Последний довод королей - Джо Аберкромби

— Это полковник Джезаль дан Луфар.

Судорога сковала беспалую ступню Глокты, прострелила искалеченную ногу, заставила искривленный позвоночник содрогнуться, от самого копчика до черепа. Лицо наставника дрожало, как переваренный студень, который никак не может застыть. Остатки зубов стучали о голые десны, веки мелко дергались, словно крылышки насекомого.

Эхо последних слов Байяза расходилось по внезапно смолкшему залу.

— Луфар, Луфар, Луфар…

«Это какая-то дьявольская шутка».

Бледные лица заседателей словно застыли. У одних глаза широко раскрылись, выражая страх, у других сузились от гнева. Важные персоны за столом побледнели и в изумлении разинули рты. Потрясенные люди на балконе ахнули. Джезаль дан Луфар — тот самый, рыдавший от жалости к себе, когда Ферро латала его искалеченное лицо. Джезаль дан Луфар, слезливый ночной горшок, полный высокомерия и тщеславия. Джезаль дан Луфар, которого она называла «принцессой Союза», получил все шансы закончить этот день, восседая на королевском троне.

Ферро не могла в это поверить.

Она откинула голову, встряхнула ею, кашлянула и издала странный звук, похожий на бульканье воды. Слезы навернулись на глаза, в груди все сжалось, колени задрожали. Она схватилась за поручень балкона и ловила воздух ртом, всхлипывала и подвывала, из ее рта текла слюна. Ферро нечасто доводилось смеяться. Она не могла вспомнить, когда смеялась в последний раз. Но Джезаль дан Луфар — король?

Это было очень смешно.

Высоко наверху, на галерке, кто-то засмеялся. Послышалось какое-то прерывистое кудахтанье, не соответствующее торжественности момента. Однако когда Джезаль осознал, что Байяз произнес именно его имя и показал на него пальцем, ему захотелось присоединиться к этому смеху. Когда же все собравшиеся в зале повернулись к нему, его затошнило. Он закашлялся, смущенно усмехнулся, ощущая неприятное жжение в горле, и резко побледнел.

— Я… — неожиданно для себя самого хрипло произнес он, не имея ни малейшего понятия, что сказать дальше.

Да и какие слова подобает говорить в таких обстоятельствах? Он ничего не мог сделать и просто стоял, пока его бросало то в жар, то в холод, тесный мундир промок от пота, нервный озноб отзывался дрожью во всем теле. Байяз громогласно продолжил свою речь, заглушив смех, донесшийся сверху.

— У меня имеется клятвенное свидетельство его приемного отца, подтверждающее, что я говорю правду. Но имеет ли это значение? Правда очевидна для каждого, кто способен видеть и понимать. — Он снова вскинул руку, указывая на Джезаля. — Он выиграл турнир на глазах у всех вас. Он сопровождал меня в опаснейшем путешествии, не жалуясь на трудности. Он захватил мост в Дармиуме, даже не думая о собственной безопасности. Он спас Адую от мятежников, не пролив ни капли крови. Его мужество и героизм, его мудрость и самоотверженность известны всем! Можно ли сомневаться, что в его жилах течет королевская кровь?

Джезаль заморгал. Отрывочные, разрозненные факты стали связываться воедино в его притупленном сознании. Он не похож на своих братьев. Отец всегда обращался с ним не так, как с другими сыновьями. Семья относилась к нему с особым вниманием… Джезаль застыл, открыв рот, он никак не мог прийти в себя. Когда отец увидел Байяза на турнире, он побледнел как полотно, словно узнал мага.

Да, так все и было. Отец не был Джезалю родным.

Когда король поздравлял Джезаля с победой, он по ошибке принял его за своего сына. Значит, это была не просто глупость плохо видящего человека, как могло показаться. Старый недоумок был близок к истине. Неожиданно все эти факты приобрели пугающий смысл.

Он незаконнорожденный. Ублюдок. В прямом смысле слова.

И он родной сын короля. Более того — Джезаль с возрастающим ужасом осознавал, что его всерьез рассматривают в качестве претендента на престол.

— Милорды! — воскликнул Байяз, перекрывая гул недоверия, нараставший с каждым мгновением. — Вы удивлены. Такую новость трудно принять, я понимаю. Особенно если учесть, как здесь душно. — Он сделал знак гвардейцам, стоявшим по обеим сторонам зала. — Откройте двери, впустите сюда свежий воздух!

Двери распахнулись, легкий ветерок проник в зал Круга лордов. Освежающий поток воздуха… и еще кое-что вместе с ним. Трудно было разобрать сразу, что это. Похоже на шум толпы во время турнира. Негромкий, назойливый, даже слегка пугающий.

— Луфар! Луфар! Луфар!

Имя Джезаля выкрикивало великое множество людей, собравшихся за стенами Агрионта. Ошибиться было нельзя.

Байяз усмехнулся.

— Сдается мне, что население города уже выбрало своего фаворита.

— Но это не их выбор! — взревел Брок. Он еще не сел на место, но уже обрел самообладание. — Скорее это ваш выбор!

— Но было бы глупо игнорировать их мнение. Поддержка простого населения важна, особенно в такие неспокойные времена. Если разочаровать их сейчас, кто знает, какие это может иметь последствия? Беспорядки на улицах или того хуже? Ведь никто из нас не желает этого, лорд Брок?

Члены палаты нервно заерзали на скамейках, поглядывая на раскрытые двери и перешептываясь с соседями. Изумление, царившее в зале, дошло до степени потрясения. Однако потрясение членов Открытого совета не могло сравниться с тем чувством, которое испытывал сам Джезаль.

«Прелестная сказочка, но если он полагает, что самые жадные люди Союза поверят ему на слово и расстанутся с короной, он очень ошибается. А эти простолюдины могут выкрикивать имя Луфара, пока не описаются».

Лорд Ишер впервые поднялся со своего места в первом ряду, величественный и статный. Его костюм украшала цепь со сверкающими драгоценными камнями, как символ его положения.

«Сейчас начнутся яростные возражения, возмущенные протесты, требования наказания».

— Я готов поверить всем сердцем, — громко произнес лорд Ишер, — что человек, известный как Джезаль дан Луфар, есть родной сын недавно почившего короля Гуслава Пятого.

Глокта от изумления вытаращил глаза. Как и все остальные члены совета.

— И он является наилучшим кандидатом на престол, учитывая его характер и огромные достижения как внутри Союза, так и за его пределами.

Еще один приступ неприятного смеха послышался с галерки, но Ишер не обратил на это внимания.

— Мой голос и голоса тех, кто меня поддерживает, я с радостью отдаю за Луфара.

Если бы Луфар мог еще шире раскрыть глаза от удивления, они бы просто выпали из орбит.

«И его трудно не понять»

Затем поднялся один из представителей делегации Вестпорта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});