Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария

Он закрыл лицо руками. Плечи опустил. Сгорбился. Гведолин очень хотелось погладить его по волосам. Они слегка вьются. Жесткие или мягкие? Утешить бы. Но она знала, что Терри, готовый часами с азартом в глазах и страстью в голосе говорить о науке, чертежах, картах, книгах, политике, культуре и искусстве, был весьма сдержан, если не сказать скуп, в проявлении чувств к людям. Она и не предполагала/ что может так нравиться ему. Надо же, Терри о ней беспокоился! Искал. И бежать один без нее не хотел. И ей бы радоваться — она выжила, Терри с ней. Она могла бы быть безумно, совершенно счастлива. Вот только…

— Знаешь, Кверд с теткой Роуз приходили. Говорят, будто они тоже спаслись, но я не верю. Их не было в работном доме той ночью. Я знаю, чувствую… Врут они.

Выпрямился Терри резко. Слишком резко. Свет луны тусклый, но все равно заметно, что губы его сжались в плотную тугую линию. А глаза оставались сухие.

— И еще… тебе следует знать. Возможно… вернее, почти наверняка я… ведьма, Терри.

Вот и конец сказки. Сейчас он уйдет. Никто не захочет связываться с ведьмой. Но Гведолин не могла не рассказать ему. Потому что Терри прав — врать она совершенно не умеет. Тем более — ему.

Она сморгнула и аура Терри, выдавая злость, полыхнула бордовым.

— Кто сказал тебе эту чушь?

— Это не чушь. Послушай, меня осматривал дознаватель. Вернее, не совсем еще дознаватель, но способный… Его ученик. И профессор сказал, что доверяет ему безоговорочно.

— Какой профессор?

— Зовут, кажется, профессор… профессор Ноуледж.

— Ноуледж? Ничего не путаешь? — Недоверчиво переспросил Терри и, когда Гведолин подтвердила, задумчиво продолжил: — Я про него слышал. Гвен, да ведь он большая знаменитость! Доктор и дознаватель. Всю аристократию пользует. Поговаривали, будто он и приюты не гнушается посещать, только я не верил. Что же у знаменитостей свои причуды. Но если профессор Ноуледж подтвердил — можно верить.

— Теперь уйдешь?

— Ни за что.

— Терри, ты, кажется, не понял, я…

Она внезапно замолчала, вслушиваясь во что-то.

— Гвен, — как ни в чем не бывало продолжил Терри, — во-первых, я не сторонник суеверий, а во-вторых, мне без разницы…

— Тихо! — перебила она его и схватила за руку. — Кто-то крадется по коридору. Сюда.

— Ничего не слышу, — растерянно выговорил Терри.

— Зато я слышу. И поверь, не ошибаюсь.

— Но ты…

— Под кровать, живо! — скомандовала Гведолин голосом, не терпящим возражений.

Слава Пречистой Воде, Терри поверил ей безоговорочно. Недолго думая, угрем втиснулся в узкую щель между полом и матрасом кровати. О наличии там железной утки, заменявшей нужник, Гведолин предпочла не думать.

Закрыла глаза. Самое лучшее — притворится спящей. Но… нет, не в этом случае. От крадущегося по приютскому коридору человека исходила опасность. И смерть. Дыхание ее летало в воздухе, душной липкой паутиной опутывая все вокруг.

Да что с ней твориться такое? Разве раньше она могла чувствовать подобное? Слышать то, что не слышат другие? Чувствовать то, что другие не чувствуют?

Нельзя оставаться на кровати. Взбить подушку, будто кто-то на ней лежит. Подоткнуть одеяло, соорудив подобие лежащего под ним человека. Получилось непохоже, но остается надеяться, что в полумраке это будет не так заметно. Юркнуть за прикроватную тумбочку. Сжаться в комок, затаиться, как мышь. И наблюдать.

Вовремя.

В комнату вошли. Мужчина, судя по силуэту. Он уверенно направился к кровати, на которой должна была лежать Гведолин. Вытащил что-то из-за пояса. Лунный свет тускло блеснул на металле. Рука с зажатым предметом опустилась на кровать. Потом еще. Пары раз хватило, чтобы вошедший понял, что его обманули. Сдернул и швырнул одеяло на пол. Глухо зарычал.

— Мерзавка!

Голос знакомый до отвращения. Что же, нетрудно было догадаться.

Мужчина, тем временем, судорожно оглядывал комнату. Сейчас начнет искать. И найдет. Гведолин затрясло от ужаса, она уткнулась лицом в ладони и закрыла глаза, покоряясь судьбе. Ведь у него нож. А она не способна даже двигаться от страха и головокружения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Руку вывернули неожиданно резко и больно. Дернули вверх. От мужчины, прижавшим ее к стене, остро разило табаком, перегаром и дешевым одеколоном.

— Значит, в прятки со мной играть удумала? А Кверда не проведешь! Еще никто и никогда от него не уходил. Слышишь, ведьма?

Слышит. И видит его — черного, страшного. Ненавистного.

— Но раз ты такая прыгкая, малявка, может, развлечемся напоследок?

Холодная шершавая рука задрала полы ночной сорочки, скользнула по обожженному бедру.

Гведолин сжала зубы.

— Сладкая, молодая, аппетитная…

Он придвинулся так близко, что от зловонного дыхания у него изо рта ее чуть не стошнило. В силой впился своими холодными липкими губами в ее губы. Гведолин стала задыхаться и задергалась, пытаясь его оттолкнуть. Рот наполнился металлическим привкусом — похоже, любовник тетки Роуз прокусил ей губу.

— Совсем не то, что Розка, — бормотал он, прикусывая ее за шею, — высушенный черствый сухарь, ни рожи, ни фигуры. — Залез под сорочку, нащупал грудь. — Ты же…

Договорить он не смог. Открыл рот, будто хотел еще раз ее поцеловать, но оттуда послышались хрипы и бульканье.

Его пальцы, державшие Гведолин за плечи, сжались так, что она вскрикнула. Глаза Кверда, и без того выпученные, как у выброшенной на берег рыбы, остекленели и застыли.

Она смотрела и не могла оторвать взгляда. Аура Кверда вспыхнула алым. И погасла.

Он обмяк и стал тяжело оседать на пол.

Гведолин наверняка упала бы вместе с ним, потому что пальцы уже теперь бывшего любовника тетки Роуз и не думали разжиматься на ее плечах. Но чьи-то теплые руки успели подхватить и отцепить ее от трупа.

Терри. Это Терри.

— Гвен, ты жива? Посмотри на меня! Он ничего тебе не сделал? — Ее встряхнули за плечи. — Да не молчи ты!

— Н-ничего.

— А почему у тебя кровь на лице? Гвен, ради Воды Пречистой, говори!

— Он, — она покосилась на тело, распростертое у ее ног, — меня укусил. Ничего… страшного.

Усадив ее на кровать, Терри подошел к Кверду, перевернул его, приложил два пальца к вене на шее.

— Он мертв, можешь не проверять, — глухо сказал Гведолин. — Ты убил его?

— Да, — хрипло подтвердил Терри.

— Как?

— Ножом в спину. Тем самым, которым он хотел тебя… Я ведь все видел из-под кровати. Как бы ужасно это ни звучало, но нам повезло, что этот выродок захотел сперва с тобой развлечься. Отшвырнул нож на пол. Прямо мне под нос…

— И что нам теперь делать, Терри? — безжизненным голосом спросила Гвен, пытаясь унять кровь из прокушенной губы. Остается только надеяться, что Кверд не занес ей какую-нибудь заразу, передающуюся через слюну. Только инфекции ей сейчас и не хватало!

— Бежать, — твердо ответил он и протянул руку. — Теперь ждать больше мы не можем.

***

И за что ему такое мучение? На кухне день-деньской, как волчок, крутится — принеси то, подай это. А до приготовления основных блюд не допускают. Чуть заикнется про повышение Огар-ла, так тот снова про свою морковь талдычит.

И тренировки эти изнуряющие… Бегать? Да он и так целый день по кухне бегает!

И верховая езда. Вот уж вовсе ненужная прихоть! И всем плевать, что лошадей он, как Засухи, боится.

А теперь еще и это — сам ведь принес. И что? Думал, отдаст и уйдет? Ох, плохо он знает хозяйку. Очень плохо.

Стоит, втирает бережно. Зачем она его попросила? Вообразила, что он теперь помощник целителя? Издевается, вот как есть издева…

— Ай! Осторожней, парень! Не масло на блин намазываешь! — Руку хозяйка выдернула и критически осмотрела. — Достаточно. Втирать тоже долго нельзя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А не…

— А повязку делать не надо. Вот если пузыри полопаются до раны — тогда да, чтобы инфекция не попала. А так даже лучше заживет.

— А вам…

— Больно. Как и всем остальным.

— А вы…