Я пойду одна - Мэри Кларк

Прежде чем Альвира успела открыть рот, Александра снова заговорила:

— Я пыталась сама как-то во всем разобраться. По какой-то причине Нина Элдрич заявила детективам, что я должна была встретиться с ней в ее квартире на Бикман-плейс. Это откровенная неправда. Но, может быть, ее экономка все-таки слышала, как Нина говорила мне о встрече в городском доме на Шестьдесят девятой улице в тот день?

— Хорошо, Зан, это может нам пригодиться. Я постараюсь повидаться с той экономкой. Я умею заводить дружбу с людьми такого рода. Не забывай, я ведь много лет была простой уборщицей.

Альвира отправилась в кухню, чтобы взять блокнот и карандаш, лежавшие на полочке под телефонным аппаратом.

Когда она вернулась, Зан сказала:

— Пожалуйста, поговори с няней Тиффани Шилдс. Она тогда попросила пепси и направилась следом за мной, когда я пошла в кухню. Девушка сама взяла бутылку из холодильника и открыла ее. Я к ней даже не прикасалась. Она еще спросила, нет ли у меня каких-нибудь таблеток от простуды. Я ей и дала именно такой — тайленол. Никакого снотворного у меня и в доме-то никогда не было! Но теперь она думает, что я ей подсунула седативное средство.

Тут зазвонил телефон.

— Вот вечно он мешает, когда мы собираемся обедать, — проворчал Уилли и пошел к аппарату.

Через мгновение на его лице отразился ужас.

— Что?! Боже! Какая больница? Мы сейчас же туда едем. Спасибо.

Уилли бросил трубку и повернулся к Альвире и Зан, смотревшим на него.

— Кто? — спросила Михан, прижав ладонь к сердцу.

— Отец Эйден. Какой-то тип с густыми черными волосами выстрелил в него прямо в исповедальной комнате! Он в госпитале Нью-Йоркского университета. В интенсивной терапии. В очень тяжелом состоянии. Может не дожить до утра!

67

Альвира, Уилли и Зан ждали перед отделением интенсивной терапии до трех утра. С ними вместе сидели двое монахов-францисканцев. Наконец им разрешили на одну минуту подойти к отцу О'Брайену.

Вся его грудь была скрыта под повязками. К носу и рту тянулись дыхательные трубки. В вены были воткнуты иглы капельниц. Но теперь доктор уже проявлял некоторый оптимизм, хотя и весьма осторожный. Каким-то чудом все три пули проскочили мимо сердца. Состояние пациента было чрезвычайно тяжелым, но все же он постепенно восстанавливал силы.

— Я не уверен, что бедняга вас услышит, но можете с ним поговорить, только недолго, — сказал врач.

Альвира прошептала:

— Отец Эйден, мы вас любим!

Уилли сказал:

— Выбирайтесь, падре! Вы можете с этим справиться!

— Это Зан, святой отец. — Морланд осторожно положила ладонь на руку францисканца. — Что бы там ни было, я знаю, это ваши молитвы дали мне надежду. Теперь я молюсь за вас.

Когда они вышли из госпиталя, Миханы отвезли Александру домой на такси. Альвира ждала, пока Уилли проводит Зан до дверей ее квартиры.

Вернувшись, он проворчал:

— Слишком холодно для всех этих стервятников. Ни одной камеры вокруг.

На следующее утро они проспали до девяти часов.

Едва очнувшись, Альвира схватилась за телефон, позвонила в госпиталь и доложила мужу:

— Отец Эйден держится. Ох, Уилли, я увидела того типа в церкви в понедельник и сразу поняла, что от него следует ждать неприятностей. Если бы только на видеозаписи можно было как следует рассмотреть этого типа! Мы могли бы опознать преступника.

— Полицейские наверняка уже как следует изучили все, проверили, нет ли возможности увидеть его получше, — заверил ее Уилли.

Во время завтрака они просматривали первые страницы разных газет. «Пост» и «Ньюс» опубликовали фотографии Зан, выходившей из здания суда вместе с Чарли Шором. Ее слова были вынесены в заголовок в «Ньюс»: «На фотографиях не я, не я, не я!» Заголовок «Пост» выглядел иначе: «Не я!» — кричит Зан». Фотограф этой газеты подобрался настолько близко, что запечатлел страдальческое выражение лица Морланд.

Альвира отрезала первую страницу «Пост», аккуратно сложила ее и сказала:

— Уилли, сегодня суббота, так что та няня сейчас может оказаться дома. В любом случае Зан дала мне ее адрес и номер телефона. Только я не буду звонить, а прямо сейчас поеду к ней. Морланд говорила, что Тиффани Шилдс сама достала пепси из холодильника. Это значит, что Александра никак не могла что-либо туда подсыпать. Что же касается таблеток, то Зан утверждает, будто седативных она никогда и не покупала. Ты сам это слышал. Просто та девушка заснула, гуляя с Мэтью, а теперь пытается свалить вину за это на мать.

— Да зачем бы девочке выдумывать всю эту историю? — спросил Уилли.

— Кто знает? Может быть, чтобы саму себя оправдать за то, что уснула на работе.

Час спустя Альвира уже нажимала на кнопку звонка управляющего в том доме, где прежде жила Зан. Ей открыла молодая женщина в купальном халате.

— Вы, должно быть, Тиффани Шилдс, — предположила Альвира с самой обаятельной улыбкой.

— Так что? Зачем вы пришли? — враждебным тоном откликнулась девушка.

Гостья протянула ей визитную карточку и пояснила:

— Меня зовут Альвира Михан, я — внештатный корреспондент «Нью-Йорк глоуб». Мне очень хотелось бы поговорить с вами, потому что я пишу об Александре Морланд.

«Это совсем не ложь, — мысленно заверила она себя. — Я действительно напишу статью о Зан».

— Вы хотите написать о глупой няне, которую теперь все винят за то, что она спала, пока мамаша похищала собственного ребенка? — огрызнулась Тиффани.

— Нет. Я хочу написать о молодой девушке, которая была больна и согласилась взяться за работу только потому, что маме малыша необходимо было встретиться с заказчицей, а новая няня не явилась.

— Тиффани, кто там?

Бросив взгляд за спину девушки, в вестибюль, Альвира увидела широкоплечего лысого мужчину, направлявшегося к ним.

Она уже собиралась представиться, когда Тиффани сказала:

— Па, эта леди хочет поговорить со мной. Она пишет статью.

— Моей дочери уже досталось от всяких писак вроде вас, — сказал отец Тиффани. — Идите-ка вы отсюда, леди!

— Но я совсем не собираюсь в чем-то обвинять вашу дочь, — возразила Альвира. — Тиффани, послушай, Зан Морланд рассказала мне, как Мэтью тебя любил, утверждала, что вы с ней были настоящими подругами. Она говорила, что знала о твоей болезни, и теперь винит себя за то, что настояла на том, чтобы ты пришла в тот день. Вот об этом я и хочу написать.

Альвира скрестила пальцы, пока отец и дочь переглядывались.

Потом мужчина сказал:

— Думаю, тебе следует поговорить с этой леди, Тиффани.

Когда девушка распахнула дверь и позволила Альвире войти, ее папаша сам проводил их в гостиную, где наконец-то представился:

— Я Марти Шилдс. Оставлю вас наедине. Мне надо пройти на верхний этаж, там у кого-то замок сломался. — Потом он посмотрел на визитную карточку Альвиры. — Эй, погодите-ка! Вы не та ли самая леди, которая выиграла в лотерею и написала книгу о том, как раскрывать преступления?

— Да, это я, — призналась Альвира.

— Тиффани, твоя мать просто обожает эту книгу. Она ходила в тот самый магазин, где вы раздавали автографы, миссис Михан, и говорила, что вы подписали ей книгу и чудесно с ней поговорили. Она сейчас на работе, продавщица в «Блумингдейле». Могу вам сразу сказать, супруга будет ужасно сожалеть о том, что не встретилась с вами. Ладно, ухожу-ухожу.

«Вот ведь повезло, что его жене понравилась моя книга, — радостно подумала Альвира, усаживаясь на стул с прямой спинкой, стоявший рядом с кушеткой, на которой свернулась клубочком Тиффани. — Да она просто ребенок, — решила Михан. — Понятно теперь, как ей было тяжело все это время. Я ведь слышала, как ее звонок в девять-один-один проигрывали в новостях, и миллионы людей слышали…»

— Тиффани, мы с мужем дружим с Зан почти с тех самых пор, как исчез Мэтью, — начала она. — Я должна особо подчеркнуть, что никогда, ни единого раза не слышала, чтобы Александра обвиняла тебя в том, что случилось в тот день. Я никогда не расспрашивала ее о Мэтью, потому что понимаю, как трудно ей говорить о сыне. Каким он был?

— Чудесный мальчик! — с готовностью ответила Тиффани. — Такой умный! Но чему тут удивляться? Зан ему читала каждый вечер, а по выходным они ходили в разные места. Ему очень нравился зоопарк, и он знал, как называются все звери, живущие там! Мальчик умел считать до двадцати и ни разу не пропускал ни одной цифры! Знаете, Зан ведь настоящая художница. То, что она рисует, ну, отделка комнат, мебель, разная фурнитура на окнах — все это просто прекрасно! Мэтью уже в три года отлично умел рисовать. У него большие карие глаза. Они становятся такими серьезными, когда он о чем-то задумывается. Волосы уже начинали рыжеть.

— А у Зан были тогда настоящие подруги, друзья?

— Думаю, да. — В глазах Тиффани тут же мелькнула настороженность.