Кровь на клинке - Трофимов Ерофей

– Благодарствую, унтер, – чуть оживился Руслан, которому и вправду очень захотелось пить.

Приняв у пожилого солдата кувшин, Шатун осторожно глотнул прохладного напитка и, убедившись, что квас и вправду хороший, жадно проглотил почти половину того, что было в таре.

– Спаси Христос, унтер, – выдохнул Шатун, возвращая тару. – Добрый квас.

– Хозяйка моя, храни ее господь, мастерица, – похвастался унтер, гордо расправляя пышные усы. – Сама его варит.

– Варит? – не понял Руслан, помня, что процесс приготовления этого напитка несколько иной.

– Ну, это… как его, готовит, – смутился солдат.

– А, понятно, – кивнул Шатун. – Вот, прими, – протянул он унтеру полтину и, чтобы не смущать человека, предложившего напиток от чистого сердца, добавил: – Хозяйку свою порадуй чем.

– Премного благодарен, ваше превосходительство, – польщенно улыбнулся унтер, аккуратно прибирая монету в кисет. – Ежели изволите, так я могу и домой вам кувшинчик принесть. Ну, чтобы всегда было, чем жажду утолить.

– На мою ватагу кувшинчика маловато будет, – усмехнулся Руслан. – А квас и вправду добрый. Вот что. Чуть позже пришлю я к хозяйке твоей девчонку одну. Пусть научит ее такой квас варить. Я в долгу не останусь, – предложил Руслан, вспомнив про предстоящую свадьбу своего денщика.

– Ее спросить надобно, – заметно растерялся унтер.

– Расскажи, где живешь. Вечером мальчишку пришлю, ему ответ передашь, – тут же нашелся Шатун, вспомнив про Васятку.

Мальчишка жил в доме своей жизнью, словно губка, впитывая все, что давал ему для учебы Руслан. Он уже отлично читал, ловко, а главное, аккуратно писал и прекрасно знал таблицу умножения. В общем, учился Васятка с удовольствием. В приходской школе его считали лучшим. Не менее старательно он занимался и физической подготовкой. Помня обещание Руслана подарить ему револьвер, Васятка каждый день доводил себя до изнеможения, удерживая на вытянутых руках кирпичи, чтобы увеличить силу рук.

– Здорово, Семеныч. Ты чего тут? – раздался голос хорунжего, и унтер, обернувшись, расплылся в улыбке:

– Да вот, его благородию квас мой глянулся, вот и решаем, как Настю мою уговорить, чтобы девку какую научила с его подворья.

– Да, квас у Настасьи твоей отменный, – кивнул казак, выразительно покосившись на кувшин. – Княже, ты никак Веру решил в ученье к ней определить?

– А что не так? – поинтересовался Руслан, опираясь плечом на стену караулки. – После свадьбы все одно ее сюда привезем. Вот пусть и поучится. Заодно и мужа будет добрым квасом баловать. И нам, грешным, глядишь, от щедрот отвалится, – добавил он, тихо посмеиваясь.

– Ой, уморил, – расхохотавшись, простонал хорунжий сквозь смех. – Да им обоим на тебя словно на икону молиться впору.

– Пустое, – отмахнулся Шатун. – Что там с покупками? – сменил он тему.

– Так все уже. Мишка твой так нагрузился, что едва мешки допер. Сейчас погрузят все и Беса твоего подведут. Сиди покуда. Небось, ноги после такой рубки еще дрожат.

– Есть немного, – удивленно признался Руслан. – Как узнал?

– Так то дело нехитрое. Ты ж волчком вертелся, вот тело и дает знать, что отдохнуть надо. Ништо. Вот сейчас домой приедем, баньку тебе затопим да попарим от души. После такого боя оно в самый раз будет. Семеныч, Настасья твоя как, продаст квасу? – повернулся он к унтеру.

– Тебе продаст, – чуть подумав, решительно кивнул солдат. – Скажешь, что у меня спрашивал, продаст.

– От и добре, – усмехнулся хорунжий, хлопнув в ладоши.

– И за пивом пошли кого, – подумав, добавил Руслан. – После бани самое оно будет. И рыбки вяленой пусть прихватят.

– Сделаем, княже. Все будет, – решительно кивнул казак, заглядывая за угол.

Словно в ответ на его взгляд, Мишка подвел в поводу Беса и, развернув его так, чтобы парню осталось только сесть в седло, придержал стремя. Вздохнув, Руслан взгромоздился на коня и, разобрав повод, кивнул денщику:

– Благодарствую, Миша. Хорунжий, веди казаков домой. И вправду передохнуть надо.

Дружно кивнув, казаки метнулись к своим коням, и спустя минуту кавалькада шагом направилась в сторону дома.

* * *

– Ты что творишь?! – кулак майора с грохотом обрушился на столешницу. – Да ты хоть понимаешь, что было бы, проиграй ты этот бой?!

Вскочив, Рязанов зло смял только что прикуренную папиросу в пепельнице и, тут же выхватив из коробки другую, сжал ее зубами.

– Ну не проиграл же, – спокойно пожал Руслан плечами, с интересом наблюдая за приятелем.

В таком бешенстве Шатуну видеть графа еще не приходилось. Едва он переступил порог кабинета майора, как тот издал рев атакующего бизона и принялся орать так, что стекла дребезжали. Усевшись в кресло, Руслан стоически выдержал эту акустическую атаку и, дав майору выплеснуть эмоции, приготовился к конструктивному разговору. И вот теперь, немного угомонившись, граф совершил очередной забег по кабинету и, вернувшись к столу, мрачно переспросил:

– Не проиграл? А кого в бане штопали? Меня? А если б он тебя зарезал?

– Миша, поверь, если б я отказался или попытался выставить вместо себя кого-то другого, было бы еще хуже, – ответил Шатун, твердо глядя ему в глаза.

– С чего ты взял? – удивленно замер майор.

– А самому подумать? – не удержавшись, поддел Руслан приятеля.

– Руслан, я тебе сейчас и вправду в рыло дам, – зловеще пообещал граф, с хрустом сжимая кулаки.

– А еще дворянин, – продолжая дурачиться, обиженно протянул парень. – Ладно. Я так понимаю, думалку тебе от злости совсем отключило, значит, придется все на пальцах раскладывать, – деловым тоном продолжил Шатун, по бешеному взгляду Рязанова сообразив, что тут и вправду находится на грани срыва. – Готов слушать?

– Говори уже, – угрюмо буркнул майор, закуривая.

– Непримиримые приехали на базар без особого сопровождения. То есть даже не взяли пару десятков своих головорезов. Четверо стариков, один бывший паломник и только один, повторяю, Миша, один воин. И даже несмотря на это, на том торгу они вели себя очень вежливо. Никому даже пальца на ноге не оттоптали. И приехали они только ради одного. Бросить вызов лично мне.

– Допустим, – мрачно кивнул Рязанов. – Выходит, непримиримые знают, кто им тропы взрывает?

– Миша, ну не смеши, – фыркнул Руслан. – Много в предгорьях людей, которые умеют делать новое оружие и придумывают всякие новинки для войны? Мне иногда кажется, что со мной скоро вороны в лесу здороваться начнут.

– Продолжай, – чуть подумав, кивнул майор.

– Понимаешь, Миша. Горцы сделали все, чтобы не оставить мне какого-то выхода. Вызов был брошен прилюдно. Откажись я, и уже завтра по всем аулам разнесется весть, что русские офицеры боятся честной драки. Зарубит меня горец, и понесется весть, что русские офицеры плохие воины и в открытой схватке горцы их, как баранов, режут. Так что выход у меня был только один. Принять вызов и победить.

– Но ведь ты и тут все по-своему сделал, – тут же взвился граф. – Зачем было отпускать этого поединщика, если знал, что он должен был тебя убить?

– А затем, Миша, что все видели, как он стоял передо мной безоружным и остался жив, – устало вздохнул Руслан. – А самое главное в этой схватке, сломался не какой попало клинок, а настоящий турецкий клыч. И случилось это не где-нибудь, а на освященной ладони Аллаха. И освятил ее человек, который побывал в Мекке. Горцам это очень важно, поверь.

– Хочешь сказать, они станут об этом говорить? – задумался Рязанов.

– Уже говорят, – решительно кивнул Шатун. – Я специально Мишку своего на наш базар посылал. Так об этой схватке все торговцы спорят. И знаешь, в чем заключается предмет спора?

– Да говори уже, – рыкнул майор.

– В том, является ли это знаком Всевышнего, или Аллах за что-то прогневался на моего противника.

– То есть ты решил использовать их веру, чтобы внести в их кланы раскол?

– Ну, раскол, слишком громко сказано, но задуматься этот случай их заставит. А самое главное, мой противник признал, что я его почти убил. А это значит, что в следующий раз, если он будет, им придется искать другого бойца.