Храм Миллионов Лет - Кристиан Жак

— Я не заметил ни одной змеи, странно. Богиня Хатор боится их?

— Не ходи за мной, — приказал Фараон.

Серраманна подошел к нему.

— Ваше Величество!

— Мне что, нужно повторять?

— Ваша безопасность…

Рамзес молча направился к спуску, к реке. Сетау остановил Серраманна.

— Послушайся его, так будет лучше.

Серраманна опустился, продолжая ворчать. Фараон, один, на пустынном берегу, во вражеской стране! В случае опасности, несмотря на приказ, сард дал себе слово вмешаться.

Дойдя до берега реки, Рамзес повернулся к скалам.

Сердце Нубии было здесь, но этого еще никто не знал. Он, Рамзес, сделал Абу-Симбел настоящим чудом, которое на все времена закрепит мир между Нубией и Египтом.

В течение нескольких часов Фараон размышлял в Абу-Симбел, проникаясь чистотой неба, прозрачностью Нила и силой скал. Здесь будет построен главный храм провинций, он соберет в себе божественную энергию и будет защищать эту землю. Защита будет такой сильной, что все зло исчезнет.

Рамзес смотрел на солнце. Камень не становился преградой для его лучей, казалось проникающих в самое сердце скалы, освещая ее изнутри. Когда здесь будут работать архитекторы, они сохранят это чудо природы.

Когда Фараон поднялся на вершину, Серраманна был уже на грани взрыва, не имея возможности выполнить свой долг.

— Мы возвращаемся в Египет, — объявил Фараон, возвратившись.

Ополоснув рот содой, Шенар доверился цирюльнику, который умел гладко выбрить его лицо, не причинив никакой боли. Старший брат фараона очень любил растираться ароматным маслом, особенно — натирать голову, прежде чем надеть парик. Эти маленькие радости придавали легкость его жизни и подтверждали его величественность, хотя он был не так красив, как Рамзес, но был полон элегантности.

Водяные часы показывали время свидания.

Его рабочее кресло было очень удобное и дорогое, самое красивое в Мемфисе, не считая, конечно, трона Фараона, который он когда-нибудь займет. Он расположился на берегу большого канала, который позволял огромным кораблям доходить до основного порта в Мемфисе и разгружаться там.

Сидя под ивой, Офир наслаждался свежестью. Шенар, облокотившись о ствол дерева, смотрел на проходящие мимо рыбацкие лодки.

— Вы продвинулись в своем деле, Офир?

— Моисей очень сложный человек, у него трудный характер.

— Другими словами, вы потерпели неудачу.

— Я так не думаю.

— Мне не нужны ваши впечатления, мне нужны факты.

— Дорога, ведущая к успеху, часто бывает долгой и тернистой.

— Избавьте меня от вашей философии. Вам удалось или нет?

— Моисей не отверг моих предложений. Неплохой результат, не так ли?

— Интересно. Я принимаю его. Он понял всю значимость вашего проекта?

— Мысли Эхнатона ему знакомы. Он знает, что эта вера способствует процветанию еврейского народа и что наше сотрудничество может быть успешным.

— Он популярен среди соотечественников?

— Все больше и больше. Моисей по своей природе настоящий лидер, он без труда привлекает к себе разные кланы. Когда строительство Пи-Рамзеса будет закончено, это будет настоящий взлет.

— Сколько еще потребуется времени?

— Несколько месяцев. Моисей дает своим рабочим такой импульс, что работы ведутся с необыкновенной скоростью.

— Проклятая столица! Благодаря ей известность Рамзеса достигла северных границ.

— Где сейчас Фараон?

— В Нубии.

— Опасная поездка.

— Не мечтайте, Офир, царские посланники привезли прекрасные новости. Рамзес совершил новое чудо, найдя подземные воды в пустыне, и его армия создала плодородную сельскохозяйственную зону. Фараон вернул золото, вернул его храмам. Победа экспедиции очевидна.

— Моисей знает, что он должен противостоять Рамзесу?

— Его лучший друг…

— Вера в истинного Бога сильнее всего. Конфликт неизбежен. Когда он разразится, мы должны будем поддержать Моисея.

— Это будет вашей задачей, Офир. Вы понимаете, что я не могу действовать открыто?

— Мне будет нужна помощь.

— В чем?

— Мне необходим дом в Мемфисе, слуги, свобода передвижения для меня и моих союзников.

— Я согласен, но при условии, что буду получать от вас регулярные отчеты о вашей работе.

— Это будет моим долгом.

— Когда вы возвратитесь в Пи-Рамзес?

— Завтра. Я свяжусь с Моисеем и буду убеждать его, что наши усилия принесут успех.

— Не беспокойтесь об условиях вашего проживания, занимайтесь только Моисеем, убедите его бороться против тирании Рамзеса!

Каменщик Абнер напевал какую-то мелодию. Меньше чем через месяц первые казармы Пи-Рамзеса будут окончены, и первые солдаты будут переведены из Мемфиса в столицу. Помещения были просторными и хорошо проветриваемыми, отделка была просто восхитительна.

Благодаря Моисею, который уже знал его заслуги, Абнер руководил небольшой бригадой каменщиков. Шантаж Сари стал уже для него лишь дурным воспоминанием. Абнер со своей семьей спокойно обосновался в новой столице. Для него начиналась новая счастливая жизнь.

В тот вечер еврей со своими товарищами собирались играть в игру Змеи. По правилам этой игры фишки должны продвинуться точно в свои клетки, не попав в многочисленные ловушки, на телах нарисованных рептилий. Выигрывает тот, кто первый доберется до финиша. Абнер чувствовал, что фортуна на этот раз ему улыбнется.

Пи-Рамзес начал заселяться и оживляться, постепенно стройка начала походить на город, сердце которого уже начинало биться. Все с нетерпением ждали того торжественного дня, когда Фараон благословит новую столицу. По воле судьбы Абнер получил возможность служить Фараону и лично знать Моисея.

— Как поживаешь, Абнер?

Сари был одет в ливийскую тунику с широкими желто-черными полосками, подвязанную зеленым кожаным поясом. Лицо его стало еще более худым.

— Что тебе от меня надо?

— Узнать, как твое здоровье.

— Иди своей дорогой.

— Ты стал так вспыльчив?

— Ты что, не знаешь, что я получил повышение? Я больше тебе не подчиняюсь!

— Маленький Абнер важничает, как петух! Пойдем, пойдем… Не бойся.

— Я спешу.

— Что может быть более срочным, чем доставить радость старому другу Сари?

Абнер не мог скрыть свой страх. Сари злорадствовал.

— Абнер — разумный человек или нет? Он хочет иметь небольшую собственность в Пи-Рамзесе, но он знает, что хорошие вещи имеют свою цену. И эту цену назначаю я.

— Мерзавец!

— Ты всего лишь букашка, еврей, а букашки не возражают, когда их уничтожают. Я требую половину твоей платы и половину твоей премии. Когда город будет построен, ты сам, добровольно, принесешь мне деньги и станешь моим слугой. У меня ты не будешь скучать. Тебе очень повезло, Абнер. Если бы я не заметил тебя, ты был бы жалким ничтожеством.

— Я отказываюсь, я…

— Не говори глупостей и слушайся!

Сари ушел. Абнер опустился на землю.

На этот раз это слишком. Он все расскажет Моисею.

Глава 54

Несравненная Нефертари была похожа на утреннюю звезду, появившуюся в начале счастливого года, руки которой были нежны, как лотос, нежные и ароматные волосы были словно сети, в которых было так приятно запутаться и утонуть.

Полюбить ее — словно заново появиться на свет.

Рамзес нежно гладил ее ноги, затем целовал ступни, его руки блуждали по мягкому, золотистому от солнца телу. Она была словно сад, где цвели самые редкие цветы, словно бассейн с прохладной водой. Когда они были вместе, их желание было как бурлящий поток воды во время половодья и как нежность воздуха на закате.

Под зеленой прохладой смоковницы Нефертари и Рамзес, прогнав от себя всех помощников и советников, наслаждались друг другом. Тень огромного дерева, его листья и спелые плоды, красные, как яшма, были настоящим богатством дворца в Фивах, где супруги могли остаться наедине.

— Как долго тебя не было…

— Как дочь?

— Ка и Меритамон чудесно выглядят. Твой сын находит свою маленькую сестричку очень милой, но немного крикливой, и уже хочет учить ее читать. Кормилица еле отговорила его.

Рамзес обнял жену.

— Она не права. Зачем охлаждать пыл?

Нефертари не успела ответить, потому что Рамзес поцеловал ее. Под северным ветром ветви дерева почтенно и важно склонились к земле.

В десятый день четвертого месяца, сезона половодья, на третий год правления Рамзеса, Бакхен, управляя лодкой, показывал Рамзесу и Нефертари храм Луксор, который был уже закончен. Из Карнака огромная процессия последовала вдоль аллеи, украшенной сфинксами, и соединяющей два храма.

Новый фасад Луксора был внушительно торжественным. Два обелиска, царские колоссы были одновременно огромны и элегантны. Храм был достоин лучших строений древности.