Не верь никому - Джиллиан Френч

если он вдруг покажется, не заметил ее. Зацокала белка. Девушка приблизилась к ограде и взялась за колья, глядя на дом со шрамами от пожара и черными провалами окон.

Она бесцельно двигалась вдоль ограды, потерявшись в мыслях, проводя пальцами по кольям, пока не добралась до въездных ворот, массивных, как вход в Изумрудный город. Надежные заборы и сигнализация охраняли все дома на аллее Миллионеров, но все же ни один из них, кроме особняка Гаррисонов, не напоминал крепость. От кого или от чего это семейство так тщательно пыталось защититься с первого дня приезда в Тенни-Харбор?

Перл ни с того ни с сего вдруг стукнула по воротам. Они чуть приоткрылись. Девушка удивилась, толкнула сильнее и отворила их так, чтобы проникнуть внутрь.

Тристан был в своем репертуаре: так же легкомысленно он оставлял ключи в зажигании или бросал катер стоимостью сотни тысяч долларов у пристани необитаемого острова. Он знал, что ворота открыты, но не давал себе труда вернуться и запереть их. Даже отсюда был виден большой черный замок с шифром, висевший на ручке входной двери дома, — знак частной собственности.

Перл зашагала по дорожке, где между плитками прорастали сорняки, воображая, как по ней ходили Бриджес и Акил, иногда Хэдли и Куинн — в те времена, когда дом от фундамента до крыши был девственно белым новоанглийским строением, которое каждую весну красил отец. Представила, как Тристан закатывал свои грандиозные вечеринки, приглашая приятелей разнести интерьер в щепки, как внутри грохотала музыка и за шелковыми портьерами мелькали силуэты.

На некоторых окнах кухни не было жалюзи, и Перл настороженно всмотрелась внутрь, опасаясь того, что может увидеть. Шкафы, мраморные столешницы, холодильник из нержавеющей стали вдвое шире, чем у нее дома. Напольная плитка кремового цвета, по которой размазан пепел — кто-то предпринимал вялые попытки отмыть пол. Несколько мрачных артефактов: чашка и миска на сушилке для посуды, шерстяная кофта на крючке у двери черного хода.

Перл подтащила к дому цветочный вазон, встала на него и заглянула в гостиную. В углу стояла заваленная на бок пихта — конечно же, в доме было трехметровое рождественское дерево, поставленное в окне-фонарике, наверняка с нарядными шарами и гирляндами, а не с самодельными украшениями из цветного картона и блесток, которые отец неизменно вешал каждый год на елку во времена ее детства. Над каминной полкой, где висела картина, и на полу, где лежал ковер, остались голые прямоугольники. Через дверь справа видны были нижние ступени главной лестницы, засыпанные пеплом и кусками штукатурки.

Перл слезла с вазона и обошла дом, глядя на пустые закопченные окна второго этажа. Из статьи в «Тайм» она знала, что спальня Кэссиди находилась рядом с родительской и имела арочное окно, выходившее на задний двор и лес.

Перл стояла прямо под этим окном и смотрела вверх. Как и все остальные, стекло было мутным и с потеками, но девушка представила, что когда-то за ним висели кружевные занавески, а под ним, наверно, располагался диванчик. Она сделала несколько шагов, и на стекле сверкнул солнечный свет, потух и снова вспыхнул. Словно какой-то сигнал, маячок, говорящий: «Взгляни на меня».

Перл вспомнила о другом сигнале, проблеске, почти незамеченном, вспомнила, как Риз говорил о привидениях. Возможно, это был еще один знак.

Перл снова обошла дом, передвинула на место вазон и убедилась, что не оставила никаких следов своего пребывания, потом закрыла за собой ворота и направилась к деревьям, все быстрее и быстрее, и наконец побежала. Еще не добравшись до машины, она достала телефон. К счастью, Риз ответил всего после двух гудков.

— Думаю, я знаю, где искать.

20

— Сколько тебе понадобится времени?

— Не знаю. Но, наверно, меньше часа. — Перл заметила взгляд Риза и вскинула руки вверх.

Разговор происходил следующим вечером в ресторане, в самом начале смены. Они были на кухне, куда просачивалась мелодия «When Sunny Gets Blue» в исполнении Стива Миллса, парящая над гулом разговоров.

— Ну, комнат много, а я не знаю, что именно искать.

— Но когда ты найдешь что-нибудь интересное, ты ведь поймешь, что это оно и есть? — Перл пожала плечами, и Риз вздохнул, оглядываясь на задний вход в кухню. — Ты уверена, что это необходимо?

— Интуиция подсказывает, что да. Я в любом случае это сделаю. Не обязательно мне помогать.

— Хаскинс, я помогу тебе. Я не боюсь потерять работу, а вот тебе увольнение будет некстати. — Риз положил руки ей на плечи и повернул к себе, разминая мышцы, как борцу на ринге. — Если Меривезер начнет разнюхивать, я ее на что-нибудь натравлю, пока ты не справишься. Как тебе такой вариант?

— Спасибо, Риз. Ты настоящий друг.

Они разошлись, смена началась и быстро промчалась, часы утекали между пальцев, пока Перл приветствовала и обслуживала посетителей, убирала со столов — и все это время нервное возбуждение толкало ее к совершенно безумному поступку.

Перед закрытием ресторана, в девять, Перл вытерла столы в своей секции, наполнила солонки и перечницы и сделала вид, будто пересчитывает чаевые, пока остальные официанты собирались домой. Затем, схватив свою сумку, она направилась в туалет для персонала, закрылась в кабинке и забралась на унитаз, чтобы ее ноги не выглядывали из-под двери.

Туалет уже вымыли, и пол был влажным, пахло хлоркой. Перл закрыла глаза, прислушиваясь к отдаленным шагам. Время от времени с кухни доносился смех. Когда свет автоматически погас, девушка осталась в полной темноте.

Наконец все звуки стихли. Перл села на крышку унитаза и проверила на телефоне время: без четверти десять. Все уже должны были уйти домой. Девушка вышла из кабинки, отчего свет снова вспыхнул, направилась к двери и выглянула наружу.

Настенные светильники в коридоре все еще горели. Перл не знала, кто выключал их на ночь, но работники у стойки администратора и в офисах обычно уходили в пять часов. Кроме начальства вроде Меривезер.

Вдруг Перл услышала, как кто-то идет по коридору, и шмыгнула назад, толкнув бедром дверь с доводчиком, чтобы она скорее закрылась. Легкие, быстрые шаги по паркету, потом еще чьи-то, и в тишине прозвенел голос Меривезер:

— Мистер О’Шонесси! Могу я