Любовь на карантине (ЛП) - Карлан Одри

Я закрываю глаза. Прежде чем я успеваю пробить кулаком стену, я чувствую рядом успокаивающее присутствие. Я знаю, что это Сэди во всей своей красе просто стоит передо мной. На ее хорошеньком личике появилось выражение беспокойства. Она протягивает руку и кладет ладонь мне на сердце. Мгновенно я накрываю ее руку своей и держу ее там, нуждаясь в том, чтобы она заземлила меня, чтобы я не слетел с катушек.

— Затем, э— э, я отправила фотографии тренеру в качестве доказательства того, что я сделал то, что он просил. Он дал мне адрес электронной почты для входа в систему, который он создал, и контакты газеты, которым я должна был переслать изображение.

Я делаю глубокий вдох, и все становится на свои места.

— Спасибо, Минди. За то, что наконец— то сказал правду. Я бы не стал перекрывать тебе дыхание из— за этой должности чирлидерши, и я не знаю, что это значит, но лично я не буду выдвигать против тебя обвинения. Я не могу обещать, что юристы команды этого не сделают.

— Но ты сказал, что не расскажешь властям!

— И я не буду. Но я буду очищать свое имя. Прощай, Минди.

Я отпускаю Сэди и отключаю звонок. Сэди берет свой сотовый и останавливает запись.

— Мы почти сделали это. — Она улыбается.

— Да. Есть еще только одна вещь, которую я не могу понять?

Ее брови сходятся в замешательстве. — И что же это?

— Почему? Зачем тренеру Бейтсу пытаться уничтожить своего лучшего защитника? В этом нет никакого смысла.

* * *

СЭДИ

После этого все происходит быстро. Полли, пиарщик Эвана, не хочет рисковать. Она публикует запись и документацию для прессы, а также отправляет их владельцу команды и полиции. При обычных обстоятельствах, я думаю, папарацци окружили бы нас со всех сторон. Но лучшее, что они могут сделать в условиях карантина, — это купить фотографию, на которой я расхаживаю, пока Эван сидит на диване, сделанную кем— то из соседнего здания. Качество не такое уж и хорошее, но все же. Мои волосы в беспорядке. Повезло, что я не надела леггинсы, у которых под левой ягодицей огромная дыра. Это было бы по— настоящему особенным.

И что за идиотский поступок — вот так вторгаться в нашу частную жизнь. У меня быстро появляется ощущение, что знаменитостей воспринимают не как реальных людей. Скорее товар для развлечения масс. Объект, созданный для развлечения. Их боль и страх используются, чтобы накормить голодных. После этого мы держим шторы закрытыми и не выходим на балкон.

Тем временем тренер сфотографирован мчащимся к своей машине, опустив голову и пытаясь прикрыть лицо рукой. Никаких фотографий Минди. Я предполагаю, что она ушла в подполье или в настоящее время очень занята, помогая полиции в их расследовании. Соси, девочка. У меня нет ни капли жалости к ней. Она сама навлекла на себя все это.

Эван отвечает на один телефонный звонок за другим. Давать показания разным людям, дает интервью и вместе с Полли готовит, что сказать прессе. Он также сообщает новости своему брату и отцу, что очень мило. Я рад, что за его спиной хорошие люди. Это чертовски сложный процесс, очистка его имени, и это не произойдет в одночасье. Но это происходит, и я не могу быть счастливее. Я постоянно снабжаю своего мужчину напитками и закусками.

Хотя в основном он ест только морковные и сельдерейные палочки и не набрасывается на кусочки Риса с тем удовольствием, которого они заслуживают, поэтому я немного помогаю ему. Вот для чего нужны партнеры.

Когда мой сотовый жужжит и на экране появляется мамино имя, я вздыхаю и беру трубку.

— Сэди, — торопливо говорит она. — Не вешай трубку. Ты в порядке?

— Да, мам. У нас все хорошо. Ты видела новости, да?

Она вздыхает с облегчением. Может быть, я была немного сурова с ней, прервав таким образом всякое общение. Потом я вспоминаю Шона со всеми его дерьмовыми ожиданиями, стоящего у моей входной двери. Нет. Мои родители купили свое заклинание в тайм— ауте на самих себя.

— Что происходит? Ваша фотография повсюду! Некоторые репортеры даже звонили сюда с просьбой прокомментировать ситуацию. Как будто я буду комментировать твою личную жизнь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты с ними не разговаривала?

— Конечно, нет, милая.

Фух.

— Спасибо, мам. Я ценю это.

— Значит, его подставили его ужасный тренер и какая— то ужасная женщина? Это ужасно. Этот бедняга. Слава богу, у него есть ты, чтобы помочь ему пройти через все это, — говорит она. — Ты скажи Эвану, что мы думаем о нем в это трудное время, и он тоже пользуется нашей поддержкой.

Я думаю, что только что получила удар хлыстом.

— Ах… спасибо. Я так и сделаю.

— Может быть, я пошлю ему свой немецкий кофейный торт. Хотя я не уверена, насколько хорошо это дойдет по почте.

— Да. Я не уверен, что это сработает. Как насчет твоего печенья с арахисовым маслом вместо торта? — Потому что Эван съест одно, чтобы быть вежливым, а я оставлю остальную коробку себе. Потрясающе.

— Хорошая идея. Племянница Марты из соседнего дома отнесет их для меня на почту. Она замечательная, помогает нам с продуктами и всем остальным.

— Я рада, мама. — Мое сердце немного болит оттого, что я не та, кто может помочь моим родителям получить то, что им нужно в такое время.

— Она твоя поклонница, ты знала?

— Действительно? — Я ухмыляюсь. — Я должна буду послать ей несколько книг с автографами. Я действительно благодарна ей за то, что она помогает вам с папой оставаться дома.

— Да. Что ж. Надеюсь, эта глупая бессмыслица с сидением дома скоро закончится, и мы вернемся к нашей обычной жизни. Мы старые, Сэди. Мы не хотим провести наши последние годы, торча дома и тупо уставившись друг на друга от скуки.

— Ты хочешь провести свои последние дни, борясь за дыхание, умирая в одиночестве в больнице? — спрашиваю я своим лучшим фальшиво— сладким голосом. — Подруга Эвана скончалась только прошлой ночью, мам. Это не могло быть более реальным.

Молчание от нее.

— Мне жаль, что он потерял подругу. И я уже сказал тебе, что мы остаемся на месте. Не нужно говорить со мной таким тоном.

— Хорошо, мам. Спасибо вам за то, что вы так благоразумны. — Я в основном искренен. В основном.

Она фыркает.

— Твой отец передает привет. Он говорит, что никогда не верил в то, что они говорили об Эване. Слишком много необработанного таланта, по— видимому.

Дайте мне сил.

— Правильно.

— Это замечательно, что ты нашла мужчину, который может позаботиться о тебе. Эти футболисты зарабатывают довольно много денег на его уровне.

— Мы заботимся друг о друге, мама. И меня не интересуют его деньги.

— Конечно, нет, дорогая, — успокаивающе говорит она. — Но богатый муж, несомненно, облегчил бы тебе жизнь. Больше не будешь беспокоится об арендной плате в промежутках между платежами по твоим книгам и так далее. Конечно, ему нужно будет нанять домработницу или готовить самому. Это никогда не было одной из твоих сильных сторон.

— Я умею готовить, — ворчу я.

Папин смех доносится отчетливо, а в голосе мамы слышится улыбка.

— Нет, ты не умеешь, дорогая. Господь свидетель, я пыталась научить тебя, но ты всегда был счастливее, уткнувшись носом в книгу.

— Я хочу, чтобы вы двое знали, что вчера вечером я приготовила ужин и он почти не пригорела. Просто немного по краям. Но Эвану было все равно. Он все равно его съел. Вот так.

— Рады за тебя, милая. Я полагаю, вы двое еще не говорили о будущем?

— Прямо сейчас мы просто концентрируемся на том, чтобы очистить его имя и пройти карантин. Было приятно поговорить с тобой, но мне нужно идти, мам.

— Хорошо. Мы любим тебя. Береги себя.

— Я тоже люблю вас обоих. Пока. — Я кладу свой сотовый и очень незаметно ударяюсь головой о стол.

— Это были твои родители, я так понимаю? — спрашивает Эван с усмешкой.

— Они всегда верили в тебя и очень рады, что ты богат.

Он смеется.

— Превосходно. Приятно знать, что теперь они на нашей стороне.