Освободительная кО/Ампания - Юлия Фирсанова

— Пошли, — предложил Гал, но связку факелов не выбросил, кто знает эту хаотическую магию, а вдруг откажет, не в темноте же брести? Он-то, оборотень, все равно видит, как днем, а остальные и расшибиться могут.

Широкий и отныне ярко освещенный коридор, словно не вырубленный, а выплавленный в скале, звал друзей. И они откликнулись на этот зов, кто охотно, а кто и почти поневоле. Через несколько десятков шагов просторный проход, в котором спокойно могли плечом к плечу пройти трое высоких мужчин (наверное, поэтому в обход защитники и ходили по трое) привел компанию в большую пещеру. "Электрический" свет предоставил прекрасную возможность осмотреться вокруг. Большая, не выдолбленная в угольно-черном камне с темно-коричневыми и темно-бордовыми, словно засохшая кровь, прожилками, но и не созданная природой пещера обладала чересчур гладкими стенами, плоским потолком и полом. Сразу казалось ясно, что в ее творении участвовали силы магии. И еще более очевидным это становилось при прямом взгляде на стену пещеры, в которую был не то вплавлен, не то вдавлен, как пробка в бутылку, громадный каменный шестиугольник. Эта плита была другой. Светлый, почти белый гладкий камень резко контрастировал с темным, окружавшим его со всех сторон. У каждого из углов плиты в черную плоть пещеры был вмурован маленький (с ладонь взрослого мужчины) шестиугольник сияющий еще более первозданной белизной. Вот только четыре из шести этих светлых плиток были покрыты сетью мельчайших, почти не заметных, словно морщины на коже молодящейся женщины, трещин. Не вглядывайся специально, не увидишь. И только две плитки сохраняли абсолютную целостность.

— Вот и шесть печатей, — благоговейно прошептал, приблизившись к белому камню, Нал и сделал какой-то странный жест руками, словно обхватывал невидимый эллипс.

Эльке подумалось, что защитник благоговеет перед этими белыми плитками не меньше, чем верующий перед иконой. Лукас призвал магическое зрение и, внимательно изучив плиту, словно экспонат в музее, скорбно покачал головой:

— Увы, шесть — лишь видимость, мой друг. Магия сохранилась лишь в двух из них, что по-прежнему нерушимы. Остальные же четыре — пусты без силы, их наполнявшей. Ныне это всего лишь треснувший бесполезный камень.

— Значит, ничего нельзя сделать? — глухо спросил защитник.

— Не знаю. Я должен подробнее изучить сложнейшее плетение заклятья, наложенное на эту плиту и скрепленное печатями. Только одно могу сказать сразу: вам очень повезло, что две печати уцелели именно здесь, — Лукас указательным пальцем провел в воздухе черту, соединяя плитки теурита на противоположных концах гигантского шестиугольника. Будь иначе, заклятье уже бы пало. Два узла — слишком мало для сдерживания такой силы.

Элька тоже смотрела на плиту, и пусть краем глаза ей виделись сумасшедшие сплетения какого-то сложного разноцветного клубка, но разобраться в нем она все равно не была способна. Зато девушка совершенно явственно чувствовала, что заклятье древних данов дышит на ладан, будто проеденная молью шаль, и нужно лишь малейшее усилие, чтобы оно распалось на отдельные куски. Штопать такое "шитье" было уже бесполезно. Да и не ощущала Элька такой внутренней необходимости, скорее уж, ей хотелось взять какую-нибудь увесистую кувалду и взяться за работу, раздолбав затычку к чертовой матери. При всей вопиющей белизне на фоне кровавой черноты, было в этой плите что-то в высшей степени неправильное. И пусть умом Элька понимала, что, по рассказам Нала и Минтаны древние волшебники сотворили благое дело, заточив зло и тьму в Арродриме, но душа девушки твердила совершенно иное, а сердце ее начинало биться в такт с чем-то неизмеримо великим и столь же невыносимо одиноким и отчаявшимся, чем-то близким и одновременно совершенно непостижимым.

Лукас тем временем снова вытащил детектор и скорее для проформы, чем для истинной проверки, взглянул на стрелку. Она указывала точно на плиту и светилась багрово-черным, гангренозным светом, явственно показывая, что поиск пришел к своему логическому концу.

— Ну что, Лукас? — прервала затянувшуюся театральную паузу Элька. — Надо уже что-то решать!

— Вы сможете восстановить чары данов? — вновь задал животрепещущий вопрос Нал, после разгона птичьей эскадрильи, чудесных перемещений в мгновение ока и электрификации пещеры уверившийся почти в безграничном могущество новых знакомых.

— Не знаю, мосье, — спрятав детектор, раздумчиво ответствовал маг, скрестив на груди руки с тонкими пальцами истинного музыканта или мага, и полуприкрыл глаза, — гораздо более сейчас важен вопрос: "Следует ли это делать?" или надо искать иной путь. Заклятье Узилища очень сложно, к нему были привлечены величайшие силы вашего мира, однако любые чары несовершенны и в этих немало весьма неприятных моментов. Для поддержания своей силы узы черпают энергию в живых хранителях печатей или их потомках и в самом Алторане. Недаром дан Минтана испытывала крайнюю слабость близ Арродрима, неспроста замкнулись границы вашего мира, отрезая его от других, откуда могла прийти помощь. Невольно, исподволь, и с каждым годом все сильнее через каналы, проложенные для этих энергий, идет и обратный отток. Сила Темного распространяется, изливается в мир и, не найдя выхода из него, принимает ужасные обличья.

— Заклятье данов не совершенно, но если его не станет, что спасает нас от гнева Темного? — нехотя промолвил Нал, обводя невидящим взором пещеру, словно смотрел на не ее стены, а сквозь них, туда, где в глубинах Арродрима скрывалось великое проклятье его мира.

И будто в ответ на этот почти риторический вопрос, прозвучали слова, слетевшие с вдохновенных свыше уст жрицы Ирилии:

— Вы должны войти в Узилище, только тогда у Алторана есть шанс на восстановление Равновесия!

— Ну ты и насоветуешь подружка! Как тебе только такое в голову пришло? — аж поперхнулся от нахлынувшего возмущения Рэнд, едва не свалившись с кресла, словно бедолага Макс, тот же напротив словно примерз к своему сидению и только моргал, но был абсолютно согласен с вором.

— Это было не мое пророческое, а божественное озарение, — чистосердечно призналась Мирей, сама еще не до конца осознав то, что сказала. — Иногда жрице, по благословению богини и Сил, дано увидеть истинный путь.

— Какой-то уж очень он страшный, этот твой путь, — недоверчиво помотал головой вор, представляя каково это, сунуться в горную тюрьму к обозленному длительным заточением Темному богу.

— Я не говорила, что он самый простой, безопасный, удобный или приятный, — со светло-печальной мимолетной улыбкой, на которую способны только эльфы, вздохнула Мири, — только истинный.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});