да-да, любовью к этой умной, гордой, величественной красавице, которую ему просто до смерти хотелось подчинить и сокрушить.

Рыжие волосы, которые он прежде так низко ценил, теперь сияющим огнем наполняли его мечты.

Глава XXIII. Человек

Тем временем Гарольд Эн-Вульф под именем Джона Робинзона отправился в незнакомый мир на борту океанского лайнера. Он не заводил новых знакомств, даже не пытался сделать это. За столом с ним сидели леди и джентльмены, время от времени они обращались к нему с вежливыми фразами, и он так же любезно отвечал им. Он никого не хотел оскорбить, но не давал ни малейших оснований завязать разговор. Постепенно интерес окружающих к нему иссяк, и Гарольд остался в одиночестве. Именно этого он и хотел. Целыми днями он сидел молча или прогуливался по палубе из конца в конец, всегда один. На корабле не было второго и третьего класса, поэтому вся палуба была доступна путешественникам без ограничений, и места для уединения хватало. Все, кроме Гарольда, предпочитали общество – с той особой непринужденностью, которая возникает в пути, за границей, за пределами привычного круга. Первые четыре дня плавания стояла ясная погода, и жизнь казалась сплошным праздником. Большой корабль с мощными машинами и крутыми бортами казался скалой на глади моря.

Среди прочих пассажиров была американская семья: подрядчик и владелец металлургического предприятия Эндрю Стоунхаус с женой и маленькой дочерью. Стоунхаус был по-своему замечательным человеком – типичным продуктом англосаксонской традиции в американском варианте. Он начинал карьеру юношей без особого образования и связей, который пробился только за счет ума и трудолюбия, а также особого дара использовать обстоятельства в своих интересах. Уже к тридцати он построил немалое состояние, которое целиком инвестировал в бизнес. Теперь он был владельцем огромного предприятия, а в перспективе имел все шансы стать настоящим богачом даже в стране миллионеров. Женился он разумно и счастливо, но долгие годы брак оставался бездетным, что удручало обоих супругов. Наконец на свет появилась прелестная девочка. Родители обожали и отчаянно баловали ее. Зимой и летом они увозили ребенка от холода и жары в те края, где можно было предоставить дочке идеальные условия для счастливого и здорового развития. Когда врачи намекнули, что океанское путешествие и зима в Италии могут пойти девочке на пользу, их советы были беспрекословно исполнены. Теперь дитя сияло здоровьем, а семья возвращалась домой, прежде чем на юге Европы станет слишком жарко. Планировалось провести лето в шале на склонах Маунт-Ранье. Как и другие пассажиры, мистер и миссис Стоунхаус не раз пытались завести беседу с печальным и одиноким молодым человеком. Но он, как и со всеми, ограничивался с ними вежливыми замечаниями и короткими фразами, так что знакомство не складывалось. Однако это не смутило Стоунхаусов. Они были слишком счастливы и полны радостью жизни, чтобы принять сдержанность за отказ. Естественно, они проявили уважение к тому, что спутник предпочитает уединение, и вскоре оставили его в покое. Однако ребенок не учитывал суждения взрослых.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});