Три коротких слова - Эшли Родс-Кортер

Я выражаю признательность Рите Соронен, Денни Линчу и другим сотрудникам Фонда Дейва Томаса в поддержку усыновления за ту важную роль, которую они сыграли в моей судьбе.

Не могу не поблагодарить Эрика Смита, Джессику Браун, Джоанну Картер, Кэти Коннолли, Синдал Хаутс, Глори Хелмс, Дженнифер Родерик, Бекки Смит и всех друзей и подруг, которые были рядом в трудную минуту.

Не могу передать, насколько я благодарна моей маме, Гэй Кортер, за помощь в написании этой книги. Также благодарю моего агента, Джоель Дельбурго, моего папу, Филиппа Кортера, а также Элизабет Ло, Кайли Фитцсиммонс, Сару Флинн, Эстер Мандел, Линн Миллз, Джонеллен Хеклер, Пэт Годетт, Катрин Олни, Шарон Смит и доктора Монтегю Чанси за редакторскую премудрость.

Выражаю особую признательность Лу Хеклеру, который научил меня уверенно выступать перед огромной аудиторией.

Все обширное семейство Кортеров приняло меня, как родную, особенно дедушка Вайзман, который был так великодушен ко мне. Огромное спасибо моей семье: Филу, Гэй, Блейку, Джошу и Сафрон, которые, как я теперь знаю, всегда открыты для меня, как я – для них. И так будет вечно.

Приложение

Через пару дней после того, как мы заново прокрутили видеозапись с финального слушания дела об удочерении, Гэй рассказала мне о конкурсе для старшеклассников, объявленном в газете «Нью-Йорк таймс». Конкурсантам предлагалось написать эссе об одном – реальном – событии из жизни, в результате которого они лучше узнали самих себя. «Напишу про день, когда вы меня удочерили», – выпалила я. С минуту подумав, я придумала название – «Три коротких слова» – и пояснила Гэй:

– Все, конечно, решат, что это слова «я тебя люблю». Но в тот день у меня на уме и на языке было совсем другое.

Три коротких слова

Кто бы мог подумать, что мою жизнь радикально преобразят три простых слова, хотя не их ожидали услышать от меня в тот день. Я морщусь всякий раз, как пересматриваю запись памятного момента, одного из тех, которыми так дорожит любая семья, но я бы с удовольствием стерла его из своей памяти.

Было двадцать восьмое июля тысяча девятьсот девяносто восьмого года. День, когда меня удочерили. Мне было двенадцать лет, из них десять я провела в системе государственной опеки и на то время жила с четырнадцатой по счету приемной семьей. Ранее я почти нигде не жила больше года, а в некоторых приемных семьях так и вовсе оставалась не больше недели. С чего это вдруг теперь все изменится? В эту семью я попала из интернатного учреждения закрытого типа (попросту – из сиротского приюта). Помните фильм «Правила виноделов», где воспитанники приюта силятся улыбнуться покрасивее, чтобы обратить на себя внимание парочки, подыскивавшей ребенка? Приезжая в «Дом для детей», потенциальные усыновители зачастую вели себя так, словно выбирали щенка в зоомагазине, хоть и старались не подавать виду. За два с половиной года несколько счастливчиков, упаковав свои вещи, выбегали за ворота, помахав на прощанье. Некоторые возвращались обратно, поджав хвосты. Им обещали «семью навеки», но зачастую что-то шло не так. Не знаю, каких чудес ожидали родители. Никто не идеален. Дети, которых отвергли их родные мамы и папы или которые чувствовали себя отвергнутыми, надеялись, что другие смогут полюбить их несмотря ни на что. Я жила в новой приемной семье восемь месяцев. Вроде бы все шло как нельзя лучше, но что, если это изменится, как только подпишут бумаги? Теперь, когда документы «вступили в силу», означает ли это, что меня не вернут в приют, если я не оправдаю ожидания?

У моих родителей два взрослых сына, которые уже давно покинули родное гнездо. Я сразу полюбила свой новый дом на берегу реки. Мне отвели спальню и выделили отдельную ванную комнату. Впервые в жизни я могла пригласить к себе друзей, и вся моя команда по софтболу приходила к нам купаться в огромном бассейне после удачной игры. В приемных семьях не разрешали приглашать к себе друзей с ночевкой, но теперь я могла и сама устраивать вечеринки в пижамах, и оставаться на ночь у друзей. Могла сколько угодно болтать по телефону, и мне часто звонили друзья. У меня появился первый питомец – котенок по кличке Царап, который спал на кровати. Холодильник не запирался на замок. Не нужно было есть по расписанию: я могла хоть целыми днями питаться макаронами с сыром, лапшой рамен или бутербродами.

За плохое поведение в новой семье мне урезали карманные деньги, не разрешали подолгу смотреть телевизор или болтать по телефону. А в одной из приемных семей меня били палкой, лишали обеда или ужина, подолгу держали в скрюченном положении, заставляли глотать обжигающе острый соус и бегать вокруг дома под палящим солнцем. В других семьях за проступки просто-напросто усылали к очередным приемным родителям, навстречу новым обещаниям и правилам поведения. Счастливый конец бывает только в сказках, разве нет? Так когда же эта идиллия рассыплется, как карточный домик? До или после «оформления»?

На пленке видно, с какой опаской я оглядываю здание суда. Кажется, пока мы идем в кабинет судьи Флоренс Фостер, я взглядом ищу выход. По одну сторону стола сидят люди из моего прошлого, которое вот-вот останется за бортом; рядом со мной – те, кто заберет меня в новую жизнь. Я зажата между Гэй и Филом, и они вот-вот станут моими новоиспеченными родителями. Поодаль сидят два психолога из «Дома для детей»: они рады за меня, но такая уж у них работа. Мэри Миллер улыбается, у нее в руках букет цветов. Целых четыре года она добровольно исполняла обязанности моего представителя, и ее стараниями у меня появилась семья.

С «нашей» стороны еще есть дедушка Вайзман, отец Гэй; Джош, один из моих новых братьев, специально приехал из колледжа и снимает происходящее на камеру; позади нас сидят мои крестные, Вайнеры, вместе со своими тремя детьми. Заседание все еще не началось, потому что представитель управления по делам семьи и детей опаздывает. Он также затянул процедуру удочерения на долгие месяцы, вовремя не оформив нужные бумаги. Все оживленно болтают. Я кусаю губы и жду подходящего момента. Наконец представитель управления явился, и Нил Спектор, мой адвокат и двоюродный брат Гэй, обратился к судье. Я жду своей очереди. Но чего ожидают от меня? Что я притворюсь, будто сегодня – счастливейший день в моей жизни? Не выйдет: я холодею при мысли, что все это делается для отвода глаз.

Произнеся какую-то речь на юридическом жаргоне, судья обратилась ко мне. «В жизни ничего не достается просто так, – начала она, – иначе это весьма подозрительно». Наверняка она всего лишь пыталась подбодрить меня, дав понять, что знает о том, как нелегко мне пришлось. Но, сама того не желая, она лишь укрепляет во мне уверенность, что новая семья слишком уж правильная. Мне уже двенадцать лет, и я должна дать свое согласие на удочерение. Перебросившись парой слов с родителями, судья спрашивает у меня: «Так я подписываю документы, Эшли?»

На записи я выгляжу так, словно стою на пустой сцене в свете прожекторов. А у меня есть какой-то выбор? Глядя прямо перед собой, я пожимаю плечами и отвечаю: «Я не против». Три коротких слова – и дело сделано.

P.S. Прошло пять лет, и я все еще живу со своей семьей. Теперь я знаю то, чего не знала раньше: некоторым людям можно доверять.

* * *

Я выиграла конкурс, мое эссе напечатали в газете, и тут же посыпались звонки: агенты, редакторы, даже кинопродюсеры хотели вновь услышать или купить мою историю. Но даже окунувшись в море документов при подготовке к иску, я не смогла свести воедино разрозненные обрывки. Мои воспоминания напоминали спутанную цепь без начала и без конца. Порой они сводились к одним лишь чувствам, бессильным, как разорвавшееся сухожилие. Перед тем как приняться за книгу, мне предстоял долгий путь к себе, чтобы разобраться в своем запутанном прошлом. Я больше не злюсь ни на Шпицев, ни на свою маму, возможно, потому, что лучше понимаю каждого из них. Мои «настоящие» родители прошли этот путь вместе со мной, и временами мне кажется, будто я жила с ними всю жизнь.

Примечания

1

Кохинхинка – домашняя курица с густым оперением. – Примеч. ред.

2

Рекс Дэвид «Дейв» Томас – американский бизнесмен, основатель и владелец сети ресторанов быстрого питания «Вендис», филантроп, основатель благотворительного фонда в поддержку усыновления. Известен личным участием в более чем 800 телевизионных роликах, рекламирующих сеть ресторанов «Вендис». – Примеч. пер.