Твердая рука - Дик Фрэнсис

Наверное, на короткое время мне удастся ее побороть. Ведь за годы скачек у меня накопился немалый опыт в этом деле.

Я вспомнил, как провел страшную ночь в больнице, то и дело глядя на часы.

Мне хотелось отвлечься и не думать, в какую катастрофу я угодил. Вот я и стал считать время. Я убеждал себя, что стоит мне закрыть глаза и просчитать пять минут, как они незаметно пролетят. Но мне не удалось перехитрить самого себя всякий раз, когда я открывал глаза, в запасе оставалось четыре минуты и ночь тянулась бесконечно. Сейчас я бы поступил иначе.

Я думал о Джоне Вайкинге, о его аэростате и представлял, как он скользит под облаками. В голубых глазах сумасшедшего воздухоплавателя веселые огоньки, он забывает об опасности и стремится только к победе — над собой, над ветром и высотой. Я думал о Флотилле, о том, как он скачет по Ньюмаркету и выигрывает приз на бегах Дерби, в Йорке. Я думал о скачках, в которых участвовал выигрывал и проигрывал, думал о Льюис, больше всего я думал о Льюис и четырехспальной кровати.

Под конец я вспомнил, что Чико и я пролежали здесь, наверное, час, хотя и не мог сказать точно, сколько теперь времени. Первым столкновением с неприглядной действительностью стал для меня грохот отпираемой двери. Потом она со скрежетом приоткрылась. Да, конечно, они же предупредили, что уберут нас, когда стемнеет.

Кто-то бесшумно прошел по мягкому полу, и я услышал голос:

— Вы спите?

— Нет; — ответил я, слегка откинул голову и увидел, как маленький Марк подкрался на цыпочках. Он был в пижаме и не сводил с меня глаз. Дверь широко распахнулась, и я смог разглядеть стоявший во дворе «Лендровер».

— Пойди и посмотри, не проснулся ли мой друг, — сказал я.

— О'кей.

Он направился к Чико, а я приподнялся, встал на колени и принялся ждать, когда он вернется.

— Он спит, — сообщил мальчик и бросил на меня тревожный взгляд. — У вас мокрое лицо. Вам жарко?

— Твой папа знает, куда ты пошел? — поинтересовался я.

— Нет, не знает. Я рано лег спать, но услыхал какой-то грохот и перепугался.

— А где сейчас твой папа? — спросил я.

— Он в гостиной с этими дядями. У него разбито лицо, и он страшно зол. Я улыбнулся.

— А что еще?

— Мама сказала ему, что другого нельзя было ждать, и они все выпили. — Он задумался. — Один из дядей говорил, что у него лопнула барабанная перепонка.

— На твоем месте я бы вернулся домой и лег спать, чтобы они тебя здесь не застукали. А не то пала разозлится на тебя, и дело добром не кончится.

Он кивнул.

— В таком случае спокойной ночи, — попрощался я.

— Спокойной ночи.

— И оставь дверь открытой, Я сам ее закрою, — предупредил я.

— Ладно.

Он с видом заговорщика улыбнулся мне и пошел к выходу.

Я встал, пошатнулся и нетвердыми шагами добрел до двери.

«Лендровер» стоял всего в десяти футах от сарая. Если ключи в нем, мелькнуло у меня в голове, зачем ждать, когда нас прикончат? Десять шагов. Я склонился над серо-зеленой машиной и заглянул внутрь.

Ключи. В замке зажигания.

Я возвратился в сарай, подошел к Чико и опустился перед ним на колени, потому что мне было трудно наклоняться.

— Давай просыпайся, — проговорил я. — Нам пора ехать.

Он простонал.

— Чико, ты должен идти сам. Я не смогу тебя нести.

Он открыл глаза. Чико все еще был не в себе, но начал что-то соображать.

— Вставай, — поторопил его я. — Мы сможем выбраться, если у тебя сейчас хватит сил.

— Сид...

— Да, — сказал я. — Идем.

— Отстань, я не могу.

— Нет, черт возьми, ты отлично можешь. Ты только скажи: «Класть я на них хотел», и все пойдет как надо.

Однако Чико чувствовал себя хуже, чем я думал. Я не без труда поставил его на ноги, обнял за талию, и мы, пошатываясь, добрели до двери, как парочка перебравших гуляк, Мы вышли и двинулись к «Лендроверу». Похоже, что нас не обнаружили, во всяком случае, я не заметил, чтобы в доме кто-то зашевелился. Гостиная находилась в дальнем конце, а значит, мы могли рассчитывать, что нам повезет и они не услышат, как я завожу мотор.

Я усадил Чико на переднее сиденье, осторожно закрыл дверцу и прошел к водительскому месту.

Я с отвращением подумал, что «Лендроверы» созданы для левшей. Контрольные кнопки, за исключением указателей, находились на левой стороне. Не знаю, в чем причина — то ли я ослабел, то ли батарейки уже плохо действовали, то ли я повредил оборудование протеза, но пальцы моей левой руки почти не сгибались.

Я выругался и стал делать все правой рукой.

Завел мотор. Включил первую скорость. К счастью, для остального нужны были только ноги. Несколько метров я проехал не гладко, но вполне прилично.

«Лендровер» миновал ворота, и я направился в противоположную сторону от Лондона. Я догадался, что если они обнаружат наше отсутствие и пустятся за нами в погоню, то, конечно, поедут в Лондон.

Я злился и повторял про себя: «Класть я на них хотел». Это помогло мне одолеть две или три мили и одной рукой поменять скорость. Однако через несколько минут я обнаружил, что запасы бензина на исходе.

Надо было срочно решать, куда мы сможем доехать, но сначала мы свернули на шоссе и увидели большой гараж и бензоколонку рядом с ним. Я не поверил своим глазам, неловко отклонился и резкими толчками приблизился к двум зажженным звездам.

В моем правом кармане лежали деньги, ключи от машины и носовой платок. Я достал их и расправил смятые банкноты. Открыл окно. Дал механику деньги и сказал, что нам надо заправить машину.

Это был совсем молоденький парнишка, очевидно, еще школьник. Он с любопытством посмотрел на меня.

— С вами все в порядке?

— Сейчас очень жарко, — сказал я и протер лицо платком. С моих волос слетели стружки. Вероятно, я и впрямь странно выглядел. Парнишка кивнул и вставил наконечник насоса с бензином в отверстие для заливки. Он взглянул на Чико, полулежащего на переднем сиденье.

— А что с ним такое?

— Перебрал, — пояснил я.

По-видимому, мальчик решил, что мы оба крепко поддали, но как ни в чем не бывало залил бензин, закрыл крышку и повернулся к следующей машине. Я вновь не без труда завел мотор правой рукой и вырулил на шоссе.

— Что случилось? — спросил Чико.

Я взглянул в его затуманенные глаза. Решай, куда ехать, сказал я себе.

Решай за Чико. Сам я уже сделал выбор, поняв, что могу вести машину. В гараже нас посетила удача, у меня хватило денег на бензин, и я не стал просить мальчика вызвать врача или полицейского.

Больницы, расспросы, подозрения, как же я все это ненавидел. Я не нуждался ни в чьей помощи, но вот Чико...

— Куда мы сегодня двинем? — спросил я.

— В Ньюмаркет, — немного помолчав, ответил он.

— Сколько будет дважды восемь? Пауза.

— Шестнадцать.

Я обрадовался, что он пришел в себя, хотя сам был еще очень слаб. Ведь когда я сел в «Лендровер» и добрался до бензоколонки, боль на время отступила, но потом возобновилась и начала меня жечь. Ничего, силы восстановятся, надо только подождать. Это дело наживное, сейчас тебе плохо, а через минуту будет лучше.

— Я весь горю, — признался Чико.

— М-м-м...

— Это было уже слишком.

Я не ответил. Он передвинулся и попытался сесть прямо. Я заметил, что выражение его лица стало совсем нормальным. Он крепко закрыл глаза, пробормотал: «О, Господи», а после, прищурившись, посмотрел на меня и спросил:

— И ты тоже?

— М-м-м...

Долгий жаркий день сменился сумерками. Какое счастье, что мы вырвались.

Вести «Лендровер» одной рукой было рискованно и даже опасно. Мне приходилось отрывать ее от руля и наклоняться влево, чтобы поменять скорость. Досадно, что пальцы левой руки почти не сгибались и не могли нажимать на кнопки. Короче, она была обречена на бездействие. Мне очень хотелось поскорее добраться до дома и как следует выпить.

— Куда мы едем? — полюбопытствовал Чико.

— К адмиралу.

Я двинулся к югу, обогнув Севеноакс, Кингстон и Колибрук. Мне нужно было проехать дорогу № 4, пересечь Мейденхед по шоссе № 40 к северу от Марлоу, затем объехать Оксфорд по кольцевой дороге и лишь тогда очутиться в Эйнсфорде.

«Лендроверы» вообще машины не из удобных. Неудивительно, что Чико постоянно стонал и ругался. Он говорил, что больше этого не выдержит. Сил у меня не прибавлялось, и я дважды останавливался. К счастью, машин по дороге было мало, и путешествие к Чарльзу заняло у нас три с половиной часа. Не так уж и плохо.

Я притормозил и отпустил левую руку. Ее пальцы не действовали. Я с горечью подумал, что этим вечером с меня хватило унижений. Неужели я должен снять протез и оставить его рядом с коробкой передач? Ну почему у меня не две руки, как у всех прочих?

— Не напрягайся, и тебе станет легче, — посоветовал мне Чико.

Я кашлянул, этот звук был похож то ли на смех, то ли на плач, но мои пальцы чуть-чуть зашевелились, и рука опустилась на кнопку.

— Я же тебе говорил, — заметил Чико.