Криптограф - Тобиас Хилл

— Ничего, — говорит Анна, отставив стакан. — Я уверена, все прекрасно. Сколько тут всего, — добавляет она, подвигая к себе досье, поскольку полицейский вроде ничего не собирается говорить или делать; и тот краснеет.

— Все с ног на голову. Было бы иначе, если б мы раньше добрались до семьи. Чем дольше его нет, тем труднее.

— Вы занимались такими делами? — Она открывает досье наугад. Натыкается на перечень судов и самолетов, зарегистрированных на Джона как частное лицо и на Джона через представителей «СофтМарк». Список занимает всю страницу, Анна переворачивает ее — список продолжается на следующей. Кто-то красной ручкой вычеркивал пункты один за другим. Продвинулись не слишком, и чернила в ручке закончились.

— Мне потому и дали это дело. Мне везет с пропавшими людьми, — говорит Минтс скромно и скучно. — Я их всегда нахожу, даже мертвых. Но здесь другое. С такими, как мистер Лоу, все иначе. — Голос меняется, Минтс грустит, замыкается и сникает. — Много тяжелее.

Она осторожно переворачивает страницы. Доставка, контакты, недвижимость.

— А я думала, все в некотором смысле будет легче. Все знают, что он пропал. Все его знают.

Полицейский вздыхает:

— Нет, они только думают, что его знают, и все. Они же с ним не встречались, так? Никто с ним толком не встречался. Просто видели пару-тройку старых фотофафий и думают, что знают его. Это не поможет. Прошло всего пять дней, а у нас уже больше пятнадцати тысяч сообщений. И это только здесь. Без толку. Мы просто добавили их в архив. И даже не в этом проблема.

Фотографии. Натан — улыбающийся младенец, немногим больше голубей вокруг. Аннели у штурвала знаменитой яхты, Джон обнимает ее сзади, на нем солнечные очки. Руки обвиты вокруг талии, свет на ее волосах, она улыбается. Снято в море.

— А в чем проблема?

Минтс берет ее стакан, заглядывает внутрь, неохотно ставит на место.

— Ну, деньги, — говорит он.

— Он может себе позволить спрятаться.

— И это правда, но я о другом. Я ведь обычно как делал? Чтобы исчезнуть, людям нужны деньги. Это дорого, дороже, чем большинство ожидает. Надо двигаться, надо есть, где-то спать по ночам. Так что я просто ждал, и в итоге, если они еще живы, они всегда пользуются кредитками. Казалось бы, они должны отдавать себе отчет, но на самом деле мало кто задумывается. Иногда, конечно, они хотят, чтобы их нашли. Иногда по привычке.

— Ну а вдруг он сделает ту же ошибку? — Прозрачная пленка, внутри паспорт Джона, открыт на странице с фотографией. — Вдруг он хочет, чтобы его нашли?

— Да, но картой он платить не сможет. — Минтс кивает на досье. — Они все здесь. Он все оставил.

Она листает дело. Восемь прямоугольников, запечатанных в пластик, кредитные и валютные, каждый с отпечатком Джонова пальца. Пресловутый логотип СофтГолд.

— Все чего-то стоит. Ему придется уехать далеко, и это стоит недешево, сбежать из такой кутерьмы, что он тут оставил. И в любом случае это не помогает. Это самый прямой и самый медленный путь. В августе преступность выросла на 82 процента. Банки разорились. В общем и целом он отлично спланировал.

— Но он этого не делал. — Она смотрит на него. Ее вынудил его тон. — Он не планировал.

Он косится на нее с сомнением, будто сказал лишнее.

— Ну, поживем — увидим. Есть еще дом, в конце концов. И семейные проблемы.

— Проблемы?

Он впервые улыбается. Чопорное любезное сожаление.

— То есть вы не знаете. Лоу развелся четыре года назад. Простите, я думал, вы это выяснили, когда вели дело. Но, конечно, никто не знает. В паспорте записано, что он женат. Ни единая душа не знает. Даже ребенок. Иначе все были бы в курсе.

У нее кружится голова. Послевкусие чая на губах, сладкое, как ржавчина. Нет, думает она. Нет, Натан. Минтс говорит и говорит, разочарован, осуждает, ворчит.

— Не слишком достойно восхищения, да? Вечно страдает семья. Тем, кого нахожу, я так и говорю. В половине случаев они бегут от семьи, но все же. «Подумайте о семье», говорю я. Но они всегда о ней думают, вот что забавно. И в конечном итоге мистер Лоу не слишком от них отличается. Он годами переводил на них имущество. Поместье в Лондоне записано на ее имя. Эрит-Рич — вы наверняка заметили. Я думаю, потому они и развелись. На имя сына тоже что-то было, так ведь? Не слишком законное, если я правильно помню.

— А есть другие счета?

— Я бы предположил, что это лишь вершина айсберга. Вы же потому в это дело и впутались? Понимаете, я смотрю на ситуацию, как беспристрастный наблюдатель. Беспристрастному наблюдателю кажется, что мистер Лоу что-то предвидел. Беспристрастный наблюдатель решит, что мистер Лоу приводил свои дела в порядок. Знал, что придется кого-то оставить, и о них позаботился. То еще совпадение. С чего бы ему так стараться, если он не знал, что произойдет?

— Он это не планировал. — У нее пересохло в горле. — Он планировал наоборот. Ему было страшно.

И Минтс хмурится, сомневаясь, ничего не понимая.

— Страшно. Да, думаю, что так. В любом случае; мы ни в чем не уверены.

— Он еще не знает?

— Простите… кто, что не знает?

— Натан.

— Кто?

— Натан, его сын.

— А. Ну, я не в курсе. — Он склоняется к ней. — Это не ваша вина. Вы так много знаете о нем, да? Из-за этого трудно разобраться, с чего начинать. Правда, очень трудно, — говорит он, и, отодвигаясь, все-таки берет стакан с чаем и допивает.

Серый цвет, как у Кеннеди. Она не помнит, где впервые услышала это о Джоне. Она бы сама не додумалась, образ американского президента, убитого за двадцать лет до ее рождения, но слова запомнились — услышанные однажды, оказались правдой. Нависшие веки над внешними уголками глаз, насмешливые, когда он серьезен, серьезные, когда улыбается. Глаза лукаво прищурены. Глубоко посажены, истерзаны усталостью.

Теперь он снова напоминает ей Кеннеди. Она вспоминает, где находилась, когда услышала, что его деньги взломаны, что делала, когда узнала новость о его исчезновении. Мгновения Кеннеди. И если его найдут, где это случится, когда и как. Будут и другие вещи, которые она не сможет забыть. Его жизнь теперь неизбежна, как ее собственная.

На Понт-стрит она поднимает голову: чуть не свернула на улицу с односторонним движением. Ведет машину, как в тумане, потерявшись в сомнениях, не зная, куда едет и зачем.

Надо остановиться. Ладони скользят по рулю, она ищет место для парковки. Вдоль обочины двойная красная линия, парковка запрещена, и Анна сворачивает в переулок, паркуется у грязного тротуара между служебными входами. Над головой гудят и пыхтят вытяжки. В сумке сигареты, и она машинально тянется за ними, будто всегда в них нуждалась.

Разведен. То есть вы не знаете. А она не знает. За три месяца расследования ей это и в голову не приходило. Ей должны были сказать. Они должны были сказать ей. Она с раздражением вспоминает бухгалтера, Немовелян, в залах «СофтМарк». Что ж. Надо было прислать инспектора категории А1. Безразлично, будто ничего и не сказала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});