Страстная неделя - Луи Арагон

- Значит, действительно меня допекло, господин маршал, значит, действительно нужен был мне врач, если я согласился допустить до себя эту гнусную личность. Да ведь у него на физиономии прямо-таки написана вся похоть нашего смутного времени, усугубленная лицемерием сутаны. Не могу взять в толк, как это государь, безусловно сознающий необходимость восстановить во Франции не только Трон, но и Алтарь, как может он допустить, чтобы в самом ближайшем его окружении находился субъект, всем своим видом способствующий распространению атеистических идей. Ведь именно поэтому злые языки имею смелость утверждать, что их связывает какая-то гайна, а это уж прямая клевета и оскорбление его величества... Послу шай-ка, голубчик Леон, если хочешь повидаться со своей кузиной, иди, не бойся, ты меня оставляешь в надежных руках!

Слова эти, адресованные господину де Рошешуар, сопровожднлись вежливым жестом в сторону Мармона. Поручик черных мушкетеров отвесил поклон и пояснил Мармону, что маркиза де Крийон, урожденная Мортемар, только что прибыла в Бовэ, держа путь в замок своего свекра, и он просит герцога Рагузского извинить его за то, что ему приходится уйти.

- Я и Монпеза с собой возьму... кузина питает к нему слабость.

Монпеза ни на шаг не отставал от Леона Рошешуара, который еще накануне вторжения союзников в Париж взял его себе в адъютанты. В молодом генерале Рошешуаре как-то странно сочетались утонченная вежливость и дерзость. Говорили, что, когда братьям Рошешуар было одному семь, а другому восемь лет, их матушка, покидая Францию, оставила детей в Кане у владельцев банного заведения, которые использовали братьев Рошешуар в качестве мальчиков при банях. Что ж, оно и чувствуется.

Герцог проследил за ним взглядом. Потом, повернувшись к

Мармону, сказал:

- Видите ли, господин маршал, обычно люди удивляются тому, что при Революции и Империи таланты проявляли себя в самом раннем возрасте. С экстазом говорят о юнцах, которых производили в генералы тут же. на полях сражений... Но ведь так было не только при Империи. Возьмите хотя бы графа Рошешуара: ему было двенадцать лет, я не оговорился, было^ ровно двенадцать лет, когда он уже служил офицером английской армии в Португалии, а в шестнадцать лет он пересек всю Европу, направляясь ко мне в Одессу, где жил при мне его брат. Я видел его, девятнадцатилетнего, под огнем турок на одном из дунайских островов. В том же году он вместе со мной вошел с боем в Анапу.

черкесский город, объятый пламенем, где наши матросы и наши казаки в общей неразберихе стреляли друг в друга, и по его просьбе он возглавил карательную экспедицию против мелких кавказских князьков, которые непрерывно совершали набеги, грабили и опустошали курени Запорожской ^сечи. Подумайте только, ему не было и двадцати, когда он с той же целью пошел на татарские аулы, руководил обысками и карательными отрядами, а люди его грабили и жгли сакли. И лишь немногим больше было Леону, когда я поручил ему объехать все села между Одессой и Москвой и выдать по двадцать пять ударов кнута каждому казаку в тех сотнях, что возили послания из Новороссии в Петербург его императорскому величеству и были повинны в пропаже многих бумаг. Вообразите себе, что этот страшный каратель, этот Михаил Архангел, имел детскую, даже девичью наружность, и в восемьсот одиннадцатом году графиня Нарышкина... вы, должно быть, знали ее мужа во время пребывания союзников в Париже... так вот, графиня Нарышкина увезла его с собой в Бахчисарай, где он, переодевшись в женское платье, беспрепятственно посетил женский гарем, не смутив ничьего покоя, кроме своего собственного-столь велика была красота тамошних затворниц, не подозревавших о присутствии постороннего мужчины и в невинности душевной не скрывавших своих прелестей! Не буду говорить вам о том, какую роль сыграл он на Кубани во время кампании восемьсот одиннадцатого года, ни о его самоотверженном поведении в начале нашей борьбы с чумой, разразившейся в двенадцатом году в Одессе, откуда я его из осторожности удалил, и, поскольку Наполеон уже продвигался к Москве, я предпочел подвергнуть его опасностям войны, нежели опасностям эпидемии... впрочем, тогда при мне уже состоял маленький Ваня Стемпковский, вполне заменивший уехавшего Леона и не менее преданный... Но, рассудите сами, неужели русская кампания была менее трудной для царских солдат, чем для французских армий? У вас у всех. даже самых верных слуг короля, есть определенная склонность признавать героизм только за французскими войсками. В рядах французов был один Рошешуар, а другой Рошешуар был в рядах русских, и оба служили адъютантами у двух императоров. Разве не одинаково страдали они от холода, от голода, разве не тем же опасностям подвергались? Подумайте только, что за Березиной Леон де Рошешуар, служивший в дивизии Ланжерона, преспокойно жил (имелся негласный сговор между двумя враждующими армиями, и французы, сжигавшие псе села и деревни, не тронули наполеоновской ставки, которую (югом занял Александр)... так вот, Леон жил в комнате, только что оставленной прежним постояльцем: там на дверях собственноручно написал мелом свое имя его кузен Казимир де Мортемар, тот самый, чьи пушки нынче ночью завязли в грязи неподалеку от Сен-Дени... Ах, мы еще недостаточно задумывались над тем. что же, в сущности, так разделило французскую аристократию, почему родные и двоюродные братья очутились в двух враждебных лагерях! Сколько вам было лет, когда вас произвели в генералы? Рошешуару было двадцать шесть...

При этих словах Эмманюэль Ришелье сердито поморщился: в пылу разговора он совсем забыл о ссадинах на ногах и ягодицах и, неосторожно повернувшись на диване, почувствовал резкую боль. Мармон, никак не ожидавший такого половодья слов. а главное-того, что мысли герцога, чем больше он их развивал, тем больше походили на его собственные раздумья, машинально зажал между большим и указательным пальцами свою нижнюю губу, будто собирался оторвать ее, и сказал:

- Видите ли, герцог... словом, я сам часто после вашего возвращения думал вот о чем: почему, в конце концов, по каким таким причинам-сегодня-то я могу задать вам этот вопрос, - почему вы не пожелали принять участие в деле примирения французов, чем как раз и занялись принцы по возвращении во Францию?..

- Принцы? - переспросил Ришельс, и в голосе его прозвучала еле замещая ироническая нотка, но он тут же добавил:-Это, друг мой, долгая история. Вы хорошо выспались? И армия не слишком требует вашего присутствия? В таком случае я, пожалуй, сумею вам объяснить...

И герцог Решилье закурил трубку.

VII

ПОСЛЕДНИЕ ВЗДОХИ ЗИМЫ

Пока герцо! Ришелье объясняет Мармоьу, почему получилось гак, что он стал чужим в своей собс гвеннои стране. и рассказывает ему о южной России, где прожил одиннадцать лет.

Шарть, барон Фавье, адьклаш маршала, слит беспробудным сном на самом верхнем этаже префектуры, где ему поставили кровать: лежит он на животе, руки раскинул крестом, навалившись на матрац веси тяжестью своего гнтангского тела. и снигся ему Персия, где он вот этой рукой, что бессильно свисает сейчас с одеяла, усилием вот этих мышц, разбитых сейчас усталостью после переезда в восемнадцать лье без передышки, изготовлял для шаха пушки, самолично отливал их в какой то дыре. нохожеи на кузницу Вулкана, и иод смеженными веками своих выпуклых os ромных глаз он видит себя, видит трех данных ему в подручные бритоголовых персиян, види!, как персидская армия, вторгшаяся в Грузию, стреляет из этих пушек по войскам, которыми командует Арман-Эмманюэль Ришелье, губернатор Новороссии...

Этот 1ридцатитреллетний полковник ворочается на постели и стоне!, потому что яркий свет заливает комнату, а задернуть занавеси он не успел. Губы ею прижаты к согственкому плечу и бормочут чье-то имя. Там, в Персии, под неумолимыми лучами солнца, обращающего все в пыль, в той стране, где в поэзии бьют фонтаны и щелкают соловьи, он купил на Ширазском базаре юную черкешенку и теперь ощущает возле себя присутствие этой белокожей девочки со смоляно-"ер"ыми волосами, нс знающей ни одною знако.мого Шарлю языканичего, кроме горючих слез.

Шарль научил ее тогда лишь нескольким словам, необходимым для любовной игры. и в юных нежных устах они звучали с беспощадной точностью, что так w соответствовало, так противоречило сходству, до сих пор волнующему Шарля. - даже сейчас. когда он спит в Ковэ. - сходству, подмеченному им между дочерью Испании и дочерью Кавказа, разделенными морем, и нс одним; и он называл тем сокровенным именем свою рабыню, ту, чю держал в своих объятияхту, что дарила ему наслаждения, называл сокровенным именем, которою она никак яе могла понязь: "Мария Дьяволица^.

Дождь снова припустил, он. как кисеей, окутывает Бовэ тончайшей сеткой капель, которую подхватывает ветер и бросает о ставни. Насторожившийся город, кажется, ходит на цыпочках, и причина этому-противоречивые новости и новоприбывшие люди, забывшиеся неверным сном в этих домах, хозяева которых уступили гостям кто комнату, кто чулан. И серенький денектолько изредка в разрывах облаков проглянет бледный солнечный луч-как-то удивительно не вяжется с этим нескончаемым шушуканьем жителей, которые движутся бесшумно, словно посетители кладбищ, между спящими среди бела дня постояльцами, чье шумное дыхание слышишь за дверью собственной комнаты.