Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

«…Перед допросом его сытно накормили и затем привели в комнату, где его ждал немецкий полковник. При виде вошедшего военнопленного на лице полковника неожиданно вспыхнула радостная улыбка, и, направляясь к нашему летчику с протянутой для пожатия рукой, немец на чистом русском языке обратился к нему со словами дружеского приветствия по имени и отчеству. Муж Марины, глядя на немца в форме полковника, обращающегося к нему по имени и отчеству по-русски без всякого акцента, пережил настоящий шок и не удержался спросить его, откуда ему известно, как его звать. Немец искренне расхохотался, довольный неожиданной встречей и тем эффектом, который он произвел на советского военнопленного.

Приветливо пригласив его сесть, полковник предложил ему вспомнить московский Клуб летчиков имени Чкалова предвоенных лет, где советский пилот вместе со своими друзьями-авиаторами регулярно играл в бильярд и где им готовил и выдавал кии скромный, почти незаметный, услужливый работник клуба. Наш пленный пытался вспомнить такого человека напряжением памяти, но это ему не удавалось, пока полковник не назвал ту сумму чаевых, которую советский пилот после каждой игры неизменно давал служащему клуба. Теперь он с ужасом осознал, что сидевший перед ним полковник был тем скромным служащим, в присутствии которого он сам и все другие летчики за игрой в бильярд неосторожно делились между собой всякими военными сведениями и секретами своей работы. Ему было трудно поверить, что этот служащий их любимого клуба, оказавшись таким прекрасным немецким агентом, сейчас сидел перед ним в этом неказистом здании в белорусской глуши и готовился его допрашивать как советского военнопленного.

Теперь, когда они оба узнали друг друга, полковник предложил допрашиваемому изложить всю интересующую его информацию, обещая за это, как старому знакомому, самые благоприятные условия нахождения в плену. Однако в ходе допроса наш пленный отказался давать какие-либо существенные сведения и был посажен до следующего вызова к полковнику в сарай, превращенный в импровизированную камеру задержания…»

В итоге летчик в одну из ночей совершил побег из сарая и добрался до партизан, которые. приговорили его к расстрелу, не поверив в рассказ, что он советский летчик. Спасло Рафаила опять же чудо – начальник отряда согласился передать в Центр радиограмму, которую составил летчик. И Москва подтвердила подлинность его слов. Он вернулся в столицу к вящей радости молодой жены, которая его уже успела похоронить. Но, видимо, какая-то трещина между ними вследствие этой истории все-таки произошла, поскольку спустя какое-то время супруги расстались. Причем в это же время прекратились и отношения другой пары «актриса – летчик» – Федоровой и Клещева, но это произошло вследствие совсем иных обстоятельств, о чем будет рассказано чуть позже.

На немецком направлении, или В воздухе пахнет войной

Специальный агент Лаврентия Берии. – Агент «Зефир» вне подозрений. – Гитлер рвется на Восток. – Был ли Александр Довженко агентом НКВД? – Зоя и Магда, или Рискованная игра. – Подготовка к войне

Итак, в начале сороковых возлюбленным Зои Федоровой являлся летчик-ас Иван Клещев, который был на восемь лет ее моложе. Жили они в новой квартире в доме 17 по улице Горького и хотя не были официально расписаны, но никаких особых забот в связи с этим не знали. Впрочем, по поводу последнего утверждения есть некоторые свидетельства обратного. Какие? Послушаем саму З. Федорову:

«Берия трижды принимал меня в здании наркомата внутренних дел по делу моего отца. Он принял меры по пересмотру его дела – и вскоре из-под стражи отец был освобожден. Берия, как я потом поняла, хотел использовать освобождение моего отца в своих гнусных целях.

Летом 1940 года он обманным путем пригласил меня к себе на дачу якобы на какое-то семейное торжество. Я согласилась поехать к Берии и даже захватила с собой подарок (деревянную собачку в виде сигаретницы) в знак благодарности за справедливое решение по делу моего отца.

В действительности на даче не было не только гостей, но и его жены. Я заподозрила Берию в неблаговидных намерениях. Но занимаемое им положение вначале рассеивало мои подозрения, однако, оставшись наедине со мной, Берия повел себя как окончательно разложившийся человек и пытался силой овладеть мной.

Спустя некоторое время Берия позвонил мне по телефону и в извинительном тоне повел со мной разговор о его нетактичном поведении на даче. В этом же разговоре он снова пригласил меня к себе на свою московскую квартиру на Малой Никитской улице. Вскоре за мной пришла машина, и я поехала к Берии. Но и на этот раз никаких гостей в квартире не было. Он преследовал ту же самую цель и вел себя так же, как и на даче: „нанайские игры“ продолжались довольно долго, но я вырвалась от него и уехала домой…»

Напомним, что отец актрисы, Алексей Федоров, был арестован летом 1938 года – его обвинили в преступных связях с доктором-немцем, которого он привлек к лечению своей смертельно больной жены. То есть арест был осуществлен в бытность наркомом внутренних дел Николая Ежова. Что касается Лаврентия Берии, то он в тот период уже был переведен из Грузии в Москву и готовился сменить Ежова. 22 августа 1938 года Берия был назначен его первым заместителем, а 25 ноября вытеснил Ежова из наркомовского кресла.

Вполне возможно, что Федорова уже тогда пыталась вытащить отца из тюрьмы, поскольку именно при Берии началась массовая реабилитация тех, кто был осужден при Ежове в 1937–1938 годах (было выпущено из тюрем около 170 тысяч человек). Однако Алексей Федоров на свободу тогда так и не вышел. А когда Федорова перебралась из Ленинграда в Москву, она возобновила свои попытки по вызволению родителя. И с этого момента начались ее регулярные встречи с Берия «тет-а-тет». Якобы только с одной целью – освободить родного отца. Но это весьма странно – принимать у себя раз за разом актрису и беседовать с ней лишь об одном. Судя по всему, эти встречи касались не столько судьбы отца Федоровой, сколько агентурной деятельности «Зефира». На этих встречах нарком обсуждал с ценным агентом некие секретные вопросы их совместной деятельности. И касались они «немецкой темы» – той самой, по которой давно работал агент «Зефир». Видимо, Берия ставил перед ним (как и перед другими агентами, которые были у него на связи) некие цели, которые вытекали из той ситуации, что складывалась в советско-германских отношениях летом 1940 года. А ситуация там была весьма и весьма серьезная. Читаем в одном из рефератов на эту тему:

«…Весной 1940 года в Москве из достоверных источников стало известно, что вермахт наращивает силы на границах Советского Союза. На запрос советского правительства о причинах военных перемещений Гитлер уклончиво дал ответ под благовидным предлогом военных учений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});