89.Группа Тревиля - Владимир Березин

Он двигался по болотам целый день, но начало темнеть, а никаких следов гипножабы он не обнаружил.

Тогда он выбрал равноудалённое от берегов протоки место, привязал своё корыто к корягам, будто поставил на якорь, а сам устроил себе место ночёвки на дереве.

Конечно, в случае страшного зверя это бы не помогло, но существа из болот редко высовывались из своей привычной среды выше, чем на метр. Так он и проспал несколько часов до рассвета, сидя в развилке огромной ветки, висевшей над водой.

В темноте кто-то несколько раз проплывал мимо и поддавал пустое, а оттого гулкое корыто своими невидимыми спинами. Утром из чёрной воды высунулось длинное щупальце с зубастым ртом на конце, точь-в-точь как рот миноги, покрутилось и снова скрылось под водой.

И выждав после этого визита необходимое время сталкер-проводник Эрик Калыньш снова начал движение.

Дело клонилось к полдню, когда он увидел на холме, возвышавшемся над водой, высокую фигуру в белом плаще. Он сразу узнал знаменитого Доктора.

Болотный Доктор помахал ему рукой и, провожая сталкера взглядом, ткнул пальцем в правую протоку.

Палач задумался над тем, что это могло означать.

Доктор лечил всех, в том числе и зверьё странного вида. Какой ему толк помогать охотнику — было непонятно. Какой резон Доктору наводить охотника на цель? Ровно никакого.

Но Палач всё же двинулся в направлении, указанном Доктором.

Первым делом за поворотом Палач увидел кровососа, стоящего на берегу ровно в такой же позе, что и Доктор. Кровосос, впрочем, был похож на туриста, проснувшегося раньше своих товарищей и выползшего из палатки, чтобы пописать. Кровосос стоял, выпятив грудь, и шевелил своими щупальцами.

Совершенно очевидно, что он почуял человека, но ничего не предпринимал. Стоял себе и стоял — поэтому Палач не стал стрелять, а только крепче сжал в побелевших пальцах оружие.

Ну, кровосос. Ну, стоит. Что ему до него? Много он их видал — что же сразу дёргаться?

И кровосос скрылся за поворотом.

Палач кружил по болоту ещё час, пока наконец не увидел гипножабу — это произошло без всякого пафоса. Из-за холма гипножаба ещё не была видна, и она не прощупывала местность на предмет поиска чужих. Поэтому сначала Палач почувствовал простое усиление ментального поля и сразу поднял ствол с насадкой, стреляющей капроновой сетью.

Алюминиевый шлем нормально предохранял от деятельности гипножабы, если, конечно, она не концентрировалась на одном человеке. И если до гипножабы было достаточно далеко.

Поэтому он сделал несколько резких рывков, оттолкнулся от болотного холмика и выплыл из-за угла прямо на гипножабу.

И когда он увидел гипножабу, то сразу выстрелил ловушку с сетью. Самое сложное было в том, чтобы угадать, в какую сторону прыгнет гипножаба, заметив патрон с сетью на конце его ствола. Потом ты попадёшь под ментальный удар, и рука может вообще дрогнуть.

И это ему удалось с первого раза. Сеть вылетела в нужном направлении прежде, чем боль ментального удара стукнула в виски.

Гипножаба была у него на крючке.

Осознание этого факта приходило медленно, и адреналин только бросился в кровь.

Судьба распорядилась так, что это случилось быстро — без ожидания в засаде, без колебаний и сомнений в том, правильно ли выбрано место.

Его мечта сбылась, но Палач оказался к этому не готов. Он мог предполагать, что это произойдёт быстро, но вовсе не так быстро, как это случилось.

Последние минуты перед овеществлением мечты — отдельное удовольствие, но гипножаба лишила его этого удовольствия. Однако роптать было нечего.

Теперь он мог горстями есть нейтрализующие таблетки, стараться держать дистанцию, чтобы действие гипножабы всё же было поменьше, но главное, главное, главное было сделано.

Он даже удивился, как это получилось у него с первого раза — будто и не было этих лет неудач.

Несколько часов гипножаба тянула плот, пока не начала выдыхаться.

Палач с минуты на минуту ожидал, что она перестанет тянуть.

В это мгновение гипножаба внезапно рванулась и повалила Палача, так, что он чуть не утопил своё корыто.

Тогда он стравил трос.

Когда трос дернулся, то Палач увидел, что кожа на его ладони лопнула.

— Верно, гипножабе тоже стало больно, — сказал он вслух и потянул капроновый тросик, проверяя, не сможет ли он повернуть гипножабу в другую сторону. Натянув его до отказа, он снова замер в прежнем положении.

— Худо тебе, гипножаба? — спросил он. — Видит бог, мне и самому не легче.

Он поискал глазами других свидетелей происходящего, потому что ему хотелось с кем-нибудь поговорить. В этот момент он был готов завязать беседу даже с кровососом.

Но никого рядом не было.

Он обнаружил также, что маленький фотоаппарат утонул. Готовясь снимать, он расстегнул карман, в котором лежал его фотоаппарат, он же камера, и теперь тот бесславно погружался в болотную жижу.

Но счастье победы начинало ощущаться им, так что он не особо обратил на это внимание.

— Жаль, что Мушкет не со мной. Уж он-то заценил бы это дело, — сказал он вслух.

Переместив тяжесть гипножабы на левое плечо и осторожно став на колени, он вымыл руку, подержав ее с минуту в торфяной воде и наблюдая за тем, как расплывается кровавый след, как мерно обтекает руку встречная струя.

Гипножаба мотала его до вечера, пока наконец не устала.

Тогда он подогнал своё корыто к берегу и стал подтягивать трос с сетью.

Потом он бережно обмотал трос на обломанный сук и вытащил корыто на землю.

Корыто теперь превратилось в сани.

С трудом он погрузил отключившуюся гипножабу на эту самодельную волокушу, продёрнул трос в ушки, и ещё раз огляделся.

Снова Зона благоволила к нему — вокруг никого не было.

Не садясь на землю, он вскрыл пакет с шоколадками и, плохо их очистив, засунул в рот. Чтобы добавить эффекта, сталкер съел ещё несколько таблеток, что довольно сильно взбодрило его.

Теперь он был готов к дороге.

Наконец Палач обвязал трос вокруг груди, чтобы освободить руки, и перевесил оружие на грудь.

Он шёл по тропе и тащил гипножабу в волокуше. Передыхая, он подошел к ней вплотную и снова поразился ее величине. Теперь цвет гипножабы из фиолетово-серебристого превратился в чистое серебро, а полосы стали такими же бледно-сиреневыми, как хвост. Полосы эти были шире растопыренной мужской руки, а глаз гипножабы был таким же отрешенным, как бутылочное стекло.

Он понял, что часы гипножабы сочтены.

Действительно, он давно уже не ощущал ментального поля гипножабы. «Жаль все-таки, что я убил гипножабу, — подумал он. — Мне придется очень тяжко, а вместе было бы как-то веселее. Но я оказался сильнее гипножабы, не умнее, а сильнее. Может быть, я был просто лучше вооружен».

Роса, выпавшая на траве, помогала ему тащить корыто с умирающей гипножабой.

Но тут началось самое неприятное — везение оставило его.

Тут же он почувствовал, как рядом появились две собаки.

«Мне надо дождаться, пока первая крепко уцепится за гипножабу, — подумал Палач, — тогда я её грохну».

Обе собаки прыгнули вместе, и когда та, что была поближе, разинула пасть и вонзила зубы в серебристый бок гипножабы, Палач мгновенно выстрелил.

Другая собака уже успела поживиться и отбежать, а теперь опять подплыла с широко разинутой пастью. Перед тем как она, кинувшись на гипножабу, вцепилась в неё, Палач увидел белые лоскутья мяса, приставшие к челюстям слепой собаки.

Собака стремглав кинулась на гипножабу, и Палач убил её в то мгновенье, когда она защелкнула пасть. Собака так и умерла — с куском мяса в зубах.

Палач ждал, не появятся ли собаки снова, но их больше не было видно. Потом он заметил, как ещё одна из них кружит вокруг.

«Я и не рассчитывал, что могу их всех убить, — подумал Палач. — Раньше бы мог».

Ему не хотелось смотреть на гипножабу. Он знал, что половины её не стало. Пока он воевал с собаками, солнце совсем зашло.

«Я не могу сбиться с дороги. Я слишком долго здесь, и очень хорошо знаю Зону, — подумал Палач. — Волноваться за меня, впрочем, может только Мушкет. Но он-то во мне не сомневается! Я циник, но при этом понимаю, что ведь живу среди хороших людей».

Он не мог больше разговаривать с гипножабой: уж очень она была изуродована. От неё осталась только мечта. Но вдруг ему пришла в голову новая мысль.

— Полгипножабы! — позвал он ее. — Бывшая гипножаба! Мне жалко, что я ушел так далеко в пути за своей мечтой. Я погубил нас обоих. Но мы с тобой уничтожили много всякой нечисти и покалечили ещё больше. Тебе немало, верно, пришлось убить собак и людей на своем веку. А, старая? Ведь не зря у тебя вся голова в бородавках?

Ему нравилось думать о гипножабе как о союзнике, несмотря на то, что он допускал и то, что гипножаба убивала людей. Палач представлял и то, что могла бы гипножаба сделать с собакой, если бы та забрела к ней в гости на болота.