Не боярское дело - Сергей Александрович Богдашов

мы долго.

Из моего дирижабля был устроен командный пункт. Недавно установленную ещё одну рацию оккупировал начальник штаба флота, так и не решившийся потеснить у основной рации генерала Алябьева. В качестве дополнительного пассажира мной был взят Степан, который примчался два часа назад с образцами нового оборудования и двумя отличными кинокамерами.

Честно скажу, не взял бы я его с собой. Сильно не хотел. Ибо случись что со мной…

Но как только я представил себе, сколько потом придётся схем рисовать и сколько раз про сражение рассказывать, то сдался. Лучше кино буду показывать. Оно проще и надёжнее выйдет.

Диспозиция у нас следующая. От Владивостока к Цусимскому проливу идёт сборная солянка, из кораблей Владивостокской эскадры, японцев адмирала Того Томосабуро, и моих канонерок, а навстречу им мчится крейсер "Рюдзин", двадцать часов назад отметившийся в Шанхае на дозаправке водой.

Другими словами, чуть меньше суток назад мы ненавязчиво дали понять сёгунату, что планируем слегка поменять расположение сил на поле, и в качестве козыря кидаем на стол тяжёлый броненосный крейсер немецкого производства.

От средних японских крейсеров мой "Рюдзин" отличается примерно так же, как немецкий танк "Тигр — IV" отличался бы от своего современника японского танка "Чи-Хе", вряд ли способного нанести немцу урон в реальном бою. Грубо говоря, "Рюдзин", при хорошей команде, чихать бы хотел на те четыре или пять японских крейсеров, что сейчас спрятались на рейде Цусимы. Просто, столкнувшись с ними, он начал бы "убегать", отстреливая по дороге самых нетерпеливых преследователей, а потом он бы попросту вернулся и добил всех подранков, особо не рискуя и стреляя по ним издалека и достаточно точно.

Впрочем, о чём говорить, если есть цифры. Водоизмещение у "Рюдзина" в четырнадцать с половиной тысяч тонн, а у японцев в лучшем случае в семь.*

* Не смотрите на названия кораблей, броню и калибры. Автор знает всё это не хуже вас, но никакого отношения к книге наши "знания" не имеют. Давал название какому-то кораблю по памяти. Только и всего. ТТХ произвольные, с учётом опыта предков, реализованные в "этом" времени.

Короче, задавить "Рюдзин" японцы смогли бы только толпой, и то, если во всеобщей свалке им бы удалось удачно выпустить одну-две торпеды.

* * *

Всю красоту предстоящего сражения мы наблюдали, словно зрители привилегированной ложи.

Видимость сегодня во все стороны замечательная, но со стороны Цусимы начинают накатывать достаточно густые дождевые тучи, пока не переходя в тёмный цвет и не мешая обзору.

Мои дорогущие очки позволяют мне видеть даже больше, чем моряку и генералу, которые вооружились мощными морскими биноклями, и теперь пытаются справиться с тремором рук и вибрациями дирижабля.

— Поползли, родимые, — радостно поприветствовал я японскую эскадру, начавшую своё выдвижение с рейда Цусимы.

Японские эсминцы у нас уже давно на виду. Они, словно маленькие тявкающие собачки, пытаются сновать по проливам, отслеживая передвижение наших судов. Правда, тявкать у них выходит плохо. Наши корабли врубили радиопомехи на их диапазонах. Но японцы всё равно стараются, иногда чересчур рьяно, за что пара эсминцев уже огребла неприятности, сунувшись чересчур близко и словив по шестидюймовому снаряду. Один из них запарил и потерял ход, а у второго снесло часть палубных построек, и он предпочёл свалить, врубив дымовую завесу, за которой и скрылся, словно тать в ночи.

Зато теперь мы видим, что в море выходят именно те корабли, с которыми нам предстоит биться.

Морской бой — дело неторопливое. Скорости у кораблей небольшие. Показатель попаданий друг в друга на дистанции в сорок — пятьдесят кабельтовых для орудий каждого калибра разный, но он в среднем вряд ли выше одного — двух процентов.

У нас до стрельбы дело ещё не дошло. Разве что эсминцы с миноносцами успели друг в друга пострелять и тут же разбежаться. Вот такие они горячие парни. Стрелять любят, а пробоины получать никак не согласны.

Так что мы пока, как на плохом спектакле. Смотрим, как выстраиваются в колонну японцы, и то же самое делают наши, отчего-то предпочтя движение в две колонны.

Впрочем, меня больше другое интересует. Почти на самой линии горизонта снуют какие-то мелкие и шустрые судёнышки, типа катеров, и активно задымляют пространство вокруг себя.

— Поднимаемся повыше и движемся в ту сторону, — указываю я пилотам на странный район, успев краем глаза оценить, что тучи до нас дойдут не так скоро. Минут десять в запасе точно есть.

Понимание того, что мы все вдруг резко увидели, словно у нас в одну секунду сбросили повязку с глаз, приходит не сразу.

— Броненосец! — первым подал голос представитель флота, уставившийся на жутко дымящее чудо, со скоростью бегущего носорога выкатывающегося из пелены искусственных дымов и понемногу представавшее перед нами во всей красе.

— Доделали, всё-таки, — услышал я голос Алябьева.

— Сейчас он отожмёт "Рюдзин" к берегу, и пипец котёнку, — оценил обстановку начальник штаба флота, — Главный калибр у него жуткий. Практически любое попадание может оказаться фатальным. А его, гада, попробуй ещё расковыряй. Прижмёт, и шестидюймовками раздолбит. Их у него жуть сколько.

— Всем надеть кислородные маски! Пилоты, экстренный подъём на высоту пять тысяч метров! — заорал я, понимая, что кто-то опять меня хочет облапошить.

Ну, вот хрен там! Это моя Цусима!

Глава 112

Глава 112

Пока мы возились с масками, я проходил курсы ликвидации безграмотности, а именно, расспрашивал начальника штаба флота о предполагаемых характеристиках линкора и возможностях его орудий. Ответы звучали не весело и вызывали обоснованную тревогу. Четыре двенадцатидюймовых орудия линкора отличались завидной дальностью и выплёвывали "подарки" почти в четыреста килограммов весом, начинённые, как минимум, парой пудов взрывчатки.

Да, похоже, что именно их, эти снаряды, мы и видели на одной из фотографий, но никто из нас даже предположить тогда не мог, для чего они предназначены.

Ширина Цусимского пролива не настолько велика, чтобы линкор, пусть с его неспешным ходом, не успевал перерезать путь "Рюдзину" и отжав его к берегу, не добился бы выхода на дистанцию уверенной стрельбы не только из орудий главного калибра, но и из шестидюймовок, которых у него четырнадцать штук, а на более близкой дистанции в дело вступит ещё и целая свора трёхдюймовых орудий. И что самое противное, вовсе не факт, что "Рюдзин" в этом бою сможет сильно повредить бронированное чудовище.

Стоит только "Рюдзину" потерять ход или лишиться большей части артиллерии, как на него или этот "утюг" навалится, или эсминцы с