Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ) - Субботина Айя

У нее получается.

Сразу, легко.

Мгновение, упругий удар горячего воздуха - и рядом со мной уже не маленькая девочка, а золотистый дракон, по спине которого идут бритвенно-острые наросты, в голову венчают еще не полностью оформившиеся загнутые вперед рога.

Дракон задирает голову и издает протяжный рев, затем трясет головой, пятится - и из широко раскрытой пасти извергается поток пламени.

Именно этого я и ждал, именно поэтому и отправил Изабеллу подальше. Это нормальная реакция на первое обращение. Такое бывает.

Поток пламени иссякает - и золотой дракон поворачивает ко мне голову.

Развожу руки в стороны.

— Это я. Узнаешь меня?

Рокочущее дыхание бьет в лицо, но я не отступаю. В глазах дракона лишь пламя, лишь животная ярость.

Когтистые лапы взрывают землю, полосуют ее и вырывают целые пласты дерна.

— Ты - не зверь. Ты - человек. Прежде всего, человек.

Дракон снова рычит, снова прочь летят клочья травы. Длинные клыки в непосредственной близости от моего лица. Жар такой, что чувствую запах собственных опаленных волос.

Дракон отступает, снова пятится, поворачивает голову сначала в одну сторону потом в другую. А потом я вижу, как меняется его взгляд, как из него исчезает животное начало, как на смену ему приходит осознанный взгляд человека.

Потихоньку выдыхаю и позволяю себе расслабиться и улыбнуться.

Амелия неуверенно подходит ко мне и осторожно прикасается головой к плечу. Урчит, точно огромный довольный котенок.

— Ты молодец, ты справилась, - обнимаю ее обеими руками.

Она еще маленькая, наверное, в половину меньше меня в форме дракона.

— Готова полетать?

В ответ поспешный кивок головы.

Я подготовился — и теперь обернуться драконом для меня вообще не представляет сложности. Немного сосредоточения, немного потянуться к собственному дремлющему зверю - мир подергивается и на короткое мгновение становится глухим и слепым, чтобы потом накрыть с головой абсолютно невообразимым поначалу потоком звуков, запахов, ощущений.

Впервые это всегда захлестывает, гасит собственное сознание, а потому обязательно нужно один раз справиться с этим напором, осознать его и принять, чтобы потом воспринимать, как данность, как часть себя.

С наслаждением расправляю крылья - и Амелия делает то же самое. Взмах, еще один, порывы ветра клонят к земле траву, срывают с веток листья. Еще взмах. Ловлю поток воздуха и отрываюсь от земли.

Амелия немного торопится, слишком часто машет крыльями, пока ей не удается почувствовать то же самое, что и я - и она приподнимается над землей.

Все эти знания уже в нас, они достались нам через поколения, они - наша суть.

Еще выше. Выше дуба.

Амелия поднимается следом.

Ее взмахи становятся более размеренными.

Невероятно - видеть, как твой ребенок делает первые шаги. Мне такого не дано‚ зато я вижу, как доверившаяся мне девочка, делает нечто большее, чем первый шаг. Она обретает себя, проникает собственной сущностью. По сути, перерождается, чтобы одновременно и остаться человеком, и стать Первой под небесами, как называют драконов варвары.

Приятно ли мне стать тем, кто поведет ее в небеса?

Нет.

Я горд этим.

По-настоящему горд.

«Я не боюсь! Я не боюсь!» - звучит в голове ее отчаянно-радостный возглас.

Никто кроме нас двоих эти слова не разберет, все остальные услышат лишь протяжный крик маленького золотого дракона.

Выше и выше, к самим облакам. Туда, где дуют холодные ветра. Туда, где нет рамок и ограничений. К свободе бесконечного полета.

Я пристраиваюсь сбоку и поначалу просто слежу, как она справляется с потоками воздуха и порывами ветра.

«Вперед. Сама. Почувствуй себя. Доверься себе.»

Амелия издает звук, похожий на пронзительный свист – и припускает вперед.

Держусь чуть позади.

Она учится буквально на ходу. Немного неуверенно держится в первых сильных порывах, но уже в следующих находит именно то положение крыльев, которое позволяет нестись вперед, точно острое раскаленное лезвие сквозь податливое масло.

Это инстинкты, это знание веков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В какой-то момент Амелия спускается ниже, к самым горным вершинам, и начинает лавировать между ними. Признаться, здесь, среди совершенно непредсказуемых ветров, дело это очень непростое и небезопасное. И пусть даже первый полет дракона ни в какую нельзя сравнить с первым шагом ребенка, все же должный навык приходит с опытом, а у Амелии его пока нет.

Держусь ближе, готовый в любой момент столкнуть ее с неверной траектории, подстраховать. И пару раз мне действительно кажется, что вот сейчас у нее не получится, что не успеет уйти в сторону и обогнуть смертоносную вершину.

Получается. Уходит. Не без явного труда, не без отчаянных взмахов крыльев и изворота всем телом.

Позже, уже на пути домой, обращаю внимание на выражение морды золотого дракона. Признаться, никогда не задумывался, как сам выгляжу со стороны во время свободного полета, когда в полной мере ощущаешь собственную силу. Возможно, именно так - довольная оскаленная улыбка. Человек, быть может, принял бы ее за кровожадный оскал. Но я знаю, что это не так.

Амелии нравится.

Приземление ей, конечно, еще надо будет отработать. С грациозностью тут небольшие затруднения. Но это вообще не проблема.

Амелия снова возвращает себе прежнее обличие почти сразу, как касается земли. В стороны еще дует ветер, поднимаемый ее крыльями, летят листья и трава, а на месте золотого дракона снова маленькая девочка, но теперь вовсе не столь беспомощная и слабая, как еще вчера.

— Мама! Мама! — кричит так громко, что даже перекрывает шум от взмахов моих крыльев. - Я летала. Летала по-настоящему!

И бежит к Изабелле так быстро, как только может.

На мгновение, на короткое почти неуловимое мгновение мне кажется, что над ними проносится черная тень. Тут же бросаю взгляд в небо - ничего. Чистое высокое небо и горячее солнце. Показалось? Какое-то время стою без движения, готовый, если что, закрыть их собой.

Ничего, никакого движения над головой.

Что там Изабелла говорила про трубу для наблюдения за звездами? Парус и Соль - не желают ли они прямо сейчас получить новый заказ? С обязательной оплатой, разумеется.

Главное теперь уловить тот момент, когда перестанет действовать пилюля Г’рах Тара, чтобы не опозориться перед женой и слугами.

Глава тридцать девятая: Изабелла

Глава тридцать девятая: Изабелла

Как бы мне хотелось подняться в небо вместе с ними. Я даже передать не могу, как одиноко и обидно стоять внизу и смотреть. И это нисколько не зависть, боже упаси. Я просто хочу быть с ними, хочу разделить с Амелией ее эмоции, хочу держать ее за руку… за лапу… за крыло… не знаю, как это у них, у драконов, принято. Но точно быть рядом. Ведь это правильно.

А еще я безумно волнуюсь. Настолько, что в какой-то момент превращения дочери мне кажется, что сейчас она просто откусил Анвилю голову. Но это ведь невозможно? Драконы полностью сохраняют разум человека. Или я снова о чем-то не знаю?

Как бы там ни было, но мои ноги перестают дрожать только когда оба моих дракона возвращаются обратно. Только теперь я могу свободно выдохнуть, только теперь могу перестать кусать себе губы - дурная привычка, не достойная королевы. Но ничего не могу с ней поделать. Зато каждый крестьянин в округе точно будет уверен, что его королева ни разу не умеет владеть собой. Отличная репутация, ничего не скажешь.

Они были так высоко, летали так быстро, что у меня даже заболела шея наблюдать за ними. А потом они исчезли вдали – и стало еще хуже, потому что не вижу, потому что не на глазах. Я как курица-наседка не могу найти себе места и успокоиться. Даже представить не могу, как теперь отпускать Амелию одну гулять. Она же наверняка снова попытается летать. Я бы на ее месте точно попыталась.

Мое волнение немного рассеивается, когда мои драконы снова появляются в небе, а чуть позже исчезает без следа, когда обнимаю Амелию. Дочка просто фонтанирует эмоциями, пытается рассказать сразу и обо всем - сбивается, перескакивает с описания на описание, жестикулирует и вообще выглядит самым счастливым ребенком в мире.