Из ГУЛАГа - в бой - Николай Черушев

(Из показаний от 4/Х-1937 года)

Показаниями БУЛИНА – бывш. нач. Управления НС (начсостава. — Н.Ч,) РККА(А. С. Булин в 1935–1937 гг. был начальником политуправления БВО. — Н.Ч.):

“В этой беседе Уборевич назвал мне и ряд других заговорщиков… Мерецкова, бывшего начальника штаба БВО…

Уборевич считал Мерецкова очень способным военным работником, весьма ценным для заговора. Уборевич мне говорил о том, что Мерецков вовлечен им в заговор”.

(Из показаний от 3/1-1938 года)

Показаниями КАШИРИНА Н.Д. — бывш. ком. Войск СКВО (Северо-Кавказского военного округа. — Н.Ч.):

“…Пользуясь тем, что Уборевич назвал мне указанных трех командиров, как “своих людей”, т. е. как участников нашего заговора, я спросил у него о Мерецкове, который тогда также отдыхал в Сочи и с которым Уборевич там встречался.

Уборевич сказал мне, что Мерецков также является участником заговора, что он лично вовлек его в заговорщическую и подрывную работу в бытность его в БВО и что в этой работе Мерецков помогал ему”.

(Из показаний от 29/XI-1937 года)

Показаниями СМИРНОВА П.А. — бывш. наркома Военно-Морского Флота:

“Как я указывал, впервые о Мерецкове, как о заговорщике, я узнал со слов Уборевича в 1935 году в БВО. Еще раньше, присматриваясь к Мерецкову (в 1933–1935 гг. П. А. Смирнов работал в БВО членом РВС и начальником политуправления. — Н. Ч.), я видел, что он тесно связан с Уборевичем не только по службе, но и в быту, предан ему и выполняет все его указания. Собственно это и дало ему основание спросить

Уборевича о Мерецкове, на что Уборевич ответил, что он лично вовлек Мерецкова в заговор.

…Лично с Мерецковым я связался лишь в 1937 году, будучи начальником ПУ (Политического управления. — Н.Ч.) РККА”.

(Из показаний от 17–19/VII-1938 года)

Показаниями ОРЛОВА В.М. — бывш. нач. ВМС РККА:

«Об участии Мерецкова в заговоре говорил мне в конце 1935 года Тухачевский: Мерецков был вовлечен в заговор Уборевичем, с которым он долго и близко соприкасался в работе и находился в тесных дружеских отношениях».

(Из показаний от 6/XI-1937 года)

Показаниями СИМОНОВА Б.М. — бывш. нач. 5-го отдела Генштаба РККА (с Симоновым Мерецков был вместе в республиканской Испании):

“Вопрос (следователя): Вы лично были связаны с Мерецковым?

Ответ: Да, я с ним был связан как с заговорщиком.

Вопрос: Расскажите, что вам известно о Мерецкове?

Ответ: Мерецков является близким к Уборевичу человеком и участником контрреволюционного заговора в армии. Это мне стало известно примерно в 1934–1935 гг. Я должен рассказать о целом ряде известных мне фактов в отношении Мерецкова.

Мерецков, будучи с 1932 года начальником штаба у Уборевича (в БВО), всегда во всех вопросах проводил и поддерживал как в округе, так и в центре установки и точки зрения Уборевича, которые в основном были направлены на подрыв боеспособности армии (об этом я ниже скажу подробнее)”.

(Из показаний от 7/IX – 1938 года)

Контрреволюционная подрывная деятельность Мерецкова в частях Красной Армии, БВО и его практическая работа по подготовке поражения СССР в войне с фашистскими странами, подтверждается показаниями ХАЛЕПСКОГО – бывш. наркома связи (до этого назначения И. А. Халепский многие годы возглавлял Автобронетанковое управление РККА. — Н.Ч,) СССР, который показал:

“Моя связь с Мерецковым произошла при помощи Уборевича, когда я был в БВО в инспекторских поездках и на маневрах.

Мерецков был у Уборевича правой рукой по всем делам. Уборевич рекламировал всюду Мерецкова, как талантливого и т. д.

Практическая моя связь с Мерецковым выражалась в подрывной работе в том, что я через него узнавал, проводятся вредительские директивы или нет. Вели мы критические беседы против Штаба РККА по тем или иным распоряжениям. От Уборевича мне было известно, что Мерецков подрабатывал ему материал по оперативным вопросам пораженческих планов, которые потом передавали Тухачевскому”.

(Из собственноручных показаний).

О проводимой Мерецковым вербовочной работе бывш. командир 13 стрелкового полка ПОГОНЯЙЛО на допросе 28/VII-1937 года показал:

“…В результате этой работы Мерецкова в заговор были вовлечены: я – Погоняйло, Журавлев и, насколько мне кажется, Мальцев и Шанин”.

Группа арестованных заговорщиков, бывших работников центральных управлений НКО, в частности, СМИРНОВ П.А. — бывш. Наркомфлот, ФЕДЬКО – бывш. заместитель НКО, МЕЖЕНИНОВ и ЛЕВИЧЕВ – бывшие заместители начальника Генерального штаба РККА, УРИЦКИЙ – бывш. нач. Разведупра, ХАЛЕПСКИЙ – бывш. Нарком связи, БУ-ЛИН – бывш. начальник Управления по начсоставу, ЛАНДА – бывш. редактор газеты «Красная Звезда», ТКАЛУН – бывш. комендант Кремля, КАШИРИН – бывш. комвойска-ми СКВО, ВЕНЦОВ – бывш. командир 62 Туркестанской дивизии, ТКАЧЕВ – бывш. начальник ПВО ЛВО и другие уличают Мерецкова в проводимой им активной вражеской работе, направленной на подрыв обороноспособности Советского Союза.

Кроме того, в 1937 и 1938 гг. Мерецкову были произведены очные ставки с арестованными участниками заговора: ОРЛОВЫМ, ХАЛЕПСКИМ, СМИРНОВЫМ и ФЕДЬКО, на которых они подтвердили участие Мерецкова в заговоре и дали показания о проводимой им антисоветской работе.

Материалами следствия по делу участников военно-фашистского заговора в Красной Армии в 1941 году также установлено, что Мерецков продолжает проводить преступную работу, является агентом одной из иностранных разведок, которой передает совершенно секретные сведения о Красной Армии и оборонной промышленности Советского Союза.

Так, арестованный заговорщик СМУШКЕВИЧ Я.В. (бывший командующий ВВС РККА, а затем помощник начальника Генерального штаба по авиации. — Н.Ч.) на допросе 21-го июня 1941 года показывал:

“Должен, однако, сказать, что в одну из встреч со Штерном (Г. М. Штерн – командующий 1-й отдельной Краснознаменной армии, командарм 2-го ранга. — Н.Ч.) в Москве в 1939 году, он ориентировал меня о том, что вражескую работу на Дальнем Востоке он ведет лично, а по центру связан только с Мерецковым”.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 158 УПК РСФСР, -

Мерецкова Кирилла Афанасьевича подвергнуть аресту и обыску.

Нач. отделения Следчасти НКГБ СССР – Лейтенант Государственной Безопасности

(Сорокин)

Зам. начальника Следчасти НКГБ СССР Майор Государственной Безопасности

(Шварцман)

Согласен: Начальник Следственной части НКГБ СССР Майор Государственной Безопасности (Влодзимирский)»[151].

Что же получается? А получается то, что сработала мина замедленного действия, заложенная еще в 1937 г. Все лица, показавшие на К. А. Мерецкова в 1937–1938 гг., давно уже были расстреляны, а их показания продолжали «работать»!.. Выходило так, что мертвые хватали живого!.. Следует отметить, что еще в 1937–1938 гг. следователи НКВД проводили очные ставки К. А. Мерецкова с подследственными: бывшим начальником Морских Сил РККА флагманом флота 1-го ранга В. М. Орловым, бывшим начальником Автобронетанкового управления РККА командармом 2-го ранга И. А. Халепским, бывшим членом РВС и начальником политуправления Белорусского военного округа П. А. Смирновым (во второй половине 1937 г. он был в должности начальника Политуправления РККА, а в первой половине 1938 г. – наркомом Военно-Морского Флота СССР), бывшим командующим Приморской группы войск ОКДВА командармом 2-го (затем 1-го ранга) И. Ф. Федько.

На этих очных ставках с Мерецковым названные подследственные подтверждали его участие в военном заговоре и давали показания о проводимой им антисоветской работе. И тем не менее Кирилл Афанасьевич до июня 1941 г. оставался на свободе. И не только пребывал он на свободе, но и поднимался по служебной лестнице, достигнув второй величины в военной иерархии РККА (начальник Генерального штаба!), став генералом армии и удостоившись звания Героя Советского Союза.

Что же это такое? Почему такая избирательность в выборе жертв репрессий? Помимо Мерецкова, среди высшего комначсостава РККА были и другие лица, на которых также были показания со стороны подследственных, обвинявших этих «генералов» в совершении тягчайших преступлений, однако они не пострадали в 1937–1938 гг. Если, конечно, не считать морального ущерба, вызванного очными ставками с арестованными, писанием различного рода объяснительных записок, докладных и т. п.

К таким лицам относились (воинские звания указаны по состоянию на 1937 г.): Маршал Советского Союза С. М. Буденный; командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников; комкоры И. Р. Апанасенко; М. А. Антонюк, О. И. Городовиков, Г. И. Кулик, А. Д. Локтионов, Д. Г. Павлов, Я. В. Смушкевич, С. К. Тимошенко; корпусные комиссары А. В. Хрулев, Е. А. Щаденко; комдивы М. П. Ковалев, В. Д. Соколовский, И. В. Тюленев, Г. М. Штерн и др. Следует иметь в виду, что в отделах и управлениях госбезопасности соответствующие досье имелись на этих и ряд других лиц комначсостава. Чего только не было в этих досье – доносы, сплетни, материалы партийных собраний по чистке партии в различные годы, по разбору персональных дел и другие материалы. Все это постепенно накапливалось, хранилось, приобретая все большую убойную силу. И, конечно же, там находились копии показаний арестованных начальников, подчиненных и сослуживцев, данных ими на предварительном следствии в суде и несущих негативный материал. Это и был тот самый «крючок», на который «компетентные органы» в нужный момент сажали того или иного военачальника. Иногда такую «удочку» не трогали совсем (Буденный, Шапошников, Городовиков, Тимошенко, Тюленев, Соколовский, Хрулев, Щаденко), другие же (Мерецков, Штерн, Локтионов, Смуш-кевич и др.), благополучно пережив большой террор 1937–1938 гг., «загремели под фанфары» в 1941 г.