Темнее ночи - Аманда Эшли

Доктор принялся возбужденно мерить комнату шагами.

— Твоя раса освоила космические полеты. Вы бывали на других планетах? Там есть жизнь? Есть ли еще представители твоего народа на Земле?

Он посмотрел на Алекса, ожидая ответов, но их не последовало.

Баррет прищурился.

— Было бы разумнее рассказать мне все, что я хочу.

— А если я откажусь?

— Не откажешься, — ответил Баррет с самодовольной улыбкой. — Похоже, эта девчонка переживает за тебя. Думаю, ты за нее тоже. К сожалению, она стала для меня обузой, которую я не могу более здесь держать, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты не можешь просто…просто убить ее! — Заорал Алекс в ужасе оттого, как спокойно доктор рассуждал об убийстве.

— Могу. Но не волнуйся, я пообещал ей, что смерть будет быстрой. Хотя, если ты не пойдешь мне на встречу, то я легко нарушу данное обещание.

— Отпусти ее и я расскажу все, что пожелаешь.

— Не могу. Мы оба с тобой понимаем, что девчонка сразу же побежит в полицию. А этого я не должен допустить.

— Приведи мне ее. Я смогу заставить ее все забыть.

В глазах Баррета загорелось любопытство.

— Каким образом? — Баррет отвлекся, чтобы проверить иглу, торчащую из вены пришельца. — Так о чем это ты?

— В ней моя кровь. Мы связаны друг с другом. Я могу контролировать ее мозг. Могу заставить забыть все. Тебя, меня… все.

Баррет покачал головой.

— Не верю.

— Я могу это доказать. Скажи мне то, чего она не может знать, и я передам ей эту информацию. — Алекс нервно вздрогнул, когда солнце обожгло его кожу. — Но… не…сейчас.

— Почему нет?

Алекс опустил веки.

— Не могу думать. Солнце…

Баррет потер подбородок, задумчиво приподняв бровь. Если то, что говорит пришелец, правда, то на кон поставлено намного больше, чем просто деньги и слава. Намного больше.

Подойдя к двери, доктор позвал Келси.

— Да, док?

— С этого момента я не хочу, чтобы пришелец находился на солнце больше пары часов утром и вечером.

— Почему? Вы же говорили, что солнце отнимает у него силы.

Баррет кивнул.

— Да, но есть вероятность, что оно убьет его окончательно. Давай будем закрывать люк с двенадцати до четырех и посмотрим, что из этого получится.

— Как скажете. По ночам по-прежнему держать его закрытым?

— Конечно. Завтра пусть закроют люк, скажем, э… в одиннадцать. Хочу следующей ночью провести эксперимент, так что ты и Хенделенд должны быть здесь в семь.

Келси одарил Алекса беглым взглядом.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Нет. Если кому-то понадоблюсь — я в лаборатории.

Когда дверь за мужчинами закрылась, Алекс вздохнул с облегчением. Насколько он мог прикинуть, было начало одиннадцатого. Значит, оставалось еще два часа, прежде чем закроют люк.

Длинный прерывистый вздох вырвался из груди Алекса. Еще два часа терпеть на своей коже губительные солнечные лучи, слепящие и обжигающие глаза, отбирающие по капле все силы, пока не станет трудно дышать и думать. Он успокаивал себе тем, что это будет длиться лишь пару часов. Он все вынесет. Ради спасения Кары.

Алекс попытался сосредоточиться на возможности побега. Ему необходимо было обдумать, спланировать. Он должен был найти способ вытащить Кару отсюда, пока не стало слишком поздно.

Но попытки сосредоточиться и подумать не увенчались успехом. Кожа буквально горела, кровь в венах бурлила. Бурлила от боли и ярости. Бурлила от острой необходимости поохотиться, уничтожить наконец всех врагов. Ощутить вкус их крови на своем языке.

Вампир…

Алекс повернул голову к стене, взволнованный картиной, которую только что нарисовала в его сознании. Он писал о вампирах многие годы. Может, в некотором роде он выражал свои скрытые желания с помощью своих персонажей, их жизней. Может, мужчины с ЭрАдоны так и не смогли обуздать потребность пить кровь своих врагов.

Сжав кулаки, он посмотрел на люк в надежде отогнать от себя ненависть и злость.

Но боль лишь усилила его ярость. Он поклялся себе, что Баррет за все заплатит. Заплатит за боль и страх Кары. Заплатит за боль Алекса и его унижение, которое он испытывал, будучи привязанным к столу. О да, Баррет поплатится!

— Алекс? Алекс, ты слышишь меня? — Голос Кары, нежный, ласковый и полный беспокойства. Он окатил его словно ушат с холодной водой, уменьшая боль, смягчая гнев.

— Алекс? Прошу ответь, если можешь.

— Я слышу тебя, Кара.

— Ты в порядке?

Он сделал глубокий вдох.

— Да.

— Я сказала Баррету, что солнце губительно для тебя. Он сделал что-нибудь, чтобы уберечь тебя от него, а?

— Пока нет. Завтра…завтра он хочет сделать…какие-то тесты.

— Тесты? Что за тесты?

— Не могу пока объяснить… — Он тяжело вздохнул. Алекс сжимал и разжимал кулаки в безуспешной пытке порвать ремни, стягивающие его запястья и грудь. Он был так слаб, так чертовски слаб!..

— Алекс?

— Сильно…устал…постарайся не переживать за меня…вытащу тебя…отсюда…обещаю…

— Алекс, я люблю тебя.

— Люблю тебя…Люблю тебя, люблю тебя. — Он повторял эти слова снова и снова. Это была последняя его мысль перед тем, как он погрузился в темноту.

Почти в одиннадцать часов следующим утром тяжелая заслонка опустилась на люк, закрывая собой слепящий солнечный свет.

Алекс вздохнул с облегчением и расслабился, как только комната погрузилась в долгожданную темноту. Боль начала утихать практически сразу. Никогда раньше он так долго не находился под прямыми солнечными лучами. Вероятно, понадобятся дни или даже недели, чтобы его тело вновь обрело прежнюю силу.

Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох. Может, теперь он в состоянии составить план побега.

Он ощущал рядом возившегося с капельницей Баррета, и пытался представить, что еще, помимо глюкозы и физраствора, вольет в него одержимый доктор.

Прошло уже три дня. Самые долгие три дня в его жизни. За это время Баррет наполнил кровью множество пробирок, взял анализы, обследовал Алекса с ног до головы. Сегодня утром доктор отрезал небольшую полоску кожи с узора на спине Алекса. Боль от надреза скальпелем в столь чувствительном месте была невыносимой, единственным, что удержало Алекса от крика, была мысль о мести, которая непременно свершится, когда Алекс все-таки вырвется на свободу.

— Поразительно, — пробубнил Баррет. — Просто невероятно.

— Что невероятно? — Поинтересовался Келси.

— Сходство между людьми и этим пришельцем. — Баррет засмеялся в неподдельном изумлении. — Все эти годы Голливуд и пресса представляли нам пришельцев, как более развитую интеллектуально, но физически всё же уступающую нам цивилизацию. Они всегда показывали крохотных созданий с тощими ручками, ножками и огромными задумчивыми глазами, а, в действительности, их внешность практически идентична нашей.