Слепой прыжок - Павел Балашов

Впрочем, у всего были свои плюсы. И за три года под погонами из четырех — под началом Тима Шеви Яна ни разу не пожалела, что тогда согласилась. Лейтенант BP ГШ РИ Яна Дорощенкова никогда даже и не мечтала о такой насыщенной приключениями и нестандартными задачами жизни. Поэтому в данный момент женщина активно собиралась в дорогу — ведь полковник просто так вызывать не будет. А некоторая ее фамильярность в общении с Шевриным объяснялась очень просто — три попытки соблазнить полковника окончились нервным разговором, после чего лейтенант Дорощенкова дала зарок — никогда не разговаривать с Тимофеем согласно уставу. Обойдется, хрыч. А сам полковник Шеврин, регулярно подначивая Яну, прекрасно понимал, что к чему, — но ему был нужен не устав, а надежный, умный и ориентированный на выполнение задачи агент. В этом вопросе у высоких сторон наблюдалось редкостное единодушие.

Впрочем, спорить им вообще доводилось редко. В ситуации, когда полковник ставил задачу, — лейтенант выполняла, не рассуждая и не сомневаясь. А когда полковник изволил шутить, то он превращался в «мистера Шеви», и Яна с огромным удовольствием дуэлировала с ним словесно. А спор — это все-таки нечто большее, чем просто игра словами в пинг-понг.

…В терминале Домодедово-6 было как обычно многолюдно и громко. Яна очень любила именно такие места, где никто не обращает на тебя внимания, и можно наблюдать за человеческими реакциями практически в естественной среде. Народ спешит куда-то, все носятся как угорелые, либо наоборот — стоят истуканами, изучая мониторы терминалов.

Яна могла не спешить. Билет она уже купила, по ведомственной броне. До регистрации на рейс оставалось еще полчаса, и она просто наблюдала. Вот некий господин, вполне респектабельного вида, задумчиво смотрит на свой коммуникатор, читая то ли новости, то ли письмо. Уж больно редко пальцем шевелит джойстик прокрутки. Причем — именно читает, поскольку слишком характерные движения. Стоп! А господин или из иудеев, или из арабов — поскольку глаза бегают справа налево. Стало быть, текст тоже читается справа налево. Но на араба похож не слишком, уж больно европейские черты лица, так что скорее всего — иудей.

А вот дама, отчаянно пытающаяся выглядеть богатой. Но бриллианты — стразы, слишком неприятно преломляют лучи света, платье от якобы Кардена обладает совершенно не карденовской, а какой-то вульгарной расцветкой, глаза режет. Рядом с ней — подделка под дорогущий кожаный саквояж от Скайли, но к такому саквояжу, будь он настоящим, впору охрану приставлять — стоит как аэромобиль, а она слишком уж напоказ в него вцепилась. Да и не будет человек, который может себе позволить аксессуары от Скайли и одежду от Кардена сидеть в терминале среди второго класса, точно был бы заказан ВИП-зал. Ах, да, еще к Кардену не принято носить золотые браслеты в этом сезоне, поскольку коллекция называется «Рубины и Серебро», да. Увы, дамочка, вы не фонтан, не фонтан.

Вот еще один интересный тип. Взгляд цепкий, одежда донельзя практичная — льняные брюки свободного покроя, шелковая сорочка, льняная же жилетка поверх… Из вещей при себе — только дорожная сумка-травеллер, отлично вмещает два комплекта одежды и три комплекта белья. Явно привык мотаться налегке, либо все необходимое с собой и в голове. Может быть как правительственным или частным «конфидентом», то есть агентом специальных поручений, так и каким-нибудь журналистом. Уж больно старается быть незаметным в этой толчее.

Тем временем объявили посадку на ее рейс Москва — Сырт, ГТК «Россия». Яна встала, подхватила свою сумку и отправилась к стойке транспортного контроля.

— Имя, фамилия, гражданство?

— Яна Дорощенкова, Российская Империя.

— Цель вылета?

— Частная поездка.

— Запрещенные к провозу вещи? — Таможенник выглядел усталым и полурасслабленным.

— Отсутствуют.

— Желаете задекларировать вывоз культурных либо религиозных ценностей?

— Нет, за неимением, — а тем временем сумка Яны проехалась сквозь рентгеноскоп.

— Счастливого пути, госпожа Дорощенкова, — таможенник провел сканером над ее паспортом, ставя электронную отметку «вылетела тогда-то, оттуда-то, туда-то», и потерял к ней всякий интерес. Яна тем временем немного пожалела о том, что даже выкупленный по служебной броне билет никаким образом не отмечал, что поездка не просто так, а по делам государевым. Ну и ладно, ну и черт с ним. В конце концов, этих таможенных бесед была такая куча, а сколько их впереди — сложно себе представить!

Оказавшись на борту рейсового планетолета «Хруничев-505», Яна прошла в свой ряд, поудобней устроилась в кресле и моментально заснула, не собираясь просыпаться раньше, чем долетит до Марса. И, в общем, смотреть все равно было не на что. Вылет из терминала проводился на маневровой скорости, а потом муторное нарезание кругов по орбите, в ожидании на пользование гипертоннелем. Дальше — безо всякого разгона, просто маршевый проход через точку входа, огромное черное пятно, по которому пробегают молнии, и — несколько секунд Ничего. Дорощенкова не была очень хорошо подкована в гиперпространственной физике, поэтому расписывать прохождение тоннеля материей даже в своем сознании не пыталась. Ну проходит и проходит. В конце концов, гипертоннели были изобретены более полутораста лет назад, и именно они сделали возможным колонизацию дальних систем.

В терминале Аскольд над Сыртом разговор с таможенным чиновником повторился. Только вопросы и ответы звучали не на русском, а на интерлингве. Но, что характерно, у чиновника был такой же скучающий, полурасслабленный вид. Видимо, это у них клановое, отметила Яна, а потом вспомнила, что именно эта мысль ей приходит в голову каждый раз при виде таможенных чиновников.

Орбитальный лифт на Марсе ползал заметно быстрее своего земного аналога. Видимо, это было не столько данью толщине марсианской атмосферы, сколько еще и заметно меньшей, по сравнению с земной, силе тяжести. Короче говоря, вместо земного получаса, этот опустился на поверхность за десять минут. Яна даже не успела заскучать, хотя обстановка вокруг отчаянно этому способствовала — лифт, вернее пассажирский отсек его, оказался заполнен дремлющими людьми. Ну еще бы — прилет состоялся в девять утра по времени Сырта, а по московскому — еще часов шесть от силы. Когда двери отсека открылись, люди, не торопясь, заскользили наружу, к остановке транспортного маршрутника, к стоянкам такси, к пешеходным улицам.

Девушка вышла из лифта, прошла легким шагом полсотни метров, радостно вдыхая марсианский воздух. После изменения местной атмосферы и насыщения воздуха кислородом — она была гораздо приятнее земной в аналогичном мегаполисе. На стоянке она выбрала наиболее чистый мобиль, подошла к водителю и на правильном интере произнесла название ресторана с вполне вопросительной интонацией. Водитель на секунду задумался, потом кивнул и запросил сто кредов. Обалдев от такой наглости — сто кредов — это средняя зарплата за неделю какого-нибудь мелкого работяги, — Яна предложила ему двадцать. Таксист замахал руками, голося про грабеж, детей и старенького отца, и назвал восемьдесят пять. Яна тяжело вздохнула, извлекла из кармана куртки портмоне, раскрыла его и достала три десятикредовые купюры. Убрав портмоне обратно, она зажала деньги в руке так, чтобы они наполовину торчали из ее кулачка, и начала водить влево-вправо этим веером перед таксистом. Водитель тяжело вздохнул и жестом пригласил ее садиться в мобиль. Древнее как мир правило торга — покажи деньги, ровно столько, сколько готов отдать, — сработало и сейчас. Цена оказалась уменьшена втрое от первоначальной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});