Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Она напугана, Эгеарн Ривалинский, и вряд ли хотя бы осознает, что все мы здесь желаем лишь помочь ей обрести душевный покой и мечтаем о безмятежном будущем, где не будет места подобному безумию, — прошипела Мэвех, и провидцу показалось, будто сейчас он увидит, как меж ее зубов скользнет тонкий, раздвоенный язык.

Эла вновь обвела собравшихся взглядом, и по коже ее, словно от ледяного сквозняка, побежали мурашки. Она не позволила себе остановиться и всматривалась поочередно в глаза каждому, кто присутствовал на собрании: Мэвех, Уиснеху, Брикрю Слоэнскому, Келиддону Озианскому и самому Эгеарну — покровительствующему ей карадоку. На какое-то мгновение ей показалось, будто они сжимают свой строй вокруг нее, образуя кольцо силы и беря ее в плен. Они словно пытались проникнуть в самые потаенные ее мысли, издеваясь и смеясь над ее словами.

Девочка моргнула и огляделась снова — все эльдары занимали положенные им места, а на их непривычно грязных лицах замерло вопросительное выражение: они не могли постичь причин столь странного поведения юной провидицы.

— Я вижу реки крови, обрушивающейся водопадами со стен великих храмов. Вижу и памятники Великому Врагу, возносящиеся к затянутым багровыми тучами небесам. Колдун мон'ки зовет на помощь демонические орды, при взгляде на которые моя душа исполняется страха. Я вижу… — голос девочки стал едва слышен, словно она пыталась подобрать слова для обозначения чего-то жуткого, наименования которому не знала, — вижу конец дней. Это Падение.

— Оглядись! — взорвалась Мэвех, вскочила с поломанного кресла и драматично всплеснула руками. — Это ли не конец дней? Двор Ривалин лежит в руинах, сотни эльдар Кэлора валяются в лужах собственной крови под грудами обломков, пронзенные мечами своих же сородичей, став жертвами лживых клятв. И это… это дитя… как может она говорить о будущем, если не способна распознать в нем эхо настоящего; она слишком юна, чтобы понять разницу. В ее речах мы слышим только страх, не мудрость. Нет смысла тратить время и скудные ресурсы на проверку детских сказочек. Есть куда более насущные дела.

Закончив свое выступление, юфранская провидица прожгла Эла пламенеющим взором, словно девочка стояла сейчас перед судом. Глаза Мэвех мерцали потаенным огнем скрываемых эмоций, но оставались окнами души… и Эла чуть отступила назад, когда всмотрелась в их глубины. Она отодвинулась, стараясь увеличить расстояние между собой и соперницей, и натолкнулась спиной на кого-то, вставшего позади.

— Успокойся, моя маленькая морна, дитя мое. Давай уйдем уже отсюда — нам незачем смотреть на то, что будет дальше.

Эла оглянулась через плечо и увидела Эгеарна. Он стоял, согнувшись, и капюшон почти полностью скрывал черты его лица даже на столь близком расстоянии. Одной рукой он все так же устало опирался на узловатый посох, вторую же ласково положил на плечо Эла. Девочке на мгновение показалось, будто в тени плаща сверкнули отполированные зубы провидца, а по нижней губе старика скатилась струйка густой крови. Вырываясь, Эла инстинктивно отдернула руку.

В просторных помещениях величественной базилики Экстаза Тирайн звучали тысячи голосов, сливающихся в общий восторженный гул. Мерный, отражающийся эхом от стен речитатив звенел среди массивных колонн и изваяний, заставляя огромное здание содрогаться, словно живое.

Базилика эта являла собой подлинное сокровище Тирайн; она вздымалась к небесам на вершине Тиринитобии — самой высокой из гор, расположенных в обитаемых землях. Возвели храм в соответствии с величественными стандартами высокой готической архитектуры: длинные, разделенные на три прохода оси тянулись вдоль сводчатого нефа от основных ворот к алтарю, покоящемуся у стены великолепной апсиды. Внутри хватало места, чтобы разместить тридцать тысяч верующих, и храм всегда был полон: и от рассвета до заката, и от заката до рассвета. Непрестанный поток прихожан вливался в главные врата, вытесняя ранее пришедших через боковые. К алтарю сходились пересекающиеся трансепты, и в точке их схождения вспучивался пузырь высокого, потрясающего воображение свода. Выполненный из окрашенного в алый цвет стекла Кровавый Купол придавал рубиновый оттенок и залу, и алтарю… как поговаривали, именно такого цвета и была кровь самого Императора. Если же подняться над храмом, то можно было увидеть, как к величественному строению стекаются миллионные армии пилигримов, чьи челноки приземлялись на многочисленных космодромах в ближайших долинах. Трансепты храма вместо того, чтобы под привычными углами сходиться к главной оси, образовывали два могучих крыла, придавая базилике, если смотреть сверху, схожесть с имперской аквилой.

— Из пожарищ предательства, через кровопролитие отмщения несем мы слова правды вашим позабытым и отверженным сердцам. — Глубокий, раскатистый голос оратора гремел под сводами, отражаясь от массивных каменных колонн и проносясь над десятками тысяч голов, обращенных к проповеднику. — Ибо я — Хранитель Веры, первый сын великого иконоборца — носителя подлинного слова и возлюбленного чада богов.

Продолжая говорить, закованный в темные доспехи великан обрушил тяжелые кулаки на края купели, и собравшуюся паству осыпало каменными осколками. На поясе проповедника все так же безмятежно покоился меч с резной рукоятью. Люди взирали на гиганта с благоговением и восторженным смущением, впитывая каждое его слово, подобно изнывающим от жажды, истощенным переходом через пустыню путникам, дорвавшимся до воды. Тысячи лет ждали они прихода Императора, и когда уже казалось, что надежды их были самым подлым образом обмануты, с небес в потоках пламени спустился сей величественный воитель. Он поведал, что их обряды прекрасны и чисты, но обращены совсем не к тому, к кому следует: они поклонялись фальшивому Императору, плевавшему на все молитвы, призывавшему их к служению и подчинению, но не дававшему ничего взамен. Лживый идол не мог устоять против спустившегося на землю голоса истины — голоса иконоборчества и подлинных знаний… Хранителя Веры.

Когда паства в первый раз собралась в базилике, таинственный божественный воин взбежал к алтарю, сжимая в руках гигантскую аквилу — задача непосильная и для двух десятков мужчин с Тирайн. Разразившись демонстративным ревом, он перевернул герб вверх ногами и вонзил в плиту оскверненного и разбитого алтаря, ставшего символом отрицания всего того, что олицетворял прежде; именно тогда и зажглись огни революции, охватившей всю Тирайн.

— Я не прошу от вас ничего, что вы уже не отдавали бы прежде: лишь вашу веру и самозабвенное усердие. Да, знаю, вы отреклись от них, и тяжкое бремя ложится на мои плечи. Но вам не стоит переживать, ведь эти качества издавна являются частичкой ваших душ.

— Я, — продолжал воин, — прошу лишь о том, чтобы ваше усердие было обращено к подобающей цели и во имя правды. Направьте молитвы и дела свои к тем, кто слышит вас… к тем, кто прислушивается к вам.

— Вы рыдали, — продолжалась проповедь, — когда мир рухнул, но кто пришел на помощь? Кто вновь зажег свет на небосклоне и вернул чаяния сердцам? Кто вернул Тирайн жизнь, кровь и ярость? Император?

Тридцать тысяч глоток взорвались гневным, полным возмущения ревом. Толпа была взведена уже почти до неистовства.

— Нет! — прогремел голос проповедника, прокатившийся по залу и проходам так, словно говорил сам бог. — Это был я!

Тяжелый кулак великана разбил одну из каменных чаш для омовений.

— Я вернул жизнь вашему миру, принеся сюда голос истины, голос Богов Хаоса!

Над столпившейся паствой вновь прокатился рев, но на сей раз это был вопль экстаза — жители Тирайн открыли свои души Хранителю Веры.

— Все ваши молитвы должны быть обращены к ним — к богам, от чьей воли и милости зависят наши судьбы, к богам, что вознаграждают нас за труды своими великими дарами! Обратим же слова к тем, кто слушает, кто устремит к нам свои взоры и возвысит нас через страдания, дабы мы окрасили Галактику в красный цвет и утолили голод богов!

Кэлорские Пауки Варпа перемещались, оставаясь недвижимыми, проникая в реальность и вновь пропадая, точно крошечные хрустальные создания, населявшие «паутину», и от которых воины наследовали свое имя. Мощные и компактные прыжковые генераторы на их спинах позволяли создавать недолговечные отверстия в ткани материального пространства и проходить сквозь варп, возникая и исчезая подобно игле, прошивающей ниткой немыслимо черную ткань.

Когда отряд Пауков, облаченных в выкрашенные в гранатовые и золотые тона доспехи, возник на границе разрушенного сектора, прилегавшего к двору провидца, Адсулата вскинула руку, приказав всем остановиться, а затем отвела отряд в укрытие. Ей уже доводилось бывать в этих местах и прежде, и она знала, каких опасностей следует ожидать. Какой бы урон ни был нанесен двору Войнами Пророчеств, но охранялся он все равно отменно. На службе у верховного прорицателя во множестве состояли и провидцы, и заклинатели, да и сам он был достаточно силен, чтобы заранее почувствовать приближение отряда неуклюжих Пауков Варпа: способность пронзать реальность мало на что годилась, когда и охрана, и защитные системы прекрасно видели и в имматериуме.