Воспитанник орков. Книга третья (СИ) - Евгений Васильевич Шалашов

ведь можно было есть-пить из самой простой, цвета глины, а стены дома не выскабливать до белизны, а оставить так, как есть.

Да, все конечно так, но пусть рисованием занимается кто-нибудь другой, которому в жизни не приходится бегать с мечом, убегать от врагов. Да и вообще, рано сейчас говорить.

— Как-нибудь потом, — помахал рукой Данут. — Когда будет более спокойная жизнь.

— Спокойная жизнь? — усмехнулся старый гворн. — А будет ли у вас спокойная жизнь, господин Таггерт? Ваша жизнь такая, какой вы ее хотите сделать.

Глава 23. Бой местного значения

С момента нападения шла уже вторая неделя. Покамест, не было ничего, предвещавшего возможное нападение — ни разведчиков, выглядывавших из кустов, ни встревоженных птиц, неожиданно начинавших кружиться, когда бы им полагалось спать. А что еще хуже — не было и намека на прибытие долгожданного каравана со сменой.

Воспитанник орков хорошо знал, что самое скверное на войне — ожидание боя, лишние мысли, лезущие в голову и, потому, старался задействовать личный состав «от и до». Чтобы господа гворны не расслаблялись, заставил их выкопать вдоль ограды ров. В идеале он должен быть глубиной в человеческий рост, а шириной — на прыжок коня, но для такого сооружения, ни времени, ни средств не хватало, поэтому, ограничились более скромными размерами, да и ров получился не сплошным, а прерывистым. На стыках, на всякий случай, вбили острые палки. Но все-таки, это лучше, чем ничего!

Был еще один способ для защиты, о котором Данут прекрасно знал. Гномы — прекрасные кузнецы и, если им поручить, то можно за день-два выковать не одну сотню «подметных каракуль» (еще ее называют «чесноком», «ежами») — железных шипов, соединенных вместе так, чтобы один штырь торчал вверх. Лошадь, наступившая копытом на такую «каракулю», в один миг становится калекой. Но мысль о шипах как пришла, так и ушла. Во время боя лошади гибнут, да. И тот небольшой ров, где животные, может быть, будут ломать ноги; и стрелы, попадающие в коней. Все это еще будет. Но делать специальные приспособления, призванные калечить несчастных животных, это было как-то ... Ну, неприлично, что ли. Еще Данут знал, что он, возможно, еще пожалеет о своей «мягкотелости», но преступить через себя не сумел.

Юный военачальник излазил окрестности вокруг лагеря гномов вдоль и поперек, пытаясь определить направления возможного нападения. Видимо, установку лагеря проектировал грамотный человек, имевший стратегическое мышление, поэтому, реальная угроза была только с двух сторон, а остальные имели естественную защиту — обрывы и скалы. Опять-таки, можно предположить, что разбойники нанесут нападение именно там, где их не ждут, но все-таки, лошади еще не научились взбираться по отвесным кручам, а козлов на войне еще не научились использовать.

Жаль, что в самобеглых повозках оставалось мало горючего, а иначе Данут приспособил бы их для несения караульной службы. Он поначалу хотел выдвинуть на опасные направления подвижные дозоры, но здраво порассудив, решил отказаться от этой мысли. Если дозорный увидит врага, то на своих ногах до лагеря он добежать не успеет. Так что, придется обойтись наблюдательной вышкой, она же сторожевая башня.

Еще одним из новшеств, привнесенных воспитанником орков в линию обороны, было установление пяти «боевых точек» — укреплений, изготовленных из мешков с песком. Как уже упоминалось выше, чтобы заложить весь периметр, мешков было недостаточно, а вот сделать из имевшихся в наличие маленькие смешные форты, их вполне хватило. Каждая такая «точка» была рассчитана на четырех стрелков, и на двух заряжающих. Собственно, Данут высказал лишь саму идею, а ее воплощением жизнь и обустройством занимались сами гворны. Как только назвать эти странные укрепления так и не придумали, но чтобы не путаться, решили именовать «боевые точки». Может, не самое лучшее название, но уж какое есть.

Воспитанник орков уже много раз восхищался изобретательностью гномов. Вот и теперь — он дал мэтру Бальтонусу лист бумаги, где был набросок катапульты (он же и сам ее видел всего пару раз, во время обороны Тангейна), а когда через три дня механики предъявили ему готовое изделие, то у парня отнялся дар речи! Перед его глазами предстал такой монстр, что ежели бы разбойники его увидели, то и на миссию бы напасть не решились! Чем собираются гномы стрелять, воинский начальник даже не стал спрашивать.

Рано или поздно ожидание заканчивается. И, как часто говорят «в один из дней», Данута смутила темная туча, которую он увидел далеко-далеко. Гворн-наблюдатель сидел себе на башне, но покамест никаких действий не предпринимал. Возможно, он еще просто не понял, что это не природное явление, а нечто другое.

Воспитанник орков стрелой взметнулся на наблюдательный пункт, выхватил у удивленного дозорного подзорную трубу и, до боли, вжал окуляр в собственную глазницу.

Поначалу Данут увидел лишь пыль, клубящуюся где-то на горизонте, словно кусочек лесного пожара, остающегося где-то далеко. Но клубы приближались.

— Командуй боевую тревогу, — кинул Данут изумленному гворну, который впервые услышал от молодого начальника обращение на «ты». Впрочем, на обиды времени не было, следовало выполнять приказ.

— Боевая тревога! — проорал гном, старательно раздувая щеки, и делая свой голос как можно противнее, а значит, громче.

Воспитанник орков собирался уже извиниться перед гномом, но передумал.

Боевое расписание уже было выучено наизусть. По тревоге гномы деловито принялись расчехлять катапульты, занимать позиции на «боевых точках», подтаскивать снаряды.

— А что это за хрень? — услышал Данут испуганный голос гворна.

Хрень? Данут проследил взгляд гворна и увидел в небе Глаз Акирэ. Око, закрепленное между двумя столбами, парило в воздухе, болталось на косых креплениях, словно сумка. Но сегодня Глаз был не черно-белый, как в пустыне, а цветной. Правда, цвет был немножко нелепым, будто Глаз красили цветными мелками.

— Арбалет! — потребовал Данут, протягивая руку.

— Арбалет? — стушевался гворн, — Так они все внизу.

— Тогда сбегай и принеси! — рявкнул Данут на несчастного гворна так, что тот едва не скатился с лестницы, но взял себя в руки и опрометью метнулся вниз, за оружием.

Данут уже собирался как следует вздрючить гворна за разгильдяйство, но вспомнил, что он не ставил задачу дозорным брать с собой на башню арбалеты и, что она предназначалась исключительно для наблюдения и корректировки выстрелов из катапульт.

Когда расстроенный гворн взобрался на башню, держа в одной руке арбалет, а в другой пару болтов (как он и влез-то, бедолага?), на Данута накатило легкое угрызение совести.

— Извините за резкость,