Взвод - Андрей Ливадный

Кустарник за прошедшие годы густо разросся, желтый песок затянуло мхом, и вот теперь все сгорело, вновь превратив район бункеров в уродливую, обугленную проплешину…

…На верхнем этаже, в гулком квадратном помещении с узкими амбразурами, обращенными в сторону дороги, пол щедро усеивала россыпь стреляных гильз. Этот Укрепленный участок бункера в прошлом был караулкой — восемь подобных долговременных оборонительных точек располагались по периметру базы.

Сейчас у амбразуры дежурили два человека. Вокруг царил полумрак, остро пахло гарью пожарища, гильзы звонко перекатывались под ногами.

Заметив Долматова, который, пригнувшись, первым прошел сквозь низкий дверной проем, один из бойцов, державший под прицелом вход в бункер, негромко спросил:

— Кто?

— Свои, Паша, не дергайся, — ответил Андрей.

— Ну, нашел его? — раздался из темноты второй голос.

— Нашел, — ответил Долматов, посторонившись, чтобы освободить путь Лозину.

Иван опустил безвольное тело Биша на холодный бетонный пол и, выпрямляясь, сказал, ощущая в эти мгновенья горькую, щемящую радость:

— Почему не докладываешь по форме, Багиров? — с нарочитой строгостью спросил он и тут же, не выдержав, раскрыл объятия, делая шаг навстречу онемевшему от неожиданности бойцу…

«Живы…» — Эта мысль билась в голове, затмевая все остальное.

* * *

Через пару минут в бункере собрался весь личный состав подразделения.

Когда прошел шок от неожиданной встречи, стихли сбивчивые от волнения вопросы, Иван, обменявшись крепкими объятиями с каждым из бойцов, вдруг негромко скомандовал:

— Взвод, строиться!

Эти слова, произнесенные в гулкой тиши бетонного бункера, прозвучали словно магическая формула внезапного возрождения к жизни.

Лозин внимательно смотрел на изменившиеся лица и видел, как разглаживаются их напряженные черты, а в глазах проявляется странный блеск.

Произнесенная им фраза являлась для них гораздо большим, чем сухая формулировка повседневного будничного приказа, — только сейчас, заметив этот блеск в глазах бойцов, Иван до конца понял, как тяжело давалась им неопределенность, как трудно было сидеть тут, в ожидании, неведении, на грани моральной безысходности…

— Булганин, доложить обстановку! Старшина сделал шаг вперед.

— Атака отбита, раненых нет. Визуальное наблюдение зафиксировало старт неопознанного корабля.

— Всем вольно… — Иван стоял напротив строя, по-прежнему всматриваясь в знакомые лица… Бойцы ждали от него чуда, потому что воскресший командир уже вернул им утраченное ощущение единства, и это стоило всех невзгод трехмесячного ожидания в точке сбора.

Чудо он им предложить не мог. Лозин, вместе с радостью, испытывал в эти мгновенья потаенную боль, потому что знал: он пришел не для того, чтобы вернуть утраченный уклад жизни, а чтобы востребовать их для смертельной схватки с врагом…

Он снова стал командиром, и это лишь обостряло его внутренние чувства.

«Ты так и не полетел к звездам, сержант…» — внезапно подумалось ему, но, отогнав ненужную сейчас мысль, он спросил, обращаясь к застывшим напротив бойцам:

— Я хочу знать ваше мнение обо всем происходящем. Кто-то может высказаться по существу?

Некоторое время в бункере висела напряженная тишина, потом общее мнение выразил Булганин.

— Мы не смогли идентифицировать противника, командир, — произнес старшина. — С наибольшей вероятностью можно принять версию о радикально новом оружии массового поражения, разработанном Штатами или Китаем.

— А существа, с которыми вы все сталкивались? — нахмурясь, спросил Иван.

— Мутагенная форма. Генная инженерия на основе реально существующего вида животных… или насекомых, — пояснил старшина. — Вы ведь сами знакомили нас с разработками в этой области.

— Да, — Иван кивнул. — Знакомил. А теперь, ребята, слушайте внимательно. — Он заложил руки за спину, медленно прохаживаясь вдоль строя. — Можете смело отбросить все призраки третьей мировой войны. Соединенных Штатов Америки, равно как и Китая, по всей вероятности, больше не существует — они попросту стерты с лица Земли.

Если первая фраза Лозина была встречена легким недоверчивым ропотом, то заканчивал он свою мысль уже в полной, гробовой тишине. Остановившись напротив двух танкистов, о которых говорил ему Долматов, Иван спросил:

— Как погибла дивизия?

Боец со знаками различия младшего сержанта бронетанковых войск вскинул голову. На его правой щеке был четко различим шрам от недавно зарубцевавшегося ожога.

— Нас подняли по боевой тревоге, — сообщил он. — Построением командовал комдив, мы получили приказ немедленно выдвигаться в расположение основного космодрома части.

— Комдив ставил конкретную боевую задачу?

— Непосредственно экипажам — нет, но ротный сказал буквально следующее: «Двигаемся ускоренным маршем, боевой расчет получим на месте, когда окажемся под „зонтиком“».

— То есть все считали, что будет нанесен ядерный удар? — уточнил Лозин.

— Да.

— Дальше, — потребовал Иван.

Обожженная щека младшего сержанта непроизвольно дернулась.

— Мы шли в походном режиме, по федеральной трассе, когда в небе внезапно появилось яркое зарево, сопровождаемое грохотом. Нас с Зотовым, — он взглядом указал на стоящего рядом танкиста, — спасло лишь то, что мы не успели захлопнуть люки — сразу за появлением зарева, спустя секунду или две, в небе возник огненный шар, он сиял ярче солнца, падая прямо на нас. Никто не сумел ничего понять — стоял адский грохот, в землю били молнии, частые, будто дождь… — Он с усилием сглотнул и скупо закончил: — А потом этот огненный шар ударил в землю, почти у самой дороги. Наша машина двигалась в арьергарде колонны, и меня попросту вышвырнуло из люка взрывной волной.

Сержант умолк, но, взглянув на Лозина, понял, что тот ожидает более подробной информации.

— Я потерял сознание в момент взрыва, а когда очнулся, то увидел жуткую картину… — глухо продолжил танкист. Он говорил трудно, с надрывом, заново переживая свой ужас, испытанный в момент гибели тысяч людей.

— Того отрезка трассы, по которому двигались основные силы дивизии, попросту не существовало… — с трудом контролируя свои чувства, говорил он, пытаясь загнать навек запечатленные в памяти разрозненные картины в сухую формулировку информативного доклада, но это у него не очень получалось. — Вместо дороги зияла воронка диаметром в несколько километров, на ее дне пылало озеро расплавленной магмы… — Голос сержанта опять сорвался. — Вокруг горели танки и бронемашины… Людей я не видел, но мне почему-то запомнился снег на окрестных полях… Он превратился в грязную воду, которая бурлящими потоками стекала к воронке и тут же закипала, испаряясь. Вокруг стоял зловонный туман, в котором было трудно дышать… Я пополз в сторону, потом случайно наткнулся на Николая, — опять последовал короткий кивок в сторону второго танкиста. — Некоторое время мы не могли справиться с потрясением, пытались отыскать кого-нибудь еще, звали ребят, кричали, но никто не ответил на наши крики… Мы бродили среди пара и дыма, но везде натыкались лишь на сгоревшие остовы техники… Думаю, что прошло несколько часов, прежде чем мы поняли тщетность попыток отыскать кого-либо еще… — Он понурил голову и добавил: — Нам просто повезло остаться в живых, но все равно мы надеялись, что кто-нибудь спасся таким же чудом… поэтому мы и решили возвратиться в расположение части…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});