Разъезд Тюра-Там - Владимир Ковтонюк

— Господин Генеральный секретарь, — начал Президент Франции и тут же удивился тому, как это звучит: самого главного коммуниста страны назвать господином, но и товарищем назвать у воспитанного де Голля не повернулся язык, поэтому после небольшой паузы он продолжил: — Но это ваши национальные секреты, я не могу вторгаться в эту сферу.

Безусловно, приглашение посетить русский полигон было для Президента неожиданным. Он знал, что русские даже по телевидению не показывают своих ракет. Это американцы превратили пуски своих ракет в шоу для всего мира.

— Ну что вы, господин Президент! Вы наш гость и друг. А какие могут быть секреты от друзей?

«Раз назвал другом, то, не приведи Господь, полезет целоваться», — испугался Президент, часто наблюдавший с помощью телевидения, как темпераментно, будто представитель соответствующей сексуальной ориентации, Генеральный секретарь смачно, взасос целует прибывающих гостей.

Президент перед визитом в СССР консультировался со своими специалистами, как вести себя в такой ситуации. Его несколько успокоили, сказав, что Генеральный секретарь изливает свою любовь, в основном, на глав правительств стран народной демократии и секретарей компартий, а поскольку де Голль является представителем «загнивающего капитализма», то любовь Генерального секретаря на него не распространяется. Тем не менее, если возникнет ситуация, при которой Генеральный секретарь не сможет контролировать свои чувства, то интересы Франции…

Но подстраховаться все равно не помешало бы, и Президент, придав голосу оттенок признательности, сказал:

— Франция ответит вам такой же откровенностью во время вашего визита.

Генеральный секретарь оторвал своё крепкое тело от кресла, заставив де Голля обречённо подумать:

— Ну вот, начинается!

Но Генеральный секретарь, придерживаясь за спинки кресел, направился к пилотской кабине. Де Голль облегчённо вздохнул.

«Видимо, где-то здесь, в этих местах, несколько лет назад они сбили Пауэрса, а теперь сами предлагают мне посмотреть все это», — подумал Президент.

Через открытую дверь было видно, что пилоты, защищаясь от яркого солнца, опустили шторки на остекление кабины, и там царил уютный полумрак. Пилот, занимавший кресло капитана, оглянулся, и, выслушав указание Генерального секретаря, стал разворачивать самолёт вправо, ложась на новый курс.

Русские показали ему всё. Их огромные ракеты стартовали безукоризненно, оглашая округу мощным, ни с чем не сравнимым рёвом, заставлявшим дрожать всё в груди. Управляемое извержение огня, медленный полёт на старте, нарастание скорости, белый, возникающий внезапно, будто вспышка, след инверсии.

Президент не сможет забыть тот павильон, сколоченный из тонких, изящных дощечек, который защищал их группу от солнца. Павильон одиноко стоял посреди пустыни, так напоминавшей Президенту Северную Африку. Вспомнить солдатское прошлое помогло и полное отсутствие у русских комфортабельных туалетов.

Генеральный секретарь, поглядывая на часы, собирался показать Президенту некий сюрприз, и в ожидании назначенного времени Президент под снисходительным взглядом первого коммуниста России делился воспоминаниями военных лет.

Позже Президенту сказали, что в годы войны Генеральный секретарь в звании полковника участвовал в морских десантах, чудом остался в живых, и немудрено, что годы, проведенные Президентом в африканской пустыне, могли показаться Генеральному секретарю пребыванием на комфортабельном курорте.

Генеральный секретарь коротким словом «пора» прервал беседу и показал рукой в ту сторону, где должно было состояться зрелище, хотя спокойное однообразие пустыни по-прежнему не предвещало его.

Неожиданно, песчаный холм («Как он называется по-русски? — пытался вспомнить президент. — Ах да, кажется, «бархан»), расположенный в полукилометре от навеса, раскололся на две равные части. Обе половины раздвинулись, из-под земли вырвались клубы дыма и языки пламени, а из центра бесновавшейся стихии медленно вырастал, поднимаясь вверх, четкий силуэт белой ракеты со скругленной вершиной головной части.

А ведь на Западе как-то и не очень верили, что русским удалось создать такую мощь. Несмотря на то, что Россия вышла разорённой из Второй мировой войны, русским удалось это сделать всего за двадцать лет.

Кстати, эксперты, которым Президент поручил проанализировать ракетные пуски русских, совместно с американцами, чей флот наблюдал падение головных частей ракет в акваторию Тихого океана, подтвердили, что все пуски прошли без единой аварии или сбоя.

Но больше всего Президента поразили фотографии американских и европейских городов, сделанные с русских спутников. И хотя это были первые фотоснимки из космоса, на них были видны пусковые установки ракет на мысе Канаверал, боевые самолёты на военных аэродромах с пятнами опознавательных знаков на крыльях, Белый дом в Вашингтоне и даже отдельные люди с кейсами в руках.

Президент отдал должное деликатности русских — на стендах не было представлено ни одной фотографии территории Франции.

Президент поражённо рассматривал фотоснимок Белого Дома, и как-то получилось само собой, что он спросил:

— А где здесь Линдон Джонсон?

— Сейчас доложу о вашем приходе шефу, — прощебетала мягким вкрадчивым голосом миловидная девица, официально исполнявшая роль референта.

О том, чем она могла заниматься с шефом за пределами офиса, можно было запросто догадаться при беглом взгляде на её фигуру и коротенькую юбчонку, едва скрывавшую трусики.

«Какое же умение требуется этим барышням, чтоб скрыть от посторонних глаз самое сокровенное, ведь юбка такая короткая, будто бы в стране внезапно наступил дефицит тканей», — подумал Билли, оглядывая «явочную» квартиру, куда его пригласил на беседу бывший шеф.

В последнее время Билли совсем забыл о прелестях жизни из-за постоянной занятости переделкой старых летающих лодок «Каталина» для тушения лесных пожаров с воздуха. — Кажется, остается исключить из одежды маленький лоскуток, размером не более фигового листика, и вот они — врата рая! Трудно представить, во что обходится шефу право сделать этот маленький шажок!

— А, Билли! Входи, входи, старина, столько времени прошло, как я видел тебя в последний раз.

Бывший шеф вышел из-за стола и, улыбаясь открытой, обаятельной улыбкой, двинулся навстречу Биллу.

— Да ты всё такой же, старина, ну ни капельки не изменился. Разве что слегка прибавил в весе. Но это всё от безделья, оттого, что нет настоящей работы, к которой мы оба привыкли ещё с молодости, от застоя, которого так не любит наше тело. Конечно же, ты работаешь, можно сказать, на износ, но разве работа без риска — для нас? Теряются навыки, нюх, натренированность. Падает самодисциплина. Никакой пользы нет от этой спокойной жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});