Звездная тень - Сергей Лукьяненко

– Тебе здесь не место… – глухим нечеловеческим голосом сказал Галис.

Задушить меня было не так-то просто. Куалькуа боролся как мог… точнее – как позволяло мое тело. Шея превратилась в обрубок дерева, в твердую болванку – и все же пальцы Галиса сминали ее.

– Умри… – коротко и беззлобно сказал Галис.

Что можно противопоставить существу, обладающему абсолютно аналогичными возможностями? И куда более умелому в их применении?

Сила… ловкость… точность…

Руками, оставшимися свободными, я нанес удар по черепу Галиса. Сталь бы смялась. Кость устояла. Серия ударов – по местам, где у людей уязвимые точки…

Все не то.

Я уже задыхался. Куалькуа прекратил прикрывать дыхательные пути, пытаясь защитить хотя бы позвоночник.

Искаженное лицо Галиса нависало надо мной. Из открытого рта капала слюна. Он сейчас напоминал какое-то чудище… того самого ставшего нарицательным Чужого из старого и запретного фильма… крепкая была тварь…

Попробуй! – взмолился я. Куалькуа, попробуй!

Это было невыносимо больно. Нет, вначале симбионт все же изменил мне ротовую полость. И все равно боль сверлила тело… полный рот кипятка – не слабо? А полный рот кислоты?

Я плюнул – выпихнул в лицо Галиса чудовищный коктейль из собственных распавшихся тканей и царской водки.

Галис взвыл, вскакивая. Его морда превратилась в сплошную рану. Прожженные чешуйки дымились, из-под них сочилась кровь. Обычная, человеческая.

Наверное, тварей, плюющихся кислотой, в природе не бывает. Человеческая фантазия оказалась богаче реальности – Галис не ожидал ничего подобного.

Хотелось кричать, хотелось сказать «умри, мразь», но мой рот больше не был приспособлен для речи. Я повалил Галиса, запрокинул ему голову – и снова плюнул в открытый воплем рот кислотой.

Теперь и он не мог кричать. Мы боролись молча, оба пожираемые отравой изнутри.

Не могу… больше. Твое тело не выдержит…

Я бил Галиса головой о бетон. Мерно и неустанно, пока куалькуа отчаянно штопал мои раны. Но и Галис, похоже, выдержал, справился с проглоченной порцией кислоты…

Чего не сможет перенести живая плоть?

Радиация… ток… микроволновое излучение…

Все не то – я убью и себя.

Нас залило светом. Над базой снижались вернувшиеся «дельты».

Лишить его кислорода… уморить голодом… защекотать до смерти… ну что еще можно сделать с живым организмом?..

Высушить. Сожрать живьем. Ага, замучаюсь несварением. Как я объяснял одному маленькому мальчику – инопланетная органика ядовита…

Галис уже начал подниматься – я не мог противостоять натиску. Лицо его опять менялось, рот расширился, из него торчали кривые клыки, глаза прикрыла твердая прозрачная корка…

К нам бежали. Из опустившихся «дельт» выпрыгивали пилоты, у них, похоже, не было никакого личного оружия, но они разорвут меня в клочья – просто числом…

Галис снова оказался наверху, прижал меня, чудовищная пасть – господи, да он словно тоже смотрел фильм про Чужого – выдвигалась вперед. Оживший кошмар, воплощение смерти…

Хочешь убить огонь – стань огнем. Хочешь убить смерть – стань смертью.

Мастера боевых искусств имели в виду другое. И все же это был шанс.

Я не стал повторять трансформации Галиса.

Попробую… – устало вздохнул симбионт.

Пасть Галиса щелкнула, вырывая кусок моего лица. Боли не было. Спасибо, куалькуа…

Наверное, нам с Галисом приходили в голову одни и те же мысли – он проглотил оторванную часть моего тела. Если противник умеет видоизменять тело – логично уменьшить его массу и нарастить свою…

Отчаянным усилием я оторвал Галиса от себя, отбросил. Разорванная щека сочилась кровью, куалькуа не успевал перекрыть все сосуды.

И все же я улыбался. Учитывая разорванное лицо, это была дьявольская усмешка.

Галис замер.

– Я… – Слова булькали, затихая прямо во рту, но я все же пытался говорить. – Я… я… яд… дурак ты… капитан…

Он закричал, согнулся, пытаясь вытошнить проглоченное.

А я просто стоял и смотрел, как он умирает.

Чем куалькуа пропитал мою плоть, любезно подставленную Галису?

Цианиды. Простейшее решение.

Кожа на лице дергалась, срастаясь. Кровь уже не текла. Я повернулся к подбежавшим пилотам, оскалился – они замерли.

Похоже, лишь капитан Галис здесь был метаморфом…

Не двигайся. Необходимо нейтрализовать яд. Много капилляров.

Странное ощущение… все плывет и воздуха не хватает. Почему я задыхаюсь? Я ведь дышу полной грудью…

На негнущихся ногах я пошел к ограде. За моей спиной пилоты бросились к застывшему Галису.

А все-таки я отомстил за тебя, Снег… мой неслучившийся друг…

У вас свои законы – у меня свои.

Я не успеваю! – завопил куалькуа. – Петр, я не успеваю нейтрализовать яд!

Что ж тут поделать… расплата. Отбирая чужую жизнь – будь готов отдать свою.

Я все еще ковылял – хотя в глазах меркло, а сознание туманилось. Сейчас меня мог добить ребенок – я не поднялся бы с ног после легкого толчка.

Прости…

Надо же. Какие человеческие слова.

Мир застилало белое сияние. В ушах звенело. Нет, я не дойду до ограды, я упаду здесь, в центре Врат…

Петр!

Я потерял сознание.

Петр!

Петр!

Петр!

Зачем он бубнит мое имя?

Неужели куалькуа не понимает, что умирать надо в тишине. Тем более теперь, когда уже нет ни удушья, ни скованности – словно плывешь в теплых волнах, и кажется, что все хорошо…

Только голова – болит. Ноет в висках.

Мне уже знакома эта боль.

Петр, очнись! Ты слышишь меня? Отвечай! Ты живой? Отвечай!

Живой? Наверное. Если там что-то и будет – то уж никак не упрямый куалькуа. Маленький, трусливый, равнодушный божок. Как долго он укрывался в своем равнодушии… но любому равнодушию приходит срок. И теперь я нужен ему – ходячее вместилище для разума, не любящего выползать в жестокий и огромный мир. Надо же – спас…

Петр! Открой глаза. Встань.

Я подчинился. Чего доброго, куалькуа еще решит помочь мне в управлении собственным телом. Не стоит создавать прецедент.

Закат.

Какой красивый закат.

Я лежал на траве – сухой, колкой осенней траве, покрывающей пологий склон холма. Вдали багровыми и золотыми стежками тянулся лес.

Осень?

– Где база, куалькуа?

Присев, я провел рукой по лицу. Мгновение назад здесь зияла рана.

Теперь осталась лишь запекшаяся кровь, а под ней – грубый рваный шрам.

– А без следов зарастить – слабо? – спросил я.

Полная опустошенность. Я был выжат досуха, не осталось ни чувств, ни эмоций. Зеленые экологи, не любящий свое имя Снег, искореженная «дельта», пытавшийся меня сожрать капитан Галис – все это было далеко-далеко. Остался лишь осенний мир, осень – почти русская осень, прохладный звенящий воздух.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});