Вторжение в Ойкумену (СИ) - Виктор Алексеевич Козырев

захватил несколько городов и подошёл к Блаубандаму. В конце репортёр вопрошал: чем на эту наглую выходку ответят мировые державы?

— Понятно чем, — хмыкнул Владислав. — Войной. Об этом сейчас совещаются у императора?

— Ну о чём же ещё? Воевать будут, основной вопрос — как всё это оформят. Так-то народы всех трёх империй, а я считаю Магнаальбию империей, считают Алурию порождением адских сил, хотя всей правды им про неё и не говорят. Но у наших правителей бзик — сделать всё правильно, чтобы комар носа не подточил.

— М-да, — почесал затылок Влад. — И к чему все эти расшаркивания — согласовали бы вторжение с трёх направлений, плюс удар по Тамерии и дело сделано. Опять же войска порталами перебрасывать…

Фалькштейн поморщился.

— Наши старички ещё не вышли из понятий рыцарских времён. Только премьер-министр Уильям Даррелл-младший, который правит вместо безумного короля Эдварда, да и наследник — принц Ричард понимают, но вынуждены подыгрывать императорам Запада и Севера. Хотя, как я понимаю, будет всё проще. В Гевершахте есть небольшой торговый городок — Белёк. Формально он входит в курфюршество Фляхенкюсте, а значит, является владением Эдуарда III. Арно захватит его по пути, чтобы не мешался и не оставался в тылу. И вот тогда-то Даррелл-младший и объявит войну, от имени своего короля, а там его поддержат наши империи. И начнётся…

Рядом с Фалькштейном появился какой-то невзрачный колдун, который что-то шепнул ему на ухо. Тот повернулся и посмотрел на Влада.

— Ты один? — спросил он.

— Нет, все мы, — ответил тот, не подозревая, к чему этот вопрос. — Только трое в церкви, а двое на рынке.

— Зови их, — коротко сказал граф. — Послушаем выступление императора на Первой площади, с лучших мест. Молитвы и торговля на сегодня закончены.

Сначала Владислав засомневался, опасаясь, не получит ли он ещё один втык от шелта, а потом махнул рукой, решив, что это неважно. Соученики нашлись довольно быстро. Одни шли, весьма растерянные, от церкви, другие с рынка.

— Влад, что происходит? — подбежала и прижалась к нему Лера.

— Война, юная фройляйн, война, — ответил вместо Замойского Фалькштейн, жестом указывая, куда идти. — Акт величайшей глупости, трагедии, и величия в одном флаконе.

Невесть откуда взявшиеся телохранители графа, расталкивали толпу. Доселе пустынные улицы, медленно, но верно заполняли улицы, и им приходилось пробиваться сквозь огромные массы людей.

Уже у самой площади они столкнулись с жандармами, которые ограничивали вход на площадь, где должен был выступать император да, почти для всех.

— Куда прёшь, мурло! — орал усатый и мордатый жандарм, на какого-то явно мелкоуголовного шныря. — Стой тутова, и тебе всё обскажут! А то нагайкой перетяну!

Однако, увидев фон Фалькштейна, он вытянулся во фрунт и угодливо произнёс.

— Ваше благородие, вы бы поторопились, а то, не ровён час, вообще на площадь пускать перестанут.

— Да-да, благодарю, любезнейший, — и кивнул на шестерых пришельцев. — Господа студенты со мной.

Жандарм козырнул, и с улыбкой принял из рук графа гривенник. На площадь они прошли беспрепятственно. Влад с интересом оглядел присутствующую публику. Аристократия, военные, маги, купцы, духовенство. Только где-то вдалеке стояли с десяток представителей третьего сословия, но не всякая шелупонь, а уважаемые мастеровые, их тех, что зарабатывают порой поболе иного купца.

В этот момент чародею и стало скучно, ибо он понял, что попал на очередное протокольное мероприятие, из тех, которые проводили в его сельской школе перед всякими чиновниками из РОНО.

Едва появился император, как шум на площади стих, а в наступившей тишине разливалось неподдельное уважение и восхищение, которое моментально почувствовал Владислав. И нет, это не было благодарностью за его деяния, а у Феодора III таковых было немало, вспомнить, к примеру, что больше нет никакой угрозы со стороны Одисстайских гор, степей Северной Киммериды, да и сам остров с магами стал частью империи, а на западном побережье Террановы появились первые поселения склавинов. К тому же при нём навели порядок внутри страны, прекратив кадровую чехарду и дав укорот своевольным наместникам. О нет! Это было практически религиозное благоговение к человеку, чьи предки правили практически легендарной Восточной Лацийской Империи, и были у истоков нынешней цивилизации. Для выросшего в республике, чтобы не говорили злые языки, Влада, это ощущение было в новинку. Как он вспоминал, впоследствии именно это больше всего его поразило в Ойкумене. Даже не магия и прочие чудеса этого мира.

Словом, он был поражён настолько, что поневоле стал вслушиваться в речь пожилого императора. Тот говорил медленно, чеканя каждую фразу, но ничего нового он не услышал. Практически то же самое, что он и читал в газетах. Коварные бастарды, которые воспользовались бедственным положением Нейстрии, оболванили несчастный народ и теперь несут угрозу окружающим странам, но Второй Альянс (вот и прозвучало первый раз это слово) положит конец этим выскочкам и отправит их в небытие.

Когда император закончил речь, то вся площадь ревела в порыве верноподданно-патриотических чувств. И даже кое-кто из его соучеников поддался этому настроению. Роберт, Александр и Светка. Влад посмотрел на Фалькштейна, и тот лишь пожал плечами и вздохнул.

Но, всё скоро кончилось. По крайней мере, на площади. А в городе походу дела намечались массовые гуляния, переходящие в драки и разгром.

— Эх, жаль рано нам ещё, — кровожадно потёр руки Александр. — Вот бы сейчас отправиться к войскам…

— Не спеши, — холодно оборвал его Владислав. — А то успеешь.

Все удивлённо посмотрели на чародея, который, так уж получилось, как-то незаметно стал их лидером. Особенно удивились Тоня и Лера, которые как раз считали Влада основным милитаристом их команды.

— Ты чего? — усмехнулся Саня. — Назад сдал?

— Сашуня, а тебе твоя случайная победа над бароном излишней самоуверенности добавила, я посмотрю, — начал Влад. — А вот я Макса д’Арно побаиваюсь, хотя он сбежал от нас при единственном столкновении. А знаешь почему? Потому что он прекрасный чародей, до которого мне никогда не вырасти. Поэтому я уверен, что наша армия, алеманнская, и до кучи альбийская, получат по зубам. Алурийцы — не дураки, во-первых, а во-вторых, если всё было бы так просто, то шелта нас подыхать в нашем мире. И уж тем более они не стали бы использовать запасных избранных.

Александр хотел что-то возразить, но посмотрел на мрачную Леру и Тоню, и промолчал. Сарказм в голосе Владислава, когда он говорил про запасных, был лучше всех правильных фраз, что можно было найти. Это почувствовал и граф Фалькштейн.

— Друзья, я согласен с Владом. И я, и мой дядя были против объявления войны. Но, к сожалению, императоры прислушались не к разведке, а к министрам, которые рекомендовали объявить войну,