Ночной народ - Марина Наумова

- Бабетта! - Глория оттолкнула кого-то волосатого и кинулась к девочке. Как ни странно, толкотня вокруг нее прекратилась и девушка почувствовала, что только что заполненное людьми пространство вновь стало открытым.

Впрочем, ей было не до того. Глория была почти счастлива, что ей удалось отыскать хоть одно знакомое лицо в этом царстве кошмара и плача. Бабетта тоже узнала ее. Личико девочки на миг оживилось, и она шагнула вперед, навстречу своей спасительнице.

"Как же она в такой толпе? - поразилась Глория, собираясь подхватить ее на руки. - Как только ее не затоптали!"

Она не успела взять девочку - сзади раздался насмешливый и грубый голос:

- Эй, приветик!

Глорию бросило в жар, она обернулась - перед ней стоял забрызганный кровью полицейский и усмехался.

"Неужели он сможет выстрелить?" - ужаснулась она.

Полицейский поднял ружье, прицелился сперва в девушку, потом в Бабетту...

"Да как же это?" - сквозь жар воскликнула про себя Глория и почти инстинктивно шагнула в сторону, прикрывая ребенка своим телом.

Теперь дуло смотрело прямо на нее.

Движение девушки не укрылось от убийцы, и он чуть не расхохотался при виде такого наивного героизма. Неужели эта дура думает, что сможет так спасти хоть кого-то? Все, все выродки этого города должны быть истреблены!

Его слепила жажда крови - не меньшая, чем сводившая недавно с ума Эрона, но, в отличие от последнего, полицейский и не собирался с ней бороться. Никогда он еще не имел такого права - уничтожать воплощенное зло открыто. Разве можно было теперь отказать себе в подобном удовольствии?

- Она же ребенок! - выдохнула девушка.

Глория снова находилась между жизнью и смертью, и сердце ее замерло: на этот раз - не спастись...

На лице полицейского возникла насмешливая гримаса.

Глории казалось, что с того момента, как он начал целиться, прошли часы, - на самом деле сцена не заняла и нескольких секунд.

Неожиданно убийца вздрогнул, его лицо выражало теперь боль и страх, рот открылся и послышался отчаянный вопль.

Глория так и не тронулась с места - она словно вросла в землю перед съежившейся девочкой и лишь одни испуганные глаза жили сейчас на ее лице. С убийцей происходило что-то необъяснимое... Вопль стих и изо рта полилась кровь. Что-то задвигалось под одеждой полицейского в районе диафрагмы это пальцы, пронзившие его со спины, пролезали наружу. Полицейский обмяк, его голова склонилась набок, открывая возникшее у него за спиной решительное лицо Рейчел.

Рейчел выдернула руку из его внутренностей, и тело убийцы рухнуло.

Несколько секунд она молча смотрела на Глорию - лишь ребра ходили ходуном от тяжелого нервного дыхания, потом черты ее лица смягчились.

- Иди ко мне, - протянула Рейчел руки навстречу дочери, вытирая кровь о край одежды.

Бабетта посмотрела на Глорию, затем на мать и бросилась к ней в объятия. А Глория, вновь обретшая способность двигаться, смахнула слезинку: самое худшее для них, похоже, осталось позади.

Для них...

Бой, точнее, бессмысленное уничтожение всего и вся, перешел теперь и на второй ярус.

Все новые и новые потоки ночных жителей поднимались наверх в поисках спасения - и находили смерть.

Смерть была всюду: она падала на головы вместе с камнями, она плевалась автоматным огнем, громыхала гранатными взрывами, сверкала сталью... Она шла и сверху, и сбоку, она срывала людей с мостиков и переходов и швыряла их в пропасть, чтобы размазать о камни.

И не было от нее спасения...

Вот другой полицейский с пистолетом заметил припавшую к земле барабанщицу - рот ее был испуганно открыт, голые лопатки дрожали. Женщине удалось запрыгнуть сверху на свой "барабан", но и там ее настиг безжалостный взгляд захватчика.

- Эй! - окликнул он ее, прицеливаясь. Пуля заставила ее лечь, на миг окостенев от боли. А ее убийца уже шел дальше.

На глаза ему попалась деревянная загородка. Отшвырнув ее, он заметил сбившуюся в кучу толпу, состоявшую в основном из детей и женщин. Случайно в эту толпу попал и вернувшийся с поверхности Нарцисс. Теперь он стоял, держа на руках какого-то мальчика, которого собирался прикрыть своим почти бессмертным телом, когда начнется стрельба. И все равно - разве легко смотреть в глаза смерти, даже если знаешь, что она не последняя?

- А кто это у нас здесь, а? - иронически спросил полицейский, выбирая прицелом первую жертву.

"Что ж... я готов", - подумал Нарцисс, специально высовывая вперед свою ободранную голову.

Полицейский, похоже, и так был готов выбрать именно его в качестве первой жертвы - взгляд пистолета уперся человеку-обезьяне в лоб.

Сидящий у Нарцисса на руках мальчик негромко вскрикнул - и человек-обезьяна силой заставил его отвернуться, опуская ребенка вниз и закрывая маленькое, дрожащее от страха тельце.

"Ну, стреляй же! - метнул он в полицейского ненавидящий взгляд и приготовился к боли. - Ну?"

Палец на спусковом крючке дернулся, но пуля ушла в сторону: на руке полицейского повис Эрон.

Пистолет упал на пол, еще через секунду Бун обхватил шею убийцы в форме и швырнул его наземь, сворачивая позвонки.

Нарцисс мотнул головой навстречу другу и хотел сказать ему что-то ободряющее - но губы уже шептали совсем иные слова, обращенные к приникшему ребенку:

- Не бойся... Не бойся...

И шепот его был сильнее грохота взрывов и выстрелов.

65

Эйкерман был счастлив.

Именно так, ни много ни мало. Он не представлял себе раньше, какое наслаждение можно испытать, перешагивая через скорчившееся под ногами тело мертвого врага. Уничтоженного врага, жалкого, превращенного в прах...

Стрелять - такова миссия. Стрелять - таково счастье...

Эйкерман позволил себе даже закурить сигарету - настолько легким показалось ему поглотившее его занятие. Почему бы и не получить двойное удовольствие, если имеется такая возможность?

Патроны его ружья взрывались с ласкающим слух грохотом.

Вот какая-то неловкая живая мишень застряла в конце коридора Эйкерман прицелился и был просто потрясен, когда чья-то рука толкнула его в плечо, сбивая прицел и позволяя жертве метнуться в сторону. Вне себя от возмущения - любая неожиданность вызывала у капитана только такую реакцию - Эйкерман повернулся.

То, что он увидел, потрясло его еще сильней, чем факт чьего-то вмешательства. Он увидел, кто именно отважился на такую дерзость. Капитана Эйкермана удивить было нелегко, но Гиббсу это удалось.

Бывший священник первое время пребывал в каком-то отупении. Он бормотал молитвы, постоянно путаясь в тексте, затем перестал: похоже, полицейские прекрасно обходились и без его помощи. Это чуть было не успокоило Гиббса, он был рад избавиться от столь странных и неприятных обязанностей, но стоило ему оказаться без дела, как его глаза словно открылись. Гиббс начал видеть и оценивать все происходящее вокруг него.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});