Глаза ворона - Татьяна Русуберг

Внезапно в воздухе произошла перемена, настолько разительная, что Токе поначалу почудилось, что он одновременно оглох и прозрел. Точно по мановению волшебного посоха, ветер улегся, и вся носившаяся между землей и небом пыль рассеялась, открывая чистый горизонт и залитые солнцем пески. После завывания суховея в пустыне настала странная тишина. Единственными звуками, нарушавшими ее, были звуки самого каравана. Они доносились до оглушенного ревом ветра Токе как через толстую ткань. Ему было все еще трудно дышать, и он сорвал с лица сизую от пыли тряпку. Но облегчения это не принесло. В горячем воздухе повисла тяжелая духота, словно придавившая людей и животных к земле. Беспокойство, еще с утра гнетущее сердце Токе, усилилось, казалось бы, без видимой причины. Не находя себе места, он подозвал Кая.

— Ты зря открыл лицо, — заметил тот, подъезжая ближе. К вечному капюшону сегодня добавился еще и закрывавший нос и рот шарф. — Сейчас начнется буря.

— Какая буря? — удивился Токе. — Только затихло все.

Словно в ответ на его слова, вдоль каравана промчался на взмыленном вороном Урман, выкрикивая приказы, тут же передававшиеся от одного охранного к другому, от кибитки к кибитке:

— Идет пыльная буря! Возы ставить в линию против ветра! Мулов распрячь, морды замотать ветошью! Всех за возы, воду брать с собой! Не мешкать!

— Где?.. Где буря-то, Кай? Нет уже никакого ветра! — вертел головой во все стороны Токе.

— Оттуда, где ты сидишь, не видно. Погоди, пока развернут возы.

Охранные действовали слаженно, указывая возчикам, куда и как ставить кибитки. Вскоре почти все повозки встали в сплошную линию поперек прежнего пути. Караванщики, торопясь, выпрягали из оглобель мулов. Наконец настала и очередь Токе разворачивать возок, и Кай указал ему что-то на горизонте, в той стороне, куда должен был следовать караван:

— Видишь то маленькое темное пятнышко на юго-западе?

— Ну вижу. А что это?

— Это и есть буря.

— Снова врешь небось, — недоверчиво покосился на собеседника Токе.

— Послушать тебя, так я только и делаю, что вру. Не веришь, спроси Урмана, — и Кай спешился, занявшись айранами.

Токе тоже был занят. Вместе с отцом и золотых дел мастером они распрягали животных, укутывали их головы мешковиной и крепко привязывали у возков; таскали из фургонов и прикапывали оставшуюся воду и теплые овчины… Парень не слишком понимал смысл этих действий. Он просто делал то, что ему было сказано и что делали в спешке все остальные, полагаясь на мудрость Урмана и более опытных караванщиков. Кай молча работал рядом с ним.

В какой-то момент Токе выглянул за массивную раму фургона, и открывшееся зрелище поразило его. Прежде чистый горизонт, белесое небо пустыни и сверкающие на солнце пески исчезли. Все пространство перед караваном поглотила непроницаемая мгла, в авангарде которой ходили огромные воронкообразные вихри. Живое воображение паренька тут же нарисовало картину давным-давно случившегося на этой равнине противостояния сил Тьмы и Света. Наступающий мрак представился ему не чем иным, как армией Иль Алой с мчащимися на приступ преданными ей черными магами. Он, Токе, был несомненно воином Света. Он сражался за солнце и правое дело, отца, друзей, наконец — любовь! Он поднимет свой сверкающий меч и… Чья-то сильная рука дернула его вниз, прижала безжалостно к земле. И тут их накрыла буря.

Насколько тихо раньше было вокруг, настолько оглушительно теперь орал в уши Токе взбесившийся воздух. Насколько было светло, настолько теперь потемнело — до чернильной густоты. Страшной силы самум раскачивал тяжело груженные возы, словно детские игрушки, грозя опрокинуть на укрывшихся за ними людей. Краем глаза парень увидел, как с кибитки Маждара сорвало полог. Белым крылом он мелькнул в воющем воздухе и тут же исчез в нем навечно. Токе крепче ухватился за колесо своего возка и уткнул лицо в землю рядом с Каем: не прижми тот его вовремя своим телом, летел бы теперь вот так, вверх тормашками, сейчас и он сам…

Внезапно к тысячеголосому воплю бури будто бы прибавились новые крики, доносившиеся откуда-то слева. Токе повернул голову и разглядел во мгле мечущуюся у возка оружейника Пусты четвероногую фигуру. Очевидно, мешковина на голове одного из Пустовых мулов была закреплена ненадежно, ее сорвало ураганным ветром, и животное взбесилось. Оно безумно металось на привязи, молотя копытами во все стороны и грозя размозжить головы лежащим рядом людям. Сразу несколько караванщиков делали попытки усмирить мула, но подобраться к нему из-за беспорядочного метания и опасности быть унесенным бурей пока не удавалось.

Наконец одному из наемных работников Пусты, парню по имени Софус, удалось накинуть холстину на морду животного. Но тут мул резко рванулся, натянутая привязь лопнула, и он бросился бежать прямо в ревущую бездну, сбив на ходу Софуса с ног. Токе еще успел заметить, как бедное животное перевернуло в воздухе, бросило на землю головой вниз и, уже мертвое, поволокло в пустыню. Теперь внимание всех переключилось на Софуса.

Падение выбросило его за границу спасительного затишья за корпусом кибитки. Он пытался ползти против ветра, чтобы уцепиться за что-нибудь, что могло бы его удержать. Товарищи протягивали ему руки, но Софус был слишком далеко. Наконец, кто-то догадался бросить ему веревку, другой конец которой привязали к спице колеса. Парень поймал ее и попытался обмотать вокруг пояса. Он не видел, что сзади к нему приближался бесшумный за воем бури, вставший, казалось, до неба, крутящийся черный столб. Одно мгновение, и вихрь поглотил Софуса, двинулся по направлению к Пустову возку, но вдруг, словно передумав, остановился и стремительно пошел обратно в пустыню. Там, где раньше был Софус, ветер кружил только обрывок бесполезной веревки…

Токе отвернулся и закрыл глаза. Он часто представлял себе смерть, но всегда — в открытом бою, с мечом в руке, в окружении множества мертвых врагов… Ужасным и бессмысленным казалось погибнуть вот так, став жертвой бездушной стихии… «А что, если легенда о демонах, живущих в пылевых вихрях, — правда? Что, если из Софуса высосут кровь, и он, томимый неутолимой жаждой, вернется к каравану в образе демона? И что, если первым, кто встретится на его пути, буду я?» — Токе проклял свое живое воображение: несмотря на жару, у него мурашки поползли по коже.

Внезапно более страшная мысль пронзила его: «Ведь на месте Софуса могла быть и Майкен!» Вывернув шею, парень пытался рассмотреть ее в клубящейся мгле, но у него только разболелись глаза от секущего их песка. Наконец ему пришлось смириться: даже если бы он увидел, что девушке грозила опасность, что бы он мог сделать? Он был так же беспомощен, как товарищи Софуса, которые, он знал, сделали все, что могли, чтобы спасти парня. Чувство собственного бессилия было унизительно. Токе зло сплюнул песком и зажмурился: ветер вежливо вернул плевок прямо в его правый глаз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});