Фармацевт - Александр Юрьевич Санфиров

её веснушками, что здорово ей шло.

Увидев мой вопросительный взгляд, она буркнула:

— Я Катя, мой папа сегодня снова ушел к твоей маме.

— Ушел и что? — спросил я, встав в дверях.

— Ничего, — буркнула девочка, — Дай пройти.

— Зачем?

— Затем.

— Не пущу, пока не пойму, зачем тебе это надо. И вообще девочки твоего возраста поздно вечером к парням в гости не ходят. — Наставительно сообщил я.

— Нам надо поговорить, — сообщила Катя.

Поняв, что девчонка не отвяжется, я вздохнул и пригласил её зайти.

Когда за ней захлопнулась входная дверь, из Катиных глаз вдруг ушла уверенность. Оставшись со мной наедине, она явно испугалась.

— Не бойся, снимай свои босоножки, бери тапочки, и проходи на кухню, сейчас мы чаек организуем, -сообщил я.

Увы, чайком дело не обошлось. Осмелевшая девица, такими жадными глазами смотрела на мой ужин, что пришлось делиться и оставшиеся две котлеты ушли ей в тарелку.

— Нам нужно разлучить эту парочку, — сообщила Катя, покончив с первой котлетой и интенсивно запивая её чаем.

— И зачем? — поинтересовался я.

Неужели непонятно? — хмыкнула семиклассница. — Папа только мой и ничей больше, я не хочу делить его с посторонней женщиной. Не хочу быть Золушкой.

А ты, Витя, тебе ведь тоже не хочется, чтобы твоя мама жила с чужим мужчиной. Разве не так?

— Мда, детский сад, штаны на лямках. И что с этой пацанкой мне делать? Ладно, я, как-нибудь переживу этот рыжий переполох. Но маме тяжко придется.

Такие мысли бродили у меня в голове, пока я думал, как ответить частной собственнице, стремящейся прихватизировать собственного отца.

Глава 20

Пока я раздумывал, что сказать девочке, та неожиданно нашла другую тему для разговора.

-Витя, папа говорил, что ты помогал бабушке готовить травяные настойки. Этому сложно научиться?

Я улыбнулся:

— Нет, уж дорогая, ты меня с мысли не сбивай. С лекарствами разберемся в другой раз. Давай поговорим лучше о твоем отце. Вернее, вначале о тебе. Ты уже думала, кем станешь после окончания школы?

Рыжая неуверенно пожала плечами.

— Не знаю. Мне же еще три года учиться. Но, наверно я буду поступать в институт. Правда, в какой, пока не решила.

— Ну, а когда окончишь институт, что будешь делать?

— Наверно, пойду работать.

-Вот именно, пойдешь работать, замуж выйдешь, дети появится, ведь так?

Девчонка, услышав мои слова, покраснела, на её веснушчатом лице это больше напоминало пламя.

— Наверно, — смущенно прошептала она.

— Ну, и в какой роли в своей будущей жизни ты видишь отца? Все эти годы он будет жить с тобой с твоей семьей и сопельки вам подтирать? А он, между прочим, тоже имеет право жить так, как ему хочется. Почему он должен жертвовать своей жизнью ради того, чтобы выполнять твои хотелки? Ты выйдешь замуж, будешь жить семейной жизнью, а он, отдав полжизни тебе, останется одиноким никому не нужным стариком.

-Неправда, — возмутилась девчонка. — Папа будет жить с нами. Я никогда его не брошу.

Я усмехнулся.

— Так все говорят, только реальность часто оказывается совсем другой. Да и зачем ему это нужно. Твоему отцу всего сорок один год, он вполне может жениться на моей маме, они еще успеют нам брата, или сестричку соорудить.

— Какие дети? — потрясенно уставилась на меня Катя. — Наши родители же старые совсем. У папы уже на висках седые волоски появились.

— Седые волоски появлению детей не мешают, — сообщил я и продолжил.

— Все, на сегодня лекция окончена. Время почти девять часов. Пора домой, баиньки. Я тебя провожу до дома, а то бабушка, небось, уже все окна проглядела, думает, куда внучка пропала. А ты дома в свободное время хорошенько подумай о моих словах и о том, как сделать так, чтобы твой отец чувствовал себя счастливым человеком. Кстати, моя мама совсем не похожа на мачеху из сказки о Золушке, поэтому не переживай, разбирать крупу никто тебя не заставит.

Катя, молча, с надутой физиономией, поднялась из-за стола и направилась к двери.

— Не надо меня провожать, сама дойду, — заявила она, когда я начал одевать сандалеты.

Спорить я не стал, просто продолжил одеваться.

Час пик уже давно закончился, и ждать автобус предстояло очень долго, поэтому мы пошли пешком. Новостройки прошли довольно быстро и очутились в старом районе города, построенном сразу после войны. Одноэтажные и двухэтажные бараки тянулись по улице Черняховского мрачной, темно- серой полосой.

Когда мы пошли дворами, ближе к бараку, где жила Катина бабушка, девочка неожиданно взяла меня под руку и гордо вскинула голову.

Суть этого поступка дошла до меня не сразу. А лишь после того, как мы завернули за угол очередного барака, и там я увидел, что на скамейках под тополями сидят несколько парней и девчонок. Те без особого интереса проводили нас глазами.

Когда мы подошли к подъезду, девочка буркнула:

— Спасибо, что проводил.

После чего направилась к двери. Я попрощался и, не удержавшись, легонько дернул её за толстую рыжую косу.

От Кати послышался легкий смешок.

— Не заигрывай, как маленький, — сказала она и скрылась в дверях.

— Черт, хотел ведь замок поменять, — размышлял я на обратном пути. –Разошелся, понимаешь, девчонку жизни учу, похоже только время зря потратил. Надеюсь, хоть что-то смог ей втолковать. Ладно, утром пораньше встану и займусь дверью. Кто эту Тамару сумасшедшую знает, вдруг решит снова квартиру осмотреть, не дай бог, подкинет какую-нибудь пакость.

Были легкие опасения, что местные ребятишки пристанут ко мне с просьбами, типа, парень дай закурить. Но подростки, увлеченные беседой с девчонками, лишь мельком проводили меня взглядами. Понятное дело, Катю, появляющуюся здесь эпизодически, они за свою не считали, наверно, из-за этого и не обратили на меня особого внимания. Для кого Катерина устроила цирк с хождением под руку, я так и не понял. Похоже, зря старалась.

Интермедия

В комнате, несмотря на задернутые шторы было еще светло. Конец мая, белые ночи уже набирали свой разбег. На двухспальной кровати лежала пара. Женщина, прикрытая простыней, спала, приоткрыв рот. Лежащий рядом мужчина не спал, уставившись тяжелым взглядом в потолок. Решив покурить, Константин Маркелов вздохнул и начал выбираться из кровати. Из-за провисшей от тяжести двух не худеньких тел панцирной сетки, сразу это сделать не удалось. Кровать внушительно заскрипела при его движении.

— Ты куда? — спросила проснувшаяся от скрипа Валентина, нервно надергивая на себя сползшую простыню. Спать голышом она не успела привыкнуть при муже, слишком мало она с ним прожила. Тем более стеснялась этого сейчас, после многих лет практически монашеской жизни, когда в любой момент к ней в спальню могли забежать двое сорванцов.

— Покурю, — ответил мужчина, надел семейники, чтобы